– Да? А ято думал… – я тоже пожал плечами и отложил лист в сторону.

– Что вы думали, ваше высокопреосвященство, позвольте спросить?

– Я просто подумал. А как поведёт себя рамка с проволокой, если электрическую силу не снимать с этих концов, а наоборот, подводить к ним извне? Вы не задавались таким вопросом?

– Позвольте! – дель Роко взял в руки лист.

Несколько минут он смотрел на свой рисунок, потом вернул его Лючиано. Минуты две он смотрел на меня ещё более внимательно, чем прежде и, наконец, произнёс:

– Идея интересная и несомненно заслуживает изучения и разработки. Только… – он замолк.

– Только странно, что прозвучала она из уст папского легата и наместника Генерального Инквизитора? Эх, мессир дель Роко! Вы прожили немало лет и до сих пор не поняли, что такие неучи и серости вроде епископа Кастро никогда не достигнут высших ступеней в церковной иерархии. Но вернёмся к моему предложению. Вы не передумали?

Дель Роко отрицательно покачал головой. Я вздохнул и достал из папки ещё один лист. Там акварелью была изображена прелестная девушка пятнадцати лет.

– Мессир дель Роко. Я понимаю, что своей судьбой вы вольны распоряжаться сами. Но зачем осуждать на страдания тех, кто вам дороже самой жизни? Подумайте о том, что ждёт Бланку, вашу дочь. Насколько мне известно, вы овдовели шесть лет назад. Вы прекрасно знаете судьбу дочерей казнённых еретиков. Не знаете? Так я просвещу вас. Их помещают в монастырь Магдалины, где они проходят обучение, а оттуда поступают в притоны. Вы этого желаете для неё?

Лицо дель Роко исказилось, он побледнел, а пальцы судорожно сжали подлокотники кресла. Было заметно, что он прилагает героические усилия, чтобы не броситься на меня. Справившись с собой, он тихо процедил сквозь сжатые зубы:

– Я нижайше прошу ваше высокопреосвященство не упоминать сегодня о моей дочери.

– Хорошо, – согласился я, – Быть по сему, раз вы этого не желаете. Кстати, этот лист в деле явно лишний. Можете забрать его себе.

Дель Роко живо схватил дрожащими руками портрет дочери и спрятал его на груди. Только после этого он нашёл в себе силы произнести:

– Благодарю вас, ваше высокопреосвященство!

– Не стоит благодарности. Вернёмся к нашему делу. Итак, вы категорически отказываетесь продолжать работу над своими весьма перспективными идеями и предпочитаете взойти на костёр в защиту весьма сомнительной гипотезы.

– Вы предлагаете мне повторить подвиг великого Густава? Публичное отречение, а затем долгая доработка своей идеи и подбор неопровержимых доказательств. Но я – не Густав и не способен к такому подвигу. Тем более, если речь идёт о тех идеях, которые вы упомянули. Для их разработки нужны хорошо оснащенные лаборатории и мастерские. А находясь в пожизненном заключении в монастыре… – дель Роко только махнул рукой.

– Это, смотря в каком монастыре, – возразил я, – Ведь место покаяния назначает наместник Генерального Инквизитора. А я назначил бы вам покаяние и пожизненное заключение, скажем… – я сделал вид, что задумался, – Ну, скажем, в обители святого Филиппа, во Флоренции.

Дель Роко вздрогнул и недоуменно уставился на меня. В самом деле, ему было от чего прийти в изумление. Монастырь святого Филиппа во Флоренции был не просто монастырём. Монахифилиппинцы за несколько столетий собрали самую крупную в Европе, да и во всём тогдашнем Мире, библиотеку с древнейших времён и до наших дней; от Китая и Индии до вновь открытой Америки. При монастыре работала самая крупная типография, оснащенная новейшим оборудованием. Книги печатались на бумаге, которую выделывали на монастырской фабрике. Но самое главное: при монастыре существовал самый знаменитый и самый крупный в Европе университет. И что существенно, в университете преобладало преподавание светских дисциплин. Богословие хоть и было обязательной на каждом факультете дисциплиной, но отнюдь не доминировало. И ещё в этом университете действовал единственный в Европе факультет, куда принимали женщин. И вот в такой монастырь я предложил заключить его пожизненно на покаяние.

– Правильно ли я понял вас, ваше высокопреосвященство? – недоверчиво спросил дель Роко, – Вы хотите назначить мне местом покаяния Флорентийскую обитель филиппинцев?

– Заключение в тюрьме вредно повлияло на ваш слух, мессир дель Роко. Я не буду повторять. Я просто спрошу вас: да или нет? Решайте!

Дель Роко снова надолго задумался. И было над чем! Попасть в обитель филиппинцев во Флоренции и поработать там – заветная мечта многих ученых. Но отецнастоятель, он же ректор университета, сам муж большой учености, был очень разборчив и далеко не каждого принимал в своей обители. А тут отправляют туда пожизненно, да не просто так, а по приказу самого кардинала Марчелло! О чем ещё можно мечтать, что ещё можно пожелать? Правда, перед этим необходимо пройти через обряд отречения. Надо будет отречься и публично осудить то, что считаешь главным делом своей жизни.

Дель Роко тяжело вздохнул.

– Зачем вы искушаете меня, ваше высокопреосвященство? – тихо спросил он.

– Да не искушаю, а спасаю! Что вы, в конце концов, уцепились за свою идею, которая не стоит и десятой доли того, что вы сможете создать, останься вы в живых?

– Это вы так считаете. Я же положил на это учение лучшие свои годы…

– И совершенно напрасно! Ладно. Я думал, что вы со временем и сами в этом убедитесь. Но как раз временито у вас и не остаётся. Раз уж вы так стремитесь на костёр, то я берусь в десять минут доказать вам всю ошибочность и ложность вашей гипотезы о множественности обитаемых под Солнцем Миров.

– Попробуйте, ваше высокопреосвященство! – усмехнулся дель Роко.

– Не только попробую, но и сделаю это. Итак. Вы пришли к своей идее после того, как внимательно изучили гелиоцентрическую систему строения Мира по Густаву?

– Совершенно верно.

– Вы знаете, что Святая Церковь признала учение Густава истинным?

Дель Роко кивнул.

– Знаете вы и о том, что саксонец Вуд открыл закон Всемирного тяготения, который тоже признала Святая Церковь? Знаете вы и о том, что шотландец Бернс определил массы планет, а испанец да Васко рассчитал расстояния, которые отделяют их от Солнца, и что Святая Церковь признала эти факты соответствующими истине?

На каждый мой вопрос дель Роко отвечал утвердительным кивком. Я выждал с минуту, но он молчал, ожидая моего продолжения.

– И зная обо всём этом, – продолжил я, – вы продолжаете настаивать, что все планеты: от Меркурия до Сатурна населены людьми, которых Господь сотворил по образу и подобию своему?

– Да, продолжаю настаивать, потому, что ещё никто не смог доказать мне обратного.

– Знаете, мессир дель Роко, а я был о вас лучшего мнения. Неужели вы не в состоянии свести все эти факты воедино, а сведя, понять абсурдность вашей гипотезы?

– В чем же вы видите абсурдность? Я её не наблюдаю.

– Не наблюдаете? Начнём с Меркурия. Во сколько раз он находится ближе к Солнцу, чем Земля? Так во сколько же он получает тепла от Солнца больше, чем Земля? Помножим кратность на девять! Примерно то же можно сказать и о Венере. Вы следите за моей мыслью? Теперь, Луна. Её масса в три раза меньше земной, значит, что? Значит, сила тяжести на Луне в шесть раз меньше, чем на Земле. С Марсом картина такая же, как с Меркурием и Венерой, только с обратным знаком. Я имею в виду, что Марс получает от Солнца тепла намного меньше, чем Земля. Про Юпитер и Сатурн в этом плане я вообще не говорю. Доля тепла, получаемая ими от Солнца, по сравнению с Землёй, вообще ничтожна. Ну, как свечка, по сравнению с металлургической печью. Вдобавок ко всему сказанному, эти планеты обладают колоссальной массой; во много раз большей, чем Земля. А вот попробуйте представить себе, как человек, сотворённый по образу и подобию Божьему, сумеет выжить на Меркурии или на Юпитере? Трудно представить, верно? Допускаю, что на всех этих планетах могут существовать живые твари. С большой натяжкой, но всё же могу допустить, что среди них могут быть и наделённые разумом. Но я ни при каких условиях не могу допустить, чтобы они были хоть в чемто подобны нам. Нам остаётся принять только два положения. Либо Земля – единственная под Солнцем планета, где возможна разумная жизнь; либо разумные обитатели других планет не являются творением Господа.