Святу очень нравилось, что парни на него сейчас совершенно не обращают внимания. Конечно же, он знал, что помнить-то они помнят о его существовании, но может, просто не хотят отвлекаться или смущать.

Не важно.

В те минуты, Святу казалось важно чувствовать себя комфортно.… Хотя, всё-таки «комфортно» тут не очень правильно, если понять, что у него тогда творилось внутри.

То, как на его глазах парни «общались» друг с другом, достаточно отличалось от пребывания с ним рядом в постели, чтобы по-тихому крошить ему мозг.

Появилось вдруг режуще-чёткое понимание, что они между собой поменялись не ролями, для него привычными, а сущностями, характерами или телами, настолько всё выглядело органично.

Дин не раз при нём брал Яна. Нежно? Да. Но и достаточно напористо, уверенно…

И именно так, собственнически стал вести себя сейчас с Дином Ян.

У Свята подвело живот, когда его нежный братик стал резко и настойчиво расстёгивать ремень на поясе Дина.

«Охренеть!»

А Дин при этом держал обеими ладонями лицо его мелкого и как одержимый вылизывал ему рот, постанывая и дыша, как паровоз.

«Прёт… Как же прёт тебя, Ангелок, от братишки! И меня не стесняешься, сволочь!»

Свят не ошибался.

Ангелу было сейчас далеко параллельно, что за ними наблюдают. Хотя на грани сознания это оказалось каким-то странно притягательным и невероятно возбуждающим извращением – дать кому-то со стороны посмотреть на себя в постели?

Анализировать что и как, ни к чему, да и некогда. Ни Святу, ни тем более Дину.

Главное в том, что кому-то нравилось то, что он сам делал, другому – что видел.

А Свят видел многое. И эмоций испытывал не меньше. Парни наслаждались друг другом. Упивались тем, что позволяли себе совсем нечасто.

Ян в активе, сексуально-разнузданный с любимыми людьми, всё позволяющий себе в постели и в обычной, пассивной, роли, в подобные минуты для Дина оказывался просто до головокружения восхитительно разнузданно-бесстыжим.

Сопротивляться Яну он бы не смог, даже если бы захотел. Какой-то исходящей от него необыкновенно пленяющий первобытный животный магнетизм, вожделение, появлялись в без того завораживающих глазах Мозаика, да ещё и в сочетании с всепоглощающей сексуальной страстью.

Содрав с Ангела и джинсы, и бельё, бесцеремонно разложив под собой, наглым образом облизал пальцы и тут же забрался рукой под ягодицы, в это же время проведя языком по вздрагивающему животу, снизу доверху, по «блядской дорожке».

И не сомневался Свят, что именно делал его близнец с задницей Дина, когда того выгнуло с хриплым выдохом.

Старший из блзнецов матерился про себя, кусал пальцы и губы. Дурел от зашкаливающего пульса, переизбытка тестостерона в крови и зверского стояка. Но держался, помня условия этого «шоу». И очень старался прикинуться ветошью и не «отсвечивать», но с каждой минутой это становилось всё проблематичнее.

Даже не замечая – измял всю футболку Ангела, иногда даже вгрызаясь в неё зубами.

Ни разу ему не приходилось сдерживать себя в постели рядом с любимыми парнями, а тут…

Происходящее всё больше походило на издевательство над его нервной системой.

Он попытался представить что просто смотрит порно на видео, не более того… Но разве ЭТО можно сравнить с постановочным сексом? С нарочитыми стонами и закатыванием глаз от поддельного неземного экстаза? А бешеная энергетика от происходящего? А нежность вперемешку с неудержимой страстью? А шёпот, разве в порно ТАК вставляет?

Свят понимал, что Ян не пытался быть ведущим, он им был во всех смыслах. И настолько уверенно, как будто по-другому просто невозможно! Свя это не только дико возбуждало, но – в чём он отдавал себе отчёт – элементарно нервировало. Это было странно, почему-то очень хотелось оторвать брата от Ангела и взять Яна самому, грубо и сильно, может быть просто для того, чтобы поставить кое-кого на «своё» место?

Или в этом сказывалось просто эгоистичная нужда и дальше ощущать себя сильнее младшего брата?

Как бы там ни было, но раздрай в душе имелся, и не меньший, чем охота присоединиться к неистовствующей на его глазах парочке.

За секунду развязан Дином шнурок в поясе спортивных штанов Яна, тут же стянутых и полетевших в сторону Зверя. За две – вытащен из-под подушки и использован по назначению гель. За три – поставлен на колени и загнут буквой «зю» Ангел…

Дальнейшее, так же никак не сочеталось с поведением младшего брата. Явная «самцовость» его поведения била по нервам Свята, хотелось протереть глаза и увидеть что-то другое.

«Сука, а? Что ж ты творишь, сволочь разноглазая?!»

Не оставалось ни малейшего сомнения, что его мелкий получает такой кайф от своего поведения, что это уже почти пугало Зверя. Только вот давать верное определение этому он бы ни за что не стал, даже самому себе!

И не выдержал, когда Ян вцепился в волосы отдающегося ему Ангела, насаживая его на себя по самое не могу…

– Не вздумай кончить, сволочь, понял? – прошептал Свят на ухо брату, вскочив на секунду и притянув его к себе за шею.

Снова выматерился, встретившись с насмешливо-убийственным взглядом Яна, так и продолжавшим вбиваться в постанывающего, всего мокрого, Дина.

И когда обессиленный и опустошенный Ангел откатился в сторону, Зверю не нужно было приглашение, чтобы оказаться в постели третьим.

Возбуждённый, нервный, злой, почти рычащий, он даже не стал раздеваться, лишь расстегнул ширинку и всё же воспользовался смазкой, очень предусмотрительно протянутой ему немного ошарашенным Мозаиком.

Зверь понимал, что никогда так грубо не брал своего брата. Спасало то, что Ян был расслаблен и возбуждён, и ничего неприятного святовское поведение не принесло.

Хватило двух минут для довольно шумной разрядки обоим.

Конечно же, Дин всё видел. И не сомневался, что правильно понимал то, что происходит со Святом.

Именно поэтому, когда Зверь свалился рядом, хватая ртом воздух, лишь прошептал, хитро улыбаясь: