Михаил Васильевич Ломоносов (1711–1765) Ода блаженныя памяти государыне Императрице Анне Иоанновне на победу над турками и татарами и на взятие Хотина 1739 года* Восторг внезапный ум пленил, Ведет на верьх горы высокой, Где ветр в лесах шуметь забыл; В долине тишина глубокой. Внимая нечто, ключ молчит, Которой завсегда журчит И с шумом вниз с холмов стремится. Лавровы вьются там венцы, Там слух спешит во все концы; Далече дым в полях курится. Не Пинд ли под ногами зрю? Я слышу чистых сестр музы́ку! Пермесским жаром я горю, Теку поспешно к оных лику. Врачебной дали мне воды: Испей и все забудь труды; Умой росой Кастальской очи, Чрез степь и горы взор простри И дух свой к тем странам впери, Где всходит день по темной ночи. Корабль как ярых волн среди, Которые хотят покрыти, Бежит, срывая с них верьхи, Претит с пути себя склонити; Седая пена вкруг шумит, В пучине след его горит, К российской силе так стремятся, Кругом объехав, тьмы татар; Скрывает небо конский пар! Что ж в том? стремглав без душ валятся. Крепит Отечества любовь Сынов российских дух и руку; Желает всяк пролить всю кровь, От грозного бодрится звуку. Как сильный лев стада волков, Что кажут острых яд зубов, Очей горящих гонит страхом, От реву лес и брег дрожит, И хвост песок и пыль мутит, Разит, извившись сильным махом… О как красуются места, Что иго лютое сброси́ли И что на турках тягота, Которую от них носили; И варварские руки те, Что их держали в тесноте, В полон уже несут оковы; Что ноги узами звучат, Которы для отгнанья стад Чужи поля топтать готовы… Козацких поль, заднестрской тать Разбит, прогна́н, как прах развеян, Не смеет больше уж топтать, С пшеницой где покой насеян. Безбедно едет в путь купец, И видит край волнам пловец, Нигде не знал, плывя, препятства. Красуется велик и мал; Жить хочет век, кто в гроб желал; Влекут к тому торжеств изрядства. Пастух стада гоняет в луг И лесом без боязни ходит; Пришед, овец пасет, где друг С ним песню новую заводит. Солдатску храбрость хвалит в ней, И жизни часть блажит своей, И вечно тишины желает…  Александр Петрович Сумароков
(1717–1777) Прости, моя любезная, мой свет, прости… Прости, моя любезная, мой свет, прости, Мне сказано назавтрее в поход ийти; Неведомо мне то, увижусь ли с тобой, Ин ты хотя в последний раз побудь со мной. Покинь тоску, — иль смертный рок меня унес? Не плачь о мне, прекрасная, не трать ты слёз. Имей на мысли то к отраде ты себе, Что я оттоль с победою приду к тебе. Когда умру, умру я там с ружьем в руках, Разя и защищаяся, не знав, что страх; Услышишь ты, что я не робок в поле был, Дрался с такой горячностью, с какой любил. Вот трубка, пусть достанется тебе она! Вот мой стакан, наполненный еще вина; Для всех своих красот ты выпей из него И будь по мне наследницей лишь ты его. А если алебарду заслужу я там, С какой явлюся радостью к твоим глазам! В подарок принесу я шиты башмаки, Манжеты, опахало, щегольски чулки. Гаврила Романович Державин (1743–1816) На взятие Измаила* Везувий пламя изрыгает, Столп огненный во тьме стоит, Багрово зарево зияет, Дым черный клубом вверх летит; Краснеет понт, ревет гром ярый, Ударам вслед звучат удары; Дрожит земля, дождь искр течет; Клокочут реки рдяной лавы, — О росс! Таков твой образ славы, Что зрел под Измаилом свет!..  Как воды, с гор весной в долину Низвержась, пенятся, ревут, Волнами, льдом трясут плотину, — К твердыням россы так текут. Ничто им путь не воспрещает; Смертей ли бледных полк встречает, Иль ад скрежещет зевом к ним, — Идут, — как в тучах скрыты громы, Как двигнуты безмолвны холмы; Под ними стон, за ними — дым. Идут в молчании глубоком, Во мрачной, страшной тишине, Собой пренебрегают, роком; Зарница только в вышине По их оружию играет; И только их душа сияет, Когда на бой, на смерть идет. Уж блещут молнии крылами, Уж осыпаются громами — Они молчат — идут вперед… О! что за зрелище предстало! О пагубный, о страшный час! Злодейство что ни вымышляло, Поверглось, россы, всё на вас! Зрю камни, ядра, вар и бревны, — Но чем герои устрашенны? Чем может отражен быть росс? Тот лезет по бревну на стену, А тот летит с стены в геенну, — Всяк Курций, Деций, Буароз!.. А слава тех не умирает, Кто за Отечество умрет; Она так в вечности сияет, Как в море ночью лунный свет. Времен в глубоком отдаленье Потомство тех увидит тени, Которых мужествен был дух. С гробов их в души огнь польется, Когда по рощам разнесется Бессмертной лирой дел их звук. |
