— Тогда просто покупайте билет куда угодно и улетайте, — рассеянно буркнул Норберт.

— Мне это не по карману. Может быть, в вашей фирме найдется для меня работа? В университете, кроме философии, я изучал экономику, сравнительное право, бухгалтерию, делопроизводство…

Вообще-то Аманда говорила, что без бухгалтера «Антираспаду» никак нельзя, налоговые задавят, и даже вынашивала идею обучить на бухгалтера Илси, но та гордо заявила, что она боец, а не клерк и деньги считать не будет. Взять его, что ли?.. Тем более что сейчас они остро нуждались в помощи человека, хорошо знакомого с хальцеолийской жизнью.

— Ладно. Я беру вас на испытательный срок, на неделю — до нашего отлета. За эту неделю получите пятьдесят империалов, потом посмотрим. Бухгалтер нам нужен, но сейчас есть другое дело. У вас школьники носят форму?

— Ну да, носят… — растерялся от такого вопроса Феспис.

— Отлично. Тогда проводите нас в магазин, где можно купить форму для старшеклассницы и школьный портфель. Вы такой знаете?

— Тут рядом есть детский универмаг. — Новый сотрудник «Антираспада» покосился на Илси. — Вы хотите отдать свою сестру в школу на Хальцеоле? Я бы не советовал, все-таки планета находится под игом…

— Я хочу купить ей школьную форму, — отрезал Норберт. — Пошли!

Главный вход двухэтажного универмага напоминал иллюстрацию на тему «Руины древних городов после глобальных природных катаклизмов»: на высоте полутора метров от земли зияла темная арка; у ее подножия высилась куча щебня, битого стекла, обломков камня, оплавленных кусков пластика, попадались даже комья земли с уцепившимися за них вялыми цветами. Несмотря на это, магазин работал. За аркой виднелся торговый зал, там мелькали люди, а прикрепленный к стене плакат гласил: «Господа, извините за временные неудобства! Запасной вход находится за углом».

— Надо же, крыльцо взорвали! — удивился Феспис. — Оно еще вчера было на месте…

— Кто взорвал? — спросил Норберт.

— Наши ребята из подполья. То есть я их не знаю, но больше некому.

— А какого черта?

Хальцеолийцу этот вопрос показался странным.

— Они ведут борьбу против денорских олигархов.

— Я не понимаю вашей логики, Феспис. Если вы боретесь против олигархов — надо взрывать то, что принадлежит олигархам. Зачем разносить хальцеолийские магазины и тротуары?

— До денорцев не доберешься. У них такие охранные системы… такие, что нам не по зубам. Разный технический уровень. — Последнюю фразу Феспис произнес нехотя, поморщившись.

— И поэтому ваши ребята, чтоб не сидеть сложа руки, уничтожают свое собственное добро? Классное решение проблемы!

— Вы издеваетесь с позиции стороннего наблюдателя! — насупился хальцеолиец. — Во-первых, они хоть что-то делают, чтобы выразить свой протест. Во-вторых, это не их добро. Это муниципальный универмаг, а денорцы объявили, что берут хальцеолийскую экономику под контроль — иначе говоря, наложили лапу на все, что раньше принадлежало нашему прогнившему государству, и восстанавливают разрушенное за свой счет. И часть наших граждан капитулировала! — Он горько усмехнулся. — На Деноре нет малообеспеченных граждан — там только богатые и очень богатые. Наши несчастные обыватели надеются, что на Хальцеоле будет так же, и готовы променять государственную независимость на комфорт…

Обогнув здание, они через настежь распахнутую боковую дверь вошли в универмаг. Продавцы и покупатели нервно косились на разглагольствующего Фесписа, и Норберт шепотом попросил его не болтать в магазине на политические темы.

— Почему? — огрызнулся диссидент.

— Потому что я — ваш работодатель.

Феспис заткнулся.

В отделе подростковой одежды купили нарядное школьное платьице, в соседнем отделе — портфель.

— Нам нужен самый прочный, — объяснил Норберт продавщице. — Чтобы в нем поместилось много тяжелых учебников.

Перед кассой он замешкался, опасаясь невзначай расплатиться не теми деньгами: в левом кармане лежала пачка наличных для террористов (к каждой купюре приклеен крохотный кусочек пленки с одноразовой микроскопической схемой-передатчиком), в правом — мелочь на расходы. Главное — не перепутать, ведь это поставит под удар всю операцию.

Обедать вернулись в отель. Олег все еще спал. У Норберта пробудился умеренный аппетит, и он заставил себя хорошо поесть. Илси заказала две больших отбивных без гарнира, шоколад и апельсиновый сок.

— У вашей сестры странная диета для девушки с такой романтической внешностью, — шепнул Норберту Феспис, которого тоже покормили.

— Ей нужны протеины, — лаконично пояснил Норберт. — Вы хорошо знаете столицу?

— Да, я здесь вырос.

— Это что за район?

Выложив на стол плоскую коробку с большим экраном — приобретенную все в том же универмаге электронную карту для детей «Не заблудись в родном городе», — он включил алфавитный указатель и, когда выскочило название улицы, где следовало оставить деньги, нажал на кнопку. Одна из линий на схеме запульсировала.

— Юго-восток, — определил Феспис. — Как раз там вышла из строя система защиты от рушанов. Денорцы эвакуировали оттуда всех жителей и поселили во временном лагере на западной окраине. Это древняя система, и восстановить ее очень сложно, даже для них. Ваша улица находится не в опасном районе, но близко. Зачем вам туда?

— Деловая встреча.

Перед тем как покинуть отель, Норберт разбудил Олега.

— Уже пора? — сонно спросил компьютерщик.

— Я сейчас выхожу. Илси познакомит тебя с Фесписом, он хочет у нас работать. Вот карта — сможешь подключить к своему приемнику?

— Ага, без проблем, — снимая переднюю панель с хальцеолийского прибора, кивнул Олег.

Такси на магнитной подушке довезло Норберта до юго-восточного района.

— Там прорвана защита от рушанов, поэтому по двойному тарифу, — предупредил шофер.

— Защита прорвана не там, куда мне надо, а чуть подальше, — лениво возразил Норберт.

Осведомленность инопланетянина произвела впечатление на шофера, и тот больше не пытался настаивать на своем. Норберт рассеянно смотрел в окно. Город жил обычной для современного мегаполиса жизнью, но порой попадались перепаханные улицы, полуразрушенные дома, бурые пятна, въевшиеся в светлое покрытие тротуаров, — подпольная война, которую вели террористы, при всей ее нелепости была отнюдь не бескровной. Кое-где желтоватые участки дороги чередовались с белоснежными, новыми. Покачивались на ветру длинные, лентоподобные листья хальцеолийских деревьев — иссиня-зеленые, будто покрытые лаком. Блестела глазированная плитка — самый любимый здесь облицовочный материал; фасады многих домов украшала выдержанная в светлых тонах двухцветная мозаика. Норберт пытался, но никак не мог расслабиться. За себя он не беспокоился: террористы, скорее всего, не настолько чокнутые, чтобы пристрелить его раньше, чем он передаст им всю оговоренную сумму. Нет, он ничем не рисковал. Рисковать будет Илси — и вот это ему совсем не нравилось, но другого выхода не было…

Такси затормозило в пыльном переулке. Расплатившись с шофером, Норберт пешком прошел несколько кварталов, после перекрестка свернул, как проинструктировал его анонимный собеседник. За ним наверняка наблюдали. Кобура была расстегнута, он мог выхватить пистолет в любой момент. Дома тут стояли многоэтажные, без керамической облицовки — ее заменяла блеклая, в сюрреалистических потеках штукатурка. На тротуарах валялся мусор. Район был немноголюдный, редкие прохожие косились на Норберта с откровенной неприязнью. Заметив издали оранжевую будку таксофона, он направился прямо к ней. Таксофон был жестоко раскурочен, верхний правый угол будки затянут зеленоватой паутиной, в центре которой сидела зеленая клякса размером с монету, с бахромой несметных коротких ножек. Положив на пол пакет с деньгами, Норберт прикрыл дверцу и пошел обратно. К его затылку прилип чей-то тяжелый взгляд, но он не оглянулся.

— Ваша сестра не выпускает меня из номера! — пожаловался Феспис, когда он вернулся в отель.