Первая ферма находилась на расстоянии около полукилометра от развилки. Я остановился у двери, спешился и постучал. Хозяевам, толстому фермеру и его упитанной жене, я рассказал о том, что видел.

Фермер сказал, что это та ещё история, и спросил, что кроме горячего чая и печенья, которыми меня уже угостили, они могут мне помочь. Я понял, что абсолютно ничем: даже если фермеры наберутся смелости (в чём я сомневался) и пойдут толпой искать призрака, это явно ни к чему не приведёт.

Хозяева предложили переночевать у них, но, подумав, я решил попробовать проехать ещё раз. В конце концов, привидение не смогло поймать меня, а если я его и увижу, то легко смогу уехать. К тому же, по глазам фермера и его жены было видно, что им весело, и мне казалось, что они меня сочли очередным гулякой, перебравшим в таверне.

Так что я поблагодарил их и поехал обратно, к тому месту, где столкнулся с призраком. У Дженкаса не было особого желания снова возвращаться на дорогу к дому моего хозяина, но мне пришлось заставить лошадь повернуть свою голову и отправиться в путь.

Уже было хорошо за полночь, и я надеялся, что Фастред, чем бы он там ни занимался, уже покончил со всеми делами и вернулся в свой призрачный дом. Но мои страхи вновь всколыхнулись, когда мы с Дженкасом оказались на развилке: впереди послышался какой-то звук. Я с трудом сглотнул и ободряюще похлопал коня по шее.

Но то, что я слышал, не было похоже на услышанный ранее глухой стон, и я с облегчением увидел не призрака, а путника, едущего мне навстречу. Да что там — я бы обрадовался даже разбойнику, лишь бы тот не светился зелёным светом.

Я не мог рассмотреть очертания фигуры под тяжёлым плащом и в шляпе с широкими полями, но на первый взгляд она выглядела большой. Я даже не мог определить, мужчина это или женщина, но лошадь была определённо тёмной масти, а вот какой — вороной, рыжей или гнедой — я сказать не мог. В темноте ни зги не разглядишь.

— Добрый вечер, — воскликнул я, больше для того, чтобы услышать свой голос, чем поздороваться. Лошадь с всадником пронеслись мимо меня настолько быстро, что я даже лица наездника не увидел. Может, это был ещё один призрак. Может, у них какой-то ежегодный съезд в Гарсе или что-то в этом роде.

Но я на самом деле не считал этого путника призраком, поскольку Дженкас обязательно среагировал бы на него (я слышал, что вообще все животные особым образом реагируют на близость потустороннего). Сам всадник ехал быстро, но не было похоже на то, что он встретился по пути с размахивавшим топором призраком. Так что я справедливо счёл впереди лежавший путь на данное время свободным от всяких духов.

Так оно и было. Я не увидел ничего сверхъестественного, пока возвращался домой к Бенелаиусу, хотя не могу сказать, что не подпрыгивал на месте от каждой хрустнувшей ветки. Больше всего, понятно дело, я нервничал, когда проезжал место недавнего рандеву с призраком. Но всё вокруг было мирно. Ничего не шевелилось и не двигалось, кроме меня с Дженкасом, которого я пришпорил, стараясь побыстрее миновать злополучный отрезок пути.

Было уже очень поздно, когда мы приехали домой, но Бенелаиус, конечно, бодрствовал и работал у себя в кабинете. Старик поздоровался со мной у дверей, когда я вошёл с бочонком клэрри в руках.

— Что задержало тебя?

Я пожал плечами:

— Разговоры с дракой в таверне и призрак.

Я был рад увидеть, что на этот раз сумел удивить волшебника. Брови Бенелаиуса поползли вверх.

— Призрак, говоришь?

— Да, я видел его возле болота, где дорога…

Он поднял руку:

— На пути туда или обратно?

— Обратно.

— Тогда начни сначала, с разговоров в таверне. Давно я не слышал о том, что творится в городе. Потом дойдёт очередь и до призрака.

Может, Бенелаиус настолько часто сталкивался за свою жизнь со сверхъестественным, что рассказ про какого-то там призрака был ему малоинтересен. Но я полагал, что старый волшебник попросил меня рассказывать историю по порядку, чтобы подразнить. Терпеть не могу, когда меня дразнят.

Но он был моим хозяином и господином — ещё на три дня — и я сделал так, как он просил. Сидя напротив тлевших углей, я рассказал о Бартхельме и Майелле Барсуках и их конфликте с Гродоветом, гостем мэра Тобальда, а так же то, что мне портной рассказал о нём.

Бенелаиус задумчиво кивнул.

— Да. Я знаю о представителе. Гродовет хорошо устроился в Сюзейле, женившись на двоюродной сестре короля Азуна, Беатрис, и всё бы ничего, да плохо зарекомендовал себя своим распутством. В «награду» он теперь ездит из одного мелкого городишки в другой под надзором Сарпа Рыжебородого, славящегося своим тяжёлым нравом. Очень унизительно. С небес на землю для человека с таким эго падать, пожалуй, больно.

— А что Вы имеете в виду под, гм, «распутством»? — спросил я.

— Ничего такого, о чём тебе стоит беспокоиться. Что дальше?

Я рассказал ему о «тёплом» отношении Коротконогого к «Болотной крысе», небольшому конфликту между Тобальдом и пёсиком Майеллы, битве Дово и Рольфа за девушку, последующем уходе Барсуков и неудачной попытке Гродовета закрутить роман с Кендрой — в общем, вкратце рассказал о тех событиях, что хоть как-то оживляют размеренное бытие маленького городишки.

В конце концов…

— А затем, конечно, я увидел призрак Фастреда, вот и всё, что произошло за вечер вкратце, — я встал, потянулся и зевнул. — Ну, спокойной ночи, хозяин.

— Спокойной ночи, Джаспер, — пожелал мне волшебник, откинул голову на спинку своего просторного удобного кресла и прикрыв глаза.

Мой трюк не сработал.

— Наставник? — подал голос я.

— Ммм?

— Вы не хотите услышать о призраке?

Старик открыл один глаз.

— Если хочешь, рассказывай.

Для Бенелаиуса открытие одного глаза было равносильно тому, как вы или я прыгали бы на месте от предвкушения.

Так что я рассказал ему о призраке, моём бегстве и посещению фермеров («Это, должно быть, Пигмонт Кардат», — прокомментировал Бенелаиус), а также о том, что я не видел больше никаких призраков по пути домой, а лишь столкнулся с незнакомцем.

— Так, так, так, — произнёс старик, когда я закончил рассказ. — У тебя был насыщенный вечер, Джаспер. Я думаю, тебе уже пора идти спать, поскольку тебе вставать на рассвете: тебе ехать на рассвете встречать Линдавара в Гарсе. Экипаж ночью будет в пути, так что приедет он где-то в половину седьмого. Выспись.

Я с трудом пошёл по лестнице наверх, обходя кошек, облюбовавших каждую из ступеней. И обошёл всех, кроме Бритвы, названного не просто так. Угольно-чёрный желтоглазый кот был печально известен своим скверным нравом. Так что, когда я случайно наступил ему на конец хвоста, кот превратился в когтисто-клыкастый вихрь. Клыки зверя глубоко вонзились мне в лодыжку, а сама бестия, оставив за собой последнее слово, метнулась вниз по лестнице на поиске менее травмоопасного лежбища.

Я с трудом сдержал крик боли, но-таки добрался до своей комнаты, наложил припарку на рану и рухнул на кровать. Мой сон изредка тревожили видения плюющихся огнём огромных чёрных котов, от которых исходило зелёное сияние, и топоров, чьи лезвия были усеяны клыками. Я с удовольствием предпочёл бы сны с участием Майеллы, Кендры или даже Санфёрт. Но нет. Мне снились коты с топорами.

Казалось бы, только глаза сомкнул… Лодыжка ныла, глаза слипались, а в животе была неприятная тяжесть от, как я предполагал, пирога из трески.

Но когда ты кому-нибудь служишь, такие мелочи не должны препятствовать выполнению твоего долга. После завтрака на скорую руку, состоявшего из варёного яйца с чёрным хлебом, я запряг двух лошадей в экипаж и направился в Гарс. Стаббинс шёл достаточно легко, а Дженкас был слегка не в форме, не отдохнув должным образом. Как и я, кстати.

Вообще, на улице была пока ночь. Солнце ещё не показалось из-за горизонта, хотя его свет уже окрасил небо вдалеке в розовый цвет. Карета подлетала на камнях и ухабах — я чувствовал, как мой завтрак бьётся о стенки желудка. Процессу пищеварения никак не способствовал и тот факт, что нежелание Дженкаса тянуть свою ношу понуждало меня то и дело брать за вожжи. Наконец, Дженкас, похоже, смирился со своей судьбой, и экипаж направился по относительно прямому пути в Гарс.