По ту сторону границы начиналась улица, расположенная как бы на двух уровнях: правая сторона вместе с неширокой проезжей частью находилась намного ниже левой. Вдоль дороги тянулась ноздреватая бетонная стена, вечернее солнце высвечивало на ней каждую царапину, каждую трещинку, сверху свисали толстые стебли с метелками ярко-желтых тычинок на концах.

Норберт вытащил бластер, Олег последовал его примеру. Феспис тоже достал из кармана пистолет дешевой модели. Оказавшись на верхнем уровне, они убедились, что окраина юго-восточного района столицы в целом вполне может соперничать со здешними горами: улицы то круто поднимались к теплым вечерним небесам, то ниспадали резко вниз; дороги для автотранспорта прорезали местность по прямой, то и дело исчезая в туннелях; кое-где перепады были такие, что крыши одних построек находились на уровне первых этажей соседних. Прямоугольные коробки с далеко выдвинутыми балконами выглядели не очень ухоженными, но и не обветшалыми. Мертвая неподвижность панорамы действовала на нервы.

— Держитесь ближе к стене, — с беспокойством поглядывая на небо, предупредил Феспис. — Тут патрулируют магнитопланы, мародеров ловят. И зачем я с вами связался!

— Вы хотели получить работу в нашей фирме и смыться с Хальцеола, — напомнил Норберт.

Магнитопланы попадались им дважды: один выплыл из-за узкого, белого, в розоватых потеках небоскреба и завис над крышами; Норберт, Олег и Феспис находились на западной стороне улицы, в тени, и успели спрятаться в подворотне. Второй в течение нескольких минут маячил над горизонтом, потом исчез. Солнце, наполовину скрытое за домами, заливало золотом верхние окна многоэтажек. Норберт первый заметил движение далеко впереди: ему показалось, что приземистая серая постройка сама собой переползает с одной стороны улицы на другую.

— Что это?

— Рушан, — упавшим голосом произнес Феспис. — Голодный…

— Откуда вы знаете, что голодный? — спросил Олег.

— Сытый сидел бы на месте. Ничего, мы сейчас не на жиле.

Несмотря на этот утешительный факт, хальцеолиец струхнул и угнетенно озирался. В кармане у Олега тоненько запищало.

— Прием! — Выхватив передатчик, он включил связь.

— Это я, — донесся из коробочки слабый голос Илси. — Нахожусь недалеко от девяносто второго дома, там есть люди. Насчет Аманды пока не знаю. С вами все в порядке?

— Да. Мы почти рядом, на Жизель-Двенадцатой.

— Меня заметили. Один парень спросил с балкона, что я здесь делаю, а я ответила, что жила тут раньше, хочу забрать свою любимую куклу. Он сказал, что тоже пришел за вещами, чтобы я подождала, он меня проводит. Я убежала, сейчас наблюдаю за домом из соседнего здания. Тот, с кем я разговаривала, вышел наружу — наверное, ищет меня. Лучше я проникну в дом, когда стемнеет. Вы тоже спрячьтесь. Перед тем, как начинать, я с вами свяжусь.

— Хорошо. Будь осторожна.

— Идите сюда! — позвал Норберт.

Пройдя под аркой, они оказались во внутреннем дворе высотного белого здания, по своей форме напоминающего кольцо. Двор был тенистым, а в воздухе парили маленькие полупрозрачные треугольники. Один из них прильнул к шее Фесписа, тот поморщился и звонко хлопнул по нему ладонью.

— Не шумим! — предупредил Норберт.

— Они кусачие!

Несколько секунд спустя Норберт ощутил это на себе.

— Давайте в подъезд, — предложил Олег.

Все подъезды были заперты, зато компьютерщик заметил приотворенное окно на первом этаже, и они забрались внутрь, в кабинет с пустыми стеклянными шкафами, литыми столами из дешевого пластика и шаткими стульями. В углу на подоконнике стоял графин с мутной жижей, на полу валялась газета. Дверь, за которой, по логике вещей, должен был находиться коридор, не открывалась.

— Что здесь было? — спросил Норберт.

— Учреждение какое-то. — Феспис говорил шепотом. — Почему вы послали вперед свою сестру?

— Она побывала в Чантеомском Тренажере.

— А-а… По ней незаметно, если сравнить ее с денорками. Вы не видели женщин-олигархов? Они такие же надменные и мускулистые, как мужчины-олигархи, и нисколько не уступают им в жестокости.

— Моя сестра — валенийка, а не денорка.

— Как она попала в Тренажер? Я слышал, что это удовольствие стоит бешеных денег.

Не желая распространяться о перипетиях личной жизни Илси, Норберт ограничился туманной и многозначительной фразой:

— Наш отец — губернатор Чантеомы.

— Ясно. Значит, золотая молодежь. — Хальцеолиец закинул ногу на ногу, так что стул под ним покачнулся, и поглядел на Норберта с горько-ироничной усмешкой. — Дети коррумпированной верхушки! Вы свысока насмехаетесь над террористами, а сами даже не знаете, что такое голод и нужда.

Норберт мог бы сказать, что голод и нужду он досконально изучил на собственном опыте, но вместо этого заметил:

— Феспис, из-за ваших террористов тысячи людей остались без крова. Не говоря уж о погибших.

— Те, кто раньше тут жил, без крова не остались. Денорцы построили для них лагерь и снабжают всем необходимым. Несмотря на свою страсть к насилию, они любят показать себя благотворителями. Таким способом наши ребята заставили их раскошелиться — ведь эти благотворительные акции выкачивают соки из экономики Денора! Очень тонкий расчет…

Хмуро глядя на него, Норберт призадумался: а не повесил ли он камень себе на шею, согласившись взять Фесписа на работу? Ладно, на худой конец можно будет уволить его, высадив на какой-нибудь планете с достаточно либеральным политическим режимом. Сейчас главное — выручить Аманду.

Снаружи стемнело. Передатчик, который Олег сжимал в кулаке, опять запищал.

— Это я. Вы где?

— На Жизель-Двенадцатой.

— Из дома никто больше не выходил. У них черные шторы на окнах, поэтому не видно, есть там свет или нет. Я пошла, до встречи!

— Мы тоже идем. Пока!

Норберт перемахнул через подоконник, огляделся, держа наготове бластер. Никого… Арка черным пятном выделялась на смутно белеющей стене.

— Давайте бегом! — предложил Олег. — Вдруг она не справится…

Номера домов и названия улиц, нанесенные флюоресцирующей краской, светились в темноте, в небе мерцали звезды и пять бледно-розовых лун разного размера — больше никакого освещения не было. Миновав два перекрестка, Норберт и Олег свернули на Жизель-Пятнадцатую.

— Сам напросился, — задыхаясь, бормотал тяжело топавший позади Феспис. — Сам с вами пошел…

Номер девяносто два оказался длинным трехэтажным домом с полукруглыми балконами. Из окна третьего этажа на улицу падала полоска света.

— Там! — показал на окно Норберт и распахнул дверь подъезда.

На лестнице лежал мужчина. Когда Олег осветил его фонариком, на шее блеснула стеклянная бусинка. Значит, Илси воспользовалась пистолетом с парализующими капсулами. Передатчик опять просигналил.

— Илси?

— Я нашла Аманду, мы на третьем этаже.

— Мы на лестнице, поднимаемся!

— По улице идет человек, прямо сюда.

— Ага, мы его встретим…

Дверь, к которой прислонился запыхавшийся Феспис, распахнулась — Феспис рухнул прямо на парня, который с опозданием отшатнулся и сипло спросил:

— Кто там?

— Налоговая инспекция!

(За время работы в «Антираспаде» Норберт твердо усвоил, что на этом свете нет ничего хуже внезапного налета налоговых.)

— Что?! — Террорист дохнул перегаром.

Олег ударил его сбоку по руке, сжимавшей пистолет; почти одновременно Норберт оглушил террориста, заехав кулаком в висок.

— Осмотри помещение, я встречу второго.

Выключив фонарик, он бесшумно спустился к входной двери — за несколько секунд до того, как дверь со скрипом приоткрылась. В подъезд осторожно заглянул человек. Он тоже был вооружен — подозревал неладное, но не догадывался, что нападение произойдет, едва он переступит порог. Норберт перехватил его руку с импульсным пистолетом, сдавил кисть — заряд ушел в потолок, на головы обоим посыпалось бетонное крошево — и вывернул. Пистолет упал на пол, террорист взвыл.