Супруги Бишоп направились в приготовленные для них апартаменты в гостинице «Уолдорф-Астория», где задержались лишь до тех пор, пока не сделали необходимые покупки — вся их одежда и вещи остались на «Титанике». Оттуда они поспешили в штат Мичиган, в свой новый, только что построенный дом.[14] Бледную молчаливую Мадлен Астор встретил сын мужа, который ждал ее вместе с секретарем Джона Джейкоба. Они сразу же уехали в большом черном лимузине.

Затем «Карпатию» покинули пассажиры II класса «Титаника». Многих из них также встречали, а о тех, кого не встретили, тут же позаботились: так, миссис О. Беккер вместе с тремя детьми бесплатно поселили в одном из лучших отелей Нью-Йорка, где они прожили до своего отъезда в родной Огайо.

Пассажиры III класса покидали «Карпатию» последними. Министр Чарлз Нагель проинструктировал бюро по переселению, чтобы в данном исключительном случае оно отказалось от обычно сложных и нередко унизительных процедур. Те, кого ждали родственники или друзья, могли уехать немедленно, с остальными специальные инспекторы по переселению улаживали формальности прямо на палубе «Карпатии», а затем о них должны были позаботиться благотворительные организации.

Как только появились первые пострадавшие, к кордону полицейских, охранявших вход на причал, подошел сенатор Уильям Олден Смит, сопровождаемый группой из пяти человек. Он представился и вместе с сопровождавшими поднялся на палубу «Карпатии». Смит спросил у вахтенного офицера, где находится Брюс Исмей, и уже через минуту постучал в дверь каюты, несмотря на предупреждение: «Просьба не стучать» . Дверь открыл высокий крепкий человек, который представился как Филип А.С. Франклин, вице-президент треста ИММ. На просьбу Смита увидеть Исмея Франклин ответил, что генеральный директор слишком болен, чтобы с кем-либо говорить. Смит настаивал:

— Сожалею, но я сам должен в этом убедиться.

С этими словами он вошел в каюту, сопровождаемый сенатором Ньюлендсом и генералом Улером. Через полчаса, когда Смит покинул «Карпатию», его окружила толпа репортеров, все хотели знать, о чем он разговаривал с Исмеем.

— Беседа с мистером Исмеем была очень откровенной, — сообщил сенатор. — Завтра мистер Исмей во второй половине дня вместе с четырьмя спасшимися офицерами прибудет в отель «Уолдорф-Астория» для дачи показаний следственному подкомитету.

Один из журналистов спросил:

— Что будет потом, господин сенатор?

Смит ответил:

— Дальнейшие действия подкомитета определят результаты завтрашнего обсуждения.

— Вы полагаете, что расследование будет проходить в сложной обстановке? — последовал новый вопрос.

На это сенатор сказал:

—  Я не заметил со стороны представителей «Уайт стар лайн» стремления чинить нам препятствия, наоборот, скорее, желание помочь.

Затем сенатор У.О. Смит со своими сопровождающими направился в отель «Уолдорф-Астория».

Еще двоим ньюйоркцам в тот вечер удалось подняться на палубу «Карпатии». Первым был стройный темноволосый итальянец Гульельмо Маркони, благодаря открытию которого были спасены жизни 700 пассажиров «Титаника». Вторым — репортер газеты «Нью-Йорк таймс» Джим Спирс. Он попал на судно вместе с известным изобретателем, который представил его как своего друга. Их проводили в радиорубку, где Гарольд Брайд, младший радист «Титаника», с забинтованными ногами сидел у передатчика. Он был настолько поглощен работой, что даже не заметил, как открылись двери и кто-то вошел. Маркони с минуту молча наблюдал за ним, потом положил ему руку на плечо и сказал:

— Теперь это, видимо, уже не имеет смысла.

Брайд повернул к нему бледное и изможденное лицо с покрасневшими от усталости глазами.

Маркони взял его руку и крепко пожал.

— Господин Маркони, — произнес Брайд безжизненным голосом, — Филлипс мертв. Он погиб.

Полицейским у причала с большим трудом удавалось сдерживать собравшуюся толпу. Вначале даже пришлось прибегнуть к решительным мерам — прорывавшихся вперед грубо оттеснили с помощью конной полиции. Причем полиция не делала различий между мужчинами и кричавшими, плакавшими женщинами.

Когда с палубы «Карпатии» начали сходить первое пострадавшие, раздались шумные возгласы — радовались те, кто узнал своих близких. Но время шло, ручеек спасенных редел, крики радости сменились криками отчаяния.

Многие из встречавших «Карпатию» убедились, что их близких и друзей уже нет в живых. Происходили душераздирающие сцены. Женщины со слезами на глазах расспрашивали спускавшихся по трапу о своих братьях, женихах, мужьях, сыновьях, а те, к кому был обращен вопрос, в растерянности отворачивались и не отвечали.

Многие из встречавших не разошлись даже тогда, когда последние из спасенных пассажиров и членов команды «Титаника» покинули причал. Нашлись оптимисты, которые убеждали, что многие еще могли спастись на плававших обломках и льдинах или их могли подобрать другие суда. У сведущих же не хватало смелости отнять у несчастных последнюю надежду, хотя они и знали, что все эти предположения абсолютно лишены оснований. Только к рассвету набережные опустели.

После высадки пострадавших капитан и вся команда «Карпатии» вздохнули с облегчением. Свое дело они сделали и заслужили всеобщую благодарность; теперь надо было заниматься собственными делами: пополнить запасы угля, питьевой воды и продовольствия, взять у стоявшего рядом судна компании «Кунард» постельное белье и одеяла, возместить все, что было отдано пострадавшим с «Титаника». Затем «Карпатия» должна была продолжить столь драматически прерванное плавание в Средиземное море.

В пятницу 19 апреля все газеты Соединенных Штатов вышли с огромными заголовками. С приходом «Карпатии» появились материалы, которых нетерпеливо ждали уже несколько дней.

Некоторые из спасенных пассажиров и членов команды «Титаника» отказывались говорить о трагедии — воспоминания были слишком болезненными. Другие же с удовольствием рассказывали о случившемся, фантазировали, сочиняли невероятные истории, и все это пользовалось огромным успехом. В тех случаях, когда в рассказах очевидцев не хватало драматизма, журналисты сами «находили» его, делая материал более эффектным.

День за днем американская печать публиковала сенсационные сообщения о последних часах жизни «Титаника», о том, что произошло, когда судно исчезло в глубинах океана. В бульварных газетах фантазия вообще не знала границ.

В пятницу же «Нью-Йорк таймс» поместила на первой полосе пять колонок записи беседы репортера Джима Спирса с Гарольдом Брайдом в радиорубке «Карпатии». В отличие от многих Гарольд Брайд ничего не выдумывал и говорил только о том, что он лично видел и пережил от первого сигнала бедствия до минуты, когда он полумертвый вскарабкался на палубу «Карпатии». «Нью-Йорк таймс» за это интервью заплатила ему 1000 долларов.

Большинство рассказанных и опубликованных эпизодов явилось в той или иной степени плодом фантазии пострадавших и журналистов. Так, Эмилио Порталуппи, пассажир, рассказал, как он провел на льдине несколько часов, прежде чем пришло спасение. Пассажирка Мэри Янг утверждала, что увидела айсберг за час до того, как произошло столкновение. Другой пассажир заявил, будто на «Титанике» всем было ясно, что судно тонет. Он сказал: «Вся носовая часть судна была отсечена. Мы сразу поняли, что надежды нет. Мы были обречены, в этом не было сомнений». Банкир Роберт У. Дэниел рассказывал: «Через пять минут после столкновения казалось, что все сошли с ума. Мужчины и женщины дрались, кусались и царапались, чтобы попасть в спасательные шлюпки». Матросы Джек Уильямс и Уильям Френч клялись, что видели, как шестерых человек пристрелили, словно собак. Бельгиец Жюлиус Соп утверждал, что офицеры «Титаника» дважды угрожали ему пистолетом. В первый раз, когда он пришел на шлюпочную палубу, и во второй — когда ему удалось доплыть до одной из спасательных шлюпок. Офицер, находившийся в шлюпке, пригрозил, что застрелит его, если он попытается влезть в нее. Его спасла какая-то женщина (поскольку это было интервью для американской газеты, Соп уточнил, что она была американкой), которая отвела пистолет офицера и решительно сказала: «Я не могу видеть, как этот несчастный гибнет. Мы вполне можем его взять».