— Не боюсь я ни льва, ни тигра, ни мечей, ни смерти, — ответил Хассан. — Одного лишь боюсь, что не удастся мне освободить принцессу от проклятия.
— В том-то и все дело! — говорит попугай. — Это будет самым трудным, но мы попробуем.
— Говори скорей, что же ты придумал. Я вижу, — ты птица опытная, разума тебе ни у кого занимать не надо.
— Да, немного мозгов в голове моей еще найдется, — отвечает попугай, скромно опуская очи долу. — Так послушай: дочь султана сидит в зале на софе, а за ней на низеньком столике стоит золотой подсвечник с семью рожками. Лицо принцессы закрыто семью покрывалами. Уже несколько лет она не желает видеть света белого, слушать никого не желает, говорить ни с кем не хочет. Как только ты войдешь в комнату, сразу же посади меня сзади на подсвечник. Потом любезно поклонись принцессе, осведомись о ее здоровье, далее начни рассказ о своей любви, а впрочем, можешь начать говорить о чем тебе вздумается, — она все равно ни одним словом тебе не ответит. Наконец, если она все еще будет молчать, ты скажи:
«Ты не хочешь, о моя госпожа, даже говорить со мной, хоть я сто раз для тебя своей жизнью рисковал. Но, может быть, у этого золотого подсвечника окажется более мягкое сердце, чем у тебя. Да благословит тебя Аллах, подсвечник! Как идут твои дела?»
— А дальше что? — спрашивает Хассан.
— Посмотрим, — отвечает попугай.
Хассан посадил попугая себе на плечо и переступил порог хрустального дворца. Проходит он по пустым залам, золотом и серебром сияющим, в четвертом зале его свободно лев пропустил, в пятом — тигр приветливо помахал хвостом, в шестом — стража спрятала в ножны свои мечи и молча открыла перед ним двери в покои принцессы.
Вошел Хассан и глаза зажмурил от блеска и сияния. Принцесса сидела на софе под семью покрывалами. Но несмотря на это, сквозь покрывала таким светом сияла ее красота, что и описать невозможно. Посадил Хассан попугая на подсвечник, а потом вперед прошел, перед дочерью султана склонился низко-низко и начал такую речь:
— О прекрасная из прекрасных, украшение солнечного дня, тебе, которая своей красотой заставляет даже месяц стыдиться, принес привет Хассан — сын Великого Шаха. Я пришел сюда с конца земли, чтобы отдать дань твоей красоте и стать твоим слугой. Хоть и скрываешься ты за семью вуалями, о самая прелестная из всех звезд небосвода, но мое истосковавшееся сердце сразу узнало тебя. О, промолви хоть одно слово, госпожа моя, приоткрой хоть краешек твоих покрывал в знак того, что ты благосклонно выслушала меня.
— В том-то и все дело! — говорит попугай. — Это будет самым трудным, но мы попробуем.
— Говори скорей, что же ты придумал. Я вижу, — ты птица опытная, разума тебе ни у кого занимать не надо.
— Да, немного мозгов в голове моей еще найдется, — отвечает попугай, скромно опуская очи долу. — Так послушай: дочь султана сидит в зале на софе, а за ней на низеньком столике стоит золотой подсвечник с семью рожками. Лицо принцессы закрыто семью покрывалами. Уже несколько лет она не желает видеть света белого, слушать никого не желает, говорить ни с кем не хочет. Как только ты войдешь в комнату, сразу же посади меня сзади на подсвечник. Потом любезно поклонись принцессе, осведомись о ее здоровье, далее начни рассказ о своей любви, а впрочем, можешь начать говорить о чем тебе вздумается, — она все равно ни одним словом тебе не ответит. Наконец, если она все еще будет молчать, ты скажи:
«Ты не хочешь, о моя госпожа, даже говорить со мной, хоть я сто раз для тебя своей жизнью рисковал. Но, может быть, у этого золотого подсвечника окажется более мягкое сердце, чем у тебя. Да благословит тебя Аллах, подсвечник! Как идут твои дела?»
— А дальше что? — спрашивает Хассан.
— Посмотрим, — отвечает попугай.
Хассан посадил попугая себе на плечо и переступил порог хрустального дворца. Проходит он по пустым залам, золотом и серебром сияющим, в четвертом зале его свободно лев пропустил, в пятом — тигр приветливо помахал хвостом, в шестом — стража спрятала в ножны свои мечи и молча открыла перед ним двери в покои принцессы.
Вошел Хассан и глаза зажмурил от блеска и сияния. Принцесса сидела на софе под семью покрывалами. Но несмотря на это, сквозь покрывала таким светом сияла ее красота, что и описать невозможно. Посадил Хассан попугая на подсвечник, а потом вперед прошел, перед дочерью султана склонился низко-низко и начал такую речь:
— О прекрасная из прекрасных, украшение солнечного дня, тебе, которая своей красотой заставляет даже месяц стыдиться, принес привет Хассан — сын Великого Шаха. Я пришел сюда с конца земли, чтобы отдать дань твоей красоте и стать твоим слугой. Хоть и скрываешься ты за семью вуалями, о самая прелестная из всех звезд небосвода, но мое истосковавшееся сердце сразу узнало тебя. О, промолви хоть одно слово, госпожа моя, приоткрой хоть краешек твоих покрывал в знак того, что ты благосклонно выслушала меня.
Но напрасно Хассан просил принцессу. Напрасно он умолял ее, напрасно ей о своей любви рассказывал. Она молчала, как будто и не слышала слов его.
Наконец сын шаха рассердился:
— Видно, твое сердце из камня, о госпожа моя, если на все мои просьбы ты остаешься бесчувственной. Даже немой подсвечник, и тот бы, наверное, заговорил, если бы его так горячо просили, как я — тебя, упрямая принцесса! Приветствую тебя, золотой подсвечник! Как твое здоровье?
— Здравствуй Хассан, мужественный сын Шаха! Благодарю тебя за приветствие, — ответил попугай из-за подсвечника.
Принцесса беспокойно задвигалась под всеми своими покрывалами, но по-прежнему не вымолвила ни слова.
— Как ты поживаешь? — спросил далее Хассан у подсвечника.
— О, неплохо я живу. Только ужасно мне скучно в этом дворце. Бр-р! Все молчат, как зачарованные, кругом мертвая тишина царит, печаль, ни посмеяться не с кем, ни пошутить. Ведь ты — первый, который за долгие годы обратился ко мне по-человечески. Но что же привело тебя сюда, в наше царство молчания?
— Я пришел сюда, чтобы освободить принцессу и ее народ от колдовства.
— О, это дело нелегкое, — отозвался попугай из-за подсвечника, — пожалуй, еще более трудное, чем добиться руки царевны Кашмира.
— А что же случилось с царевной Кашмира? — спросил тогда Хассан.
— Как? Ты не знаешь истории о царевне Кашмира? — удивился попугай. — Так я тебе расскажу:
Давным-давно царствовал в Кашмире великий царь. У него была дочь необычайной красоты. Ее руки добивалось немало князей и царевичей со всего света. В это время в царстве Кашмира жили три друга. Они были очень бедны и поэтому решили пуститься в путь, чтобы поискать себе по белому свету счастья. Долго бродили они по полям и лесам, пока не оказались на перекрестке дороги. Там они решили, что расстанутся, и каждый пойдет своим путем. Тут же, на перепутье, они закопали три перстня. Уговорились так: кто первым вернется, тот свой перстень выкопает и будет дожидаться остальных.
Разъехались они в разные стороны, а когда снова встретились на перепутье, каждый из них рассказал о своих приключениях. Каждому хотелось как можно скорее похвалиться, чему он за странствия свои научился.
Один сказал: «Если нужно, я могу стать невидимкой». Другой сказал: «Я научился лечить любую, даже самую опасную болезнь». Тогда третий говорит: «А я за один час могу проделать путь, на который люди тратят целый год».
И вдруг услышали они звуки труб, шум, крик, топот лошадей. Это царские глашатаи трубили, объявляя на все четыре стороны света о том, что царская дочь умирает, осталось ей жить только один час, и кто из царских подданных сможет спасти ее жизнь, тот получит ее руку и царский трон.
«Говорит великий владыка Кашмира! Говорит великий владыка Кашмира! Слушай, народ! Слушай! Спасайте царевну! Спасайте царевну!» — кричали глашатаи.
Три друга переглянулись.
