– С талантом? Меня долгие годы убеждали, что я бездарность. Всё это – плод исканий и подражаний. Я хотела поступить в ученицы к художнику, но родители заставили выучиться на казначея. – Она посмотрела на нашивку – теперь уже с отвращением. – Впрочем, как и сестру – и это едва ли не единственное наше сходство.

– Это всё равно, что делать из музыканта – рыбака или кухарку! – возмущённо встряла Синтия. – Если бы мне удавались такие наряды – хотя бы нарисовать! А уж носить…

– Уверен, многие знатные особы пожелают носить одежду, сшитую по вашим работам, – продолжил Ринглан, – Спасибо за сравнение, но сдержанность – весьма полезная добродетель. – Это уже относилось к сестре. Та смущённо потупилась. – Вы можете складывать песни – а это немало.

По всему было видно, что Глори редко слышала искреннюю похвалу. Она несмело спросила:

– Неужели это возможно?

– Возможно всё. Главное – верить в свои силы, несмотря на возможные препятствия. И видеть свой счастливый случай, и вовремя… – Сверкнула молния.

– И вовремя ухватить его за пушистый хвост! – закончила Синтия, вызвав у обоих смех. – Однако надо укрыть картины от дождя. Поможем, братец?

– Сударыня, вы не откажетесь принять нашу помощь? – Ринглану стало немного неловко, что он не предложил этого раньше. Он протянул руку к мольберту, чтобы помочь снять картину, но другая рука дрогнула ( на ней всё ещё покоились увесистые фолианты), и книги полетели на камни. Глори метнулась вперёд и попыталась поймать их, но в результате один том выскользнул из стопки и взлетел вверх. Едва не столкнувшись с поэтом, она успела подхватить книгу. На кожаном переплёте было вытиснено название: «Мифы, легенды, сказания, судьбы». Улыбнувшись, Глори вернула её Ринглану

– И кому же тут действительно нужна помощь? – спросила она, чуть склонив голову набок, но не пряча улыбки. Поэт немного покраснел и положил стопку на камни.

– Простите мою неуклюжесть. С нами иногда такое происходит. – Он всё же снял картину с мольберта, пока не начался ливень. – Где вам будет удобно оставить свои творения, чтобы они были в безопасности?

– Здесь неподалёку есть постоялый двор, – ответила Глори, собирая вышивки и складывая мольберт. – Я заплачу хозяину, чтобы он подержал их некоторое время у себя. Как я уже сказала, дома моих картин видеть не желают…

Через четверть часа все трое сидели за столом уютной общей залы на постоялом дворе с несколько хвастливым названием «Перекрёсток судеб». Хозяин, вопреки тревожным ожиданиям, не затребовал много денег за хранение картин. Теперь можно было спокойно поговорить и переждать дождь.

– И всё-таки: почему же вам не позволяют хранить картины дома? Неужели для них совсем нет места? – Ринглан вертел в пальцах перо, собираясь продолжить путевые заметки, которые достал из сумки.

– Дело не столько в свободном месте, сколько… – Глори сцепила руки в замок, глядя по сторонам и собираясь с мыслями, – Сколько в том, что родные просто этого во мне не принимают. Их больше прельщало другое. В детстве меня немного обучали музыке, и родители надеялись, что я прославлюсь как придворный музыкант. А заодно и им достанется множество благ и почёта. Но из этой затеи ничего не вышло – то ли я оказалась не очень прилежной ученицей, то ли учителя так учили, что понималась лишь половина…Я хотела рисовать, но мои рисунки ругали и не хотели в них видеть ничего, кроме блажи. Блажью объясняли и мое желание учиться у настоящих художников – не только по картинам, а под их руководством. Поэтому мне велели учиться на казначея – единственно ради куска хлеба…

Глори немного помолчала, переводя дух. Потом продолжила:

– Нам с сестрой так и было сказано: сначала попробуйте прокормиться, а уж потом душу ублажайте. Дескать, одним искусством сыт не будешь, соловья баснями не кормят и прочее в таком же духе…

– Один мыслитель некогда сказал: «Нужно жить или хотя бы стараться жить ради великой цели. Когда живёшь ради куска хлеба – предаёшь и цель, и кусок хлеба». Вам ещё не было знакомо это изречение? – Поэт перечитал листок, на котором записывал отдельные фразы, чтобы потом восстановить в памяти весь разговор и не слишком его исказить. Затем изучающе посмотрел на руки Глори, которые как будто ослабили судорожную хватку.

– Да, – задумчиво ответила она, – хотя оно и не было мне знакомо раньше, но вполне отвечает моим мыслям и желаниям. К сожалению, не все это понимают. А что привело сюда вас двоих? Наш город достаточно велик, но вы не слишком похожи на моих земляков.

– В некотором роде это забавно… Но нас привела сюда легенда. Весьма интересная. Мы надеялись отыскать её следы. Нам не известно точно, в каком городе она возникла, поэтому мы не успели далеко продвинуться в изысканиях.

– Что же это за легенда? – Глори оживилась и расцепила руки. – Быть может, мне о ней что-то известно?

– Если это так, вы нам очень поможете. Но даже если нет – мы встретились не напрасно.

– Однажды вечером, – начала Синтия, – мы искали в библиотеке сюжеты для новых песен…

– Примерно пару месяцев назад, когда начали желтеть листья. За одним из столов сидел странный человек в серебристом плаще, склонившись над древним манускриптом. Внезапно он обратился ко мне с таким вопросом:

«Как долго вы ищете то, что вам нужно?»

Признаться, вопрос привёл меня в лёгкое замешательство. Я ответил:

«Иногда долго, иногда идея для стиха выхватывается случайно, просто из раскрытой книги, забытой кем-то на столе. Но к чему был этот вопрос?»

Человек улыбнулся и произнёс:

«Вопрос мой не был праздным. И он относился не совсем к стихам, хотя поэзия – нужное и важное искусство. Я хочу знать – нашли ли вы то, о чём мечтали? Ответы на мучившие вопросы? Достигли ли поставленной цели?»

Я был удивлён – иногда я сам задавал себе эти вопросы, и не находил ответа. Поэтому задал встречный вопрос:

«Быть может, сударь, вы назовётесь? Не хочу показаться неучтивым, но вы задаёте очень странные вопросы для обычного посетителя библиотеки».

Мой собеседник не выказал обиды, сказав:

«Пусть они вас не смущают. Вы можете называть меня Игнациусом. А спросил я всё это для того, чтобы понять, нужен ли вам мой рассказ.»

И было в нём что-то такое, что вызывало доверие, поэтому я ответил:

«Меня преследует ощущение какой-то незаконченности, словно я ещё не принял главного решения в жизни. Я ищу уже много лет, в чём оно заключается. В книгах находятся многие ответы, но этого пока я в них не нашёл».

«Тогда вы разгадаете мою загадку. Я сам пробовал, но мало продвинулся, хоть искал во множестве городов. Где-то я услышал, что есть на свете совершенно особенная книжная лавка. Совсем крохотная. В дальнем углу, в небольшом шкафчике стоят самые разные, но в основном пыльные и потрёпанные на вид книги. Однажды практически каждый может найти там книгу, что ему нужна – порой даже не зная, что выбирает Ту самую книгу. Торговец, почтенный старичок, принимает плату и человек уходит, вот только порой жизнь покупателя изменяется идеями, пришедшими с испещрённых знаками страниц. Торговцы в этой лавке – своеобразная династия, место переходит от отца к сыну, причём живут они очень долго – сын успевает состариться. Но не в этом главная тайна. Дело в том, что основатель династии заключил неведомый договор с неизвестной стороной. Он и его потомки держат в чистое лавчонку, следят за порядком и получают деньги от покупателей, оставляя их по тому самому неведомому договору себе. Они никогда не интересуются, какую книгу взял покупатель, хотя и всегда знают её цену. А ещё они никогда и ни у кого не покупали книг для своей лавки – шкафчик и так непонятным образом никогда не бывает пуст».

Эта легенда, хоть и была коротка, взволновала меня. Подумать только – возможность заглянуть в книгу, что сможет изменить размеренный ход моей жизни!

Глава 6.

Глори внимательно слушала рассказ поэта, стараясь ничего не пропустить. Внезапно она спросила: