– Ну, теперь я вижу, что ты меня любишь!

Поль наконец-то открыл глаза, словно внезапно проснулся.

– С тобой все в порядке? – спросила Тина. – Пойдем.

Он отрицательно мотнул головой: не в порядке, но подчинился, когда она потянула его к выходу.

После дозы чьюлуска человек почти не способен разговаривать, поэтому невелик риск, что Поль пожалуется киборгу на неважное самочувствие. Для второй стадии, наступающей вслед за трансом, характерны блуждающие боли в мышцах, как при мгновенных уколах, а также ложное ощущение возрастания гравитации. Эти эффекты каким-то образом связаны с воздействием чьюлуска на нервную систему – вот и все, что Саймон об этом знал.

Когда он работал в «Перископе», его однажды отравили чьюлуском – свои же коллеги-эксцессеры, и дороговизна препарата их не остановила: специально скинулись, лишь бы подшутить над Клиссом. В «Перископе» такие шутки были обычным делом. Доброй традицией, как говаривал шеф.

Саймону тогда внушили, что он ненавидит деревянную мебель, сатанеет при одном намеке на деревянную мебель, жаждет истреблять ее, разносить в щепки, отгрызать у нее ножки и выдирать с мясом дверцы. Его заперли в комнате, где стоял деревянный антиквариат, и что же он там натворил!.. Коллеги животики надорвали, а Саймона, после того как действие чьюлуска закончилось, отвезли в клинику, где у него больше часа удаляли из-под кожи занозы, да потом еще выращивали новые зубы взамен сломанных и лечили десны (он повредил их, когда отгрызал ножку у стула).

«Сканер» будет делать с публикой то же самое, что он делал с мебелью, эта мысль заставила Клисса возбужденно хихикнуть. Он заработал от напарницы тычок под ребра (следи за собой, ты на задании!), а после увидел, что Тина Хэдис достает передатчик. Дистанция была невелика, вдобавок принятый Саймоном допинг обострил слух, и он услышал голос киборга:

– Ольга, привет. Мы здесь долго не задержимся. По-моему, Поль плохо себя чувствует. На официальную часть не пойдем, сейчас посмотрим экспозиции – и сразу домой.

А ведь киборг – это помеха! Если Тина остановит Лагайма раньше, чем он успеет кого-то убить, все пойдет насмарку… Саймон взглянул на Римму, девушка ответила отчаянным взглядом, потом прильнула к нему и прошептала, горячо дыша, в самое ухо:

– Надо их разлучить.

Поль и киборг удалялись. До начала третьей стадии времени осталось всего ничего.

Тина не ждала, что у Поля настолько сдадут нервы. Будь на его месте кто-нибудь другой, она бы, наверное, рассердилась. Побледневшее лицо Поля стало болезненно оживленным, но сменявшие друг друга выражения едва обозначались, как легкая рябь на поверхности воды. Глаза казались бездонными – два темных провала. Вдобавок из него невозможно было слова вытянуть, и Тина сама поддерживала связь с Ольгой, рассказывала о декоративных светильниках в виде бабочек, порхающих под потолком, о глубоководных прожекторах, о блокнотах из люминесцирующей бумаги, на которой можно писать в полной темноте.

Поль вдруг провел рукой по своим застежкам с кромками-бритвами, взглянул на окровавленную ладонь.

– Больно… – пробормотал он все так же невнятно, чужим хриплым голосом. – Если живое ранить, ему больно… Это плохо. Это нельзя.

«Он, что ли, принял для храбрости какой-то наркотик? Только этого не хватало… Обещал ведь, что проблем не будет!»

У Тины был баллончик с заживляющим гелем. Обработав Полю ладонь, она повлекла его вперед, к холлу, куда должен телепортироваться Лиргисо. Это уже близко, за поворотом.

Третья стадия наступила! Саймон и Римма узнали об этом только потому, что Кирч засекла время с момента выстрела. Что же этот придурок ни на кого из проходящих мимо не кидается, ненормальный он, что ли? Чего он тянет?

Да ведь он хитрый, сообразил Саймон, понимает, что киборг не даст ему развернуться! Он и руку порезал нарочно, чтобы Тина Хэдис побежала за медицинской помощью, а она, стерва, баллончик из кармана достала… Надо помочь ему отделаться от киборга.

Приближалась церемония открытия, и народа в коридорах и залах становилось все меньше, но в круглом холле с арками, за которыми виднелись экспозиции нескольких синисских, желийских и кесолианских фирм, посетители еще были. Это хорошо, для реализации плана нужны свидетели.

Интерьеры на «Сиролле» регулярно менялись, но Лиргисо получил от синиссов голограмму круглого холла с ультрамариновыми люминогласовыми сводами в его нынешнем виде, так что ориентир для телепортации у него был. Тина подозревала, что его приятель-синисс – едва ли не один из совета директоров компании «Со Кадо», а участникам выставки разрешалось делать предварительные съемки помещений, отведенных для их экспозиций.

– Ольга, здесь есть то, чем ты интересовалась, – светящиеся краски желийской фирмы «Лапишуну», – сообщила Тина, остановившись возле арочного проема, где в полумраке дефилировал желиец, разрисованный радужными узорами.

Это означало: мы на месте. Экспозиция «Лапишуну» находилась по соседству с экспозицией «Со Кадо».

– Госпожа человек, вас интересуют наши краски? – К Тине сразу же развернулся другой желиец, на его лоснящемся боку сияла эмблема фирмы.

– Они очень красивые.

Стены небольшого зала за аркой были расписаны фресками в абстрактном стиле, как любят желийцы, – игра нежнейших переливов, мягкие пастельные тона, приглушенное мерцание.

– Помогите!

Тина обернулась: кричала девица в оборках, на ее белом атласном рукаве расплылось красное пятно.

– Этот тихаррианин задел меня своими колючками, идет не смотрит! У кого-нибудь есть заживляющий гель?

Похожий на громадный кактус тихаррианин смущенно раскачивался и бормотал извинения вперемежку с оправданиями: его вины здесь нет, поскольку уважаемый представитель человеческой расы сам на него налетел.

– Вам надо обратиться в медпункт, там есть все, – посоветовало девушке морщинистое коричневокожее существо с грибовидной головой.

Все те же лица, отметила Тина. И «грибоид», и девица со своим спутником следуют за ними с самого начала. Откуда они, из Космопола или из «Конторы»?

– Мне надо срочно обработать рану, вдруг он занес инфекцию?! – испуганно всхлипнула девушка. – Леди, у вас, кажется, есть баллончик с гелем?

Она смотрела на Тину, однако та не спешила ей на помощь. Для того чтобы вызвать медиков «Сиролла», достаточно подойти к терминалу у стены и нажать на кнопку. Тина чувствовала, что здесь что-то затевается, и не собиралась делать то, чего от нее ждут.

Черный коралловидный синисс грациозно скользнул к терминалу. Оказавшийся у него на дороге спутник девицы в оборках шарахнулся в сторону, тоже чуть не наткнулся на тихаррианина, шарахнулся в другую сторону, и вдруг его вырвало.

– Человек исторг из своего желудка полупереваренную пищу, это жест отвращения и нетерпимости! – возмутился тихаррианин. – Провокация межрасового конфликта, настаиваю на составлении протокола!

Поль стоял, скрестив на груди руки, и не выказывал никакого интереса ко всей этой суете.

В горле как будто ломкий лед, и поэтому невозможно объяснить Тине, что происходит. Он и сам не понимал, что происходит. Он был сейчас не собой, а Полиной Вердал, и два мира, видимый и невидимый, наслаивались друг на друга.

Главное – удержать эту черную с кровавой пеной волну, которая уже поглотила базовую личность, но наткнулась на препятствие, когда та последним усилием воли активировала Полину Вердал и передала контроль ей. Тихая, замкнутая, неагрессивная Полина готова была скорее умереть, чем кого-то серьезно обидеть, и это непонятное, невесть откуда взявшееся, не могло ее подчинить. Только горло забито колотым льдом, и мозг внутри черепной коробки трясется, как студень, и перед глазами кружатся хлопья багрового снега.

Теоретически, если надолго задержать дыхание, можно довести себя до обморока, но этого делать нельзя, это сорвет осуществление плана. Это на крайний случай, если даже Полина не сможет больше противиться такому естественному желанию убивать, резать, рвать на куски все живое…