Черт возьми! Я начинаю вспоминать все бравурные военные марши начиная чуть ли не с Петра Великого… Под марши не заснешь!..

Не знаю, сколько я так маршировал, но все, даже самое приятное, когданибудь кончается. Цветовые волны гаснут, и перед моими глазами вновь возникает голограмма с девушкой.

Лена смеется:

– Вот уж никогда не думала, что меня будут сравнивать с инквизитором!

– Они по сравнению с тобой мягкосердечные и добродушные создания…

– Ничего, это только первый раз тяжело, еще раз пятнадцать, и привыкнешь. Ладно, проверим. Where d'you look?

– That charming lass. D'you know her?

–Yea.

– Who's she?

– I'll tell you. Tomorrow, if you not object.

– Nice.

[ – Куда ты смотришь?

–  Это очаровательная девушка. Ты знаешь ее?

–  Да.

–  Кто она?

–  Я расскажу тебе. Завтра, если не возражаешь.

– Хорошо (англ.).]

– С лингвистикой – порядок. Легенду проверять не будем, слишком долго это…

– А что такое – легенда? Чтото наподобие того, что сочиняют разведчикам?

– Чтото в этом роде. Но там легенда большей частью вымышленная, а здесь легенда – это набор необходимых сведений из жизни объекта внедрения. В самом деле, как ты сможешь выполнить задание, если не знаешь, как зовут твоих сослуживцев, где ты живешь, и хорош же ты будешь, отыскивая у себя в полицейском участке нужник, если тебе приспичит…

– Но я ничего этого не знаю…

– И не надо. Зачем тебе это здесь? Вот когда на твою матрицу наложатся неподавленные гармоники матрицы Блэквуда, тогда все узнаешь автоматически. Ну все… у нас осталось около двух часов. Тебе сейчас лучше всего отдохнуть. Да и я устала дьявольски, торопилась.

Лена сбрасывает туфли и устраивается на шкуре со старинной книгой. Правой рукой она производит какието манипуляции в воздухе. На окнах опускаются шторы, свет приглушается, остается освещенным только участок, где сидит она. Начинает звучать тихая спокойная музыка.

– Ты приляг, вздремни. Я тебя разбужу.

Покорно вытягиваюсь на диване и “убаюкиваюсь”.

Глава 9

Люди Ваги Колеса, изловив осведомителя, вспарывают ему живот и засыпают во внутренности перец… А пьяные солдаты засовывают осведомителя в мешок и топят в нужнике. И это истинная правда, но он не поверил.

А. и Б. Стругацкие

Мягкий сигнал таймера возвращает меня к действительности.

– Пора, – тихо шепчет мне Лена.

А меня неожиданно посещает мысль. А что, если?..

– Лен, нельзя ли посмотреть еще раз сцену встречи этих провокаторов?

– Почему нельзя? Все, что надо для работы, не только можно, но и нужно…

С этими словами Лена встает и босиком шлепает к компьютеру. На экране возникает сцена встречи Луиджи Гальдони, Антонио Сфорца и того, третьего.

– Пожалуйста, стопкадр, а затем просмотр в различных ракурсах… Так, хорошо, спасибо.

Лена обувается, и мы идем к нульТ. Из кабины мы выходим в уже знакомое мне помещение. Именно здесь я несколько дней назад пришел в себя и увидел Лену.

Лена не дает мне осмотреться:

– Раздевайся и ложись на этот стол.

Сама она подходит к стеклянному шкафчику и готовит какуюто смесь, сверяясь с таблицей, горящей на мониторе.

– Пей, – подает она мне полстакана похожей на чернила жидкости.

Беру и с опаской нюхаю: пахнет соленой рыбой. Пробую: вкус и крепость, как у мадеры…

– Пей, пей, – смеется Лена, – от этого еще никто не умирал. А теперь ложись и расслабься, – командует она, когда я выпиваю зелье.

Замечаю, что стол покрыт сеткой изолированных друг от друга контактов.

– Электрический стол, – шучу я.

Это сходство усугубляется еще и тем, что Лена присоединяет к моим ступням и вискам контактные пластины.

– Сейчас вот дам тебе триста восемьдесят – и привет начинающему хроноагенту Андрею.

Она быстро целует меня и садится за компьютер. От потолка к моей голове начинает опускаться сооружение в виде решетчатого усеченного конуса, сделанного из золотистой проволоки. В узлах решетки – темные, тускло блестящие кристаллы.

– Магистр, мы готовы, – докладывает Лена.

– Ну как, Андрэ? – спрашивает Магистр. – С нами Время?

– С нами Время! – отвечаю я, стараясь побороть волнение и придать своему голосу бодрые интонации.

– В добрый путь!

Я не успеваю ответить: “К черту!”, так как проваливаюсь во тьму.

– Эй, Джон, задремал! – слышу я голос Сэма Колли.

– Да брось ты, Сэм, – отвечает ему за меня Билл МакКинли, – дай отдохнуть парню. У нас с тобой ночь спокойно прошла, а ему до утра пришлось по своему участку хулиганов гонять.

Встаю изза стола и, потягиваясь, бросаю взгляд на часы. До встречи Гальдони и Сфорца осталось чуть больше часа.

– А и в самом деле задремал. Пойду пройдусь по участку, освежусь.

– Давай, давай! Мало ты там ночью жути нагнал!

Сначала – в фотолабораторию.

– Дик, дай мне на часок заряженную камеру с длинным объективом.

Несловоохотливый фотоэксперт протягивает мне фотоаппарат.

– Девятнадцать DIN.

– Спасибо, Дик. Если я через час принесу пленку, когда сможешь сделать снимки?

– К тринадцати.

– Договорились.

В одиннадцать я уже захожу в знакомый переулок. Ни души, кроме кошек. Сразу подхожу к облюбованному мною контейнеру с дырой в боку. Он валяется у стены. Ставлю его в рабочее положение дырой к тому контейнеру, у которого сейчас будет стоять Луиджи. Залезаю внутрь и закрываюсь крышкой.

Через десять минут появляется Луиджи. Он нервно пошагивает у “своего” контейнера, курит и вполголоса ругается на смеси английского и итальянского. Внезапно он успокаивается, прислоняется к контейнеру спиной и смотрит кудато вверх, насвистывая сентиментальный мотивчик.

Еще через десять минут приходят Антонио и третий. Начинаю снимать. Мне не слышно, о чем они говорят, да это мне и не нужно, знаю и без того. Зато и они не слышат щелчков затвора. Когда они расходятся, я нащупываю рукоятку “кольта” и с трудом подавляю в себе желание выскочить из контейнера, арестовать эту троицу и доставить их в ФБР.

Чтото говорит мне, что этого делать не надо. Да и вряд ли они без оружия. Гальдони – мелкая сошка, а вот Сфорца и этот третий – птицы другого полета. Этот контейнер станет по совместительству и моим гробом. Пусть ими ФБР занимается.

Выждав минут десять, покидаю свою засаду и иду в участок. Пока Дик делает снимки, я пишу рапорт на имя начальника отдела ФБР. Все это дико неприятно, но…

Тринадцать двадцать. Забираю фотографии и поднимаюсь на второй этаж. В приемной 0'Доногана рыженькая Синди, увидев меня, радостно вскакивает:

– Джон!

Я предупредительно поднимаю палец:

– Я к твоему шефу. Он на месте?

Лицо Синди вытягивается, она нажимает кнопку селектора. “Пусть заходит”, – слышу я искаженный динамиком голос. Капитан Патрик 0'Доноган смотрит на меня с плохо скрываемым интересом. С чего бы это бывшие коммунисты повадились в его отдел?

– Джон? Что привело тебя?

Молча подаю ему рапорт. Капитан хмыкает и начинает читать. Буквально сразу брови у него лезут вверх, и он время от времени переводит на меня недоуменный взгляд. Кончив читать, он кладет рапорт на стол, лицевой стороной вниз, и смотрит на меня долго и внимательно. Левой рукой он берет из коробка спичку и начинает катать ее в зубах. Все знают, что капитан 0'Доноган не курит, но на столе и в кармане у него всегда лежат спички. И если спичка появилась в зубах, не жди ничего хорошего.

Наконец Патрик 0'Доноган цедит сквозь зубы, не вынимая спички:

– С чего бы это вы, Джон, стали писать доносы на своих товарищей?

– Это не донос, сэр, это рапорт.

– Пусть будет рапорт, сути это не меняет. Я не первый день работаю в ФБР и не первый раз встречаюсь с комми. И вот я думаю: а почему вдруг у Джона Блэквуда проснулось служебное рвение и он решил посадить за решетку своих товарищей по партии? Пусть даже и бывших. Объясни, пожалуйста.