Алексей Николаевич Апухтин (1840–1893) Солдатская песня о Севастополе Не веселую, братцы, вам песню спою, Не могучую песню победы, Что певали отцы в Бородинском бою, Что певали в Очакове деды. Я спою вам о том, как от южных полей Поднималося облако пыли, Как сходили враги без числа с кораблей И пришли к нам, и нас победили. А и так победили, что долго потом Не совались к нам с дерзким вопросом, А и так победили, что с кислым лицом И с разбитым отчалили носом. Я спою, как, покинув и дом и семью, Шел в дружину помещик богатый, Как мужик, обнимая бабенку свою, Выходил ополченцем из хаты. Я спою, как росла богатырская рать, Шли бойцы из железа и стали, И как знали они, что идут умирать, И как свято они умирали!  Как красавицы наши сиделками шли К безотрадному их изголовью, Как за каждый клочок нашей Русской земли Нам платили враги своей кровью; Как под грохот гранат, как сквозь пламя и дым, Под немолчные, тяжкие стоны Выходили редуты один за другим, Грозной тенью росли бастионы. И одиннадцать месяцев длилась резня, И одиннадцать месяцев целых Чудотворная крепость, Россию храня, Хоронила сынов ее смелых… Пусть не радостна песня, что вам я пою, Да не хуже той песни победы, Что певали отцы в Бородинском бою, Что певали в Очакове деды. Арсений Аркадьевич Голенищев-Кутузов (1848–1913) Плевна I В ожидании Каким-то медленным огнем Душа усталая томима. За часом час и день за днем, Не торопясь, проходят мимо. Ненастье, желтые листы, Осенней вьюги завыванье, В уме недвижные мечты, В груди немолчное страданье! Примчится весть издалека, Кругом запахнет кровью братской, И вновь безмолвие, тоска, Покой — ужасней муки адской! И вновь надежды и мечты, Желанной вести ожиданье, Осенней вьюги завыванье И дождь, и желтые листы!.. Прочь, дух сомненья ядовитый! Пусть мрак сдвигается кругом, Пусть льется дождь на нас сердитый, Пусть буря стонет — переждем! Не одолеет нас невзгода. Стряслась беда — снесем беду! Сыны великого народа, Мы в нашу веруем звезду. И проклят будь, чей дух смутится, Чей в страхе побледнеет лик, Кто малодушно усомнится И дрогнет хоть единый миг! II После победы Победа! На душе как будто легче стало. Уж «завтра» не грозит стыдом или бедой. Что ж медлим сбросить мы печали покрывало И в шумной радости затеять пир горой? Победа! Как давно и жадно этой вести Мы ждали! День настал; что ж сердце не кипит Ни страстным торжеством, ни упоеньем мести? Какая тягота его еще томит? Иль нам не верится? Иль жалко нам чего-то? Иль душу возмутил борьбы кровавый след? Иль обуяла нас безвременно дремота? Иль славы ждем иной, иных хотим побед? Кто скажет? Кто решит — то мудрость иль безумье? Грядущее для нас светло или темно? Народа русского глубокое раздумье, Как моря тишину, постигнуть мудрено. Родная* Покинув Родину и дом, она пошла Туда, куда текли все русския дружины. Под ветхим рубищем в душе она несла Бесценный клад любви, участья и кручины… Уж скрылся позади рубеж земли родной. Чу! слышен битвы гром, холмов дымятся склоны: Восторг отчаянной и дикой обороны С редутов Гривицы и Плевны роковой На русские полки огнем и смертью дышит; Но чуткая любовь не грохот в битве слышит, Не ей твердыни брать, не ей смирять врагов. Мужичке-страннице иные внятны звуки, Иной с побоищ к ней несется громкий зов — Томящий жажды клик и вопли смертной муки. И вот она в огне: визжит над ней картечь, Рои летают пуль, гранаты с треском рвутся, Увечья, раны, смерть! Но ей ли жизнь беречь? Кругом мольбы и стон — и реки крови льются! Страдальцев из огня, из схватки боевой, Она уносит прочь, полна чудесной силы, И жаждущих поит студеною водой, И роет мертвецам с молитвою могилы. Как звать ее? Бог весть, да и не всё ль равно? Луч славы над ее не блещет головою, Одно ей прозвище негромкое дано: Герои русские зовут ее «родною». Александр Александрович Блок (1880–1921) На поле Куликовом* 1 Река раскинулась. Течет, грустит лениво И моет берега. Над скудной глиной желтого обрыва В степи грустят стога. О, Русь моя! Жена моя! До боли Нам ясен долгий путь! Наш путь — стрелой татарской древней воли Пронзил нам грудь. Наш путь — степной, наш путь — в тоске безбрежной. В твоей тоске, о, Русь! И даже мглы — ночной и зарубежной — Я не боюсь. Пусть ночь. Домчимся. Озарим кострами Степную даль. В степном дыму блеснет святое знамя И ханской сабли сталь… И вечный бой! Покой нам только снится Сквозь кровь и пыль… Летит, летит степная кобылица И мнет ковыль… И нет конца! Мелькают версты, кручи… Останови! Идут, идут испуганные тучи, Закат в крови! Закат в крови! Из сердца кровь струится! Плачь, сердце, плачь… Покоя нет! Степная кобылица Несется вскачь! |
