Что же было делать старому шаху? Благословил он своего единственного сына, которому суждено было стать опорой его трона, и отпустил его в широкий свет.

Как долго Хассан ехал, какие приключения встретили его на пути, — всего этого и на верблюжьей коже не описать. Случалось ему и с голода чуть не умирать, и рабом-пленником быть у жестоких разбойников, и работать ему приходилось, как самому бедному батраку, но ни разу он от своего слова не отступил, в отцовский дворец не вернулся, только еще больше тосковал по незнакомой ему умолкнувшей дочери султана.

Однажды зашел он в глубокий лес, прилег в траве, на берегу ручейка, и заснул. Когда же он проснулся, то увидел старую женщину, которая стояла у воды и горько плакала.

— Почему ты плачешь, матушка? — спросил ее Хассан.

— А как же мне не плакать, если сын шаха, играя, разбил мой жбан с медом и жбан с молоком. А сейчас вот я и новые кувшины свои уронила в ручей. О, я несчастная! Что ж теперь я буду делать? — жаловалась она.

На этот раз Хассан в воду прыгнул, со дна ручейка два глиняных жбана достал и старушке их подает. Обрадовалась старушка, не в силах Хассану всю свою благодарность высказать. Наконец, она говорит ему:

— Попей, сынок, подкрепись. Тебе еще предстоит далекая дорога, прежде чем ты найдешь умолкнувшую дочь султана.

И подает Хассану жбан, только что со дна ручейка раздобытый. А из жбана льется струйка меда и струйка молока.

— Что означают твои слова, матушка? — спросил Хассан нетерпеливо. — Как узнала ты, куда я путь держу? Может быть, ты и умолкнувшую дочь султана знаешь? Скажи мне поскорей, говори же, а то я от любопытства просто умираю.

На это старушка ответила:

— Э-э, она далеко отсюда, за семью горами, за семью реками, молодой господин. В хрустальном дворце она живет, но так высоко, что туда лишь птица может долететь. Лучше возвращайся домой, да брось о ней думать.

— Пусть хоть на самой высокой скале в гнезде орлицы она скроется — я все равно найду ее, — ответил Хассан. — Пусть придется мне погибнуть — все равно я найду ее. Без нее для меня и солнце не светит.

— А раз так, то послушай, что я тебе скажу. Пойдешь вперед, все время прямо и прямо, пройдешь семь рек, пока не доберешься до подножья горы. Придется тебе взойти на семь ее вершин. За седьмой вершиной будет долина, а там, в долине, — город, большой и многолюдный. В этом городе ты купишь себе попугая.

— Вот еще, да на что мне попугай? — засмеялся Хассан.

Но старушка в это же мгновенье исчезла, как будто растаяла в воздухе.

Пошел Хассан вперед, прямо-прямо. Долго он так шел. Его жгло солнце, дождь и ветер его хлестали, голод и жажда его томили, но он не задержался и не свернул с пути. Прошел он семь рек, взошел на семь вершин, пока не увидел зеленую долину, а в ней — большой и многолюдный город.

Бродил Хассан по улицам, разглядывал все кругом и удивлялся: людей кругом полно — в домах, магазинах, у лотков, а город выглядит как вымерший. Повсюду царит тишина. Ни голоса, ни смеха человеческого не услышишь. Все жители — и старые, и молодые — молчат, как будто воды в рот набрали. Жестами и условными знаками они между собой объясняются, как глухонемые. Даже дети сидят тихие и невеселые, засунув пальцы в рот.

Хассан задает вопрос одному прохожему, второму, расспрашивает продавцов на базаре, но никто ему не отвечает, а лишь, прикрыв пальцами рот, быстро от него удаляются. Наконец, Хассан остановился у лотка торговца фруктами и оливковым маслом. Но торговец только молча подает ему знаки. Купил Хассан у него несколько фиг и фиников, уселся у стены закусить.

В это время услышал он голос:

— Здравствуй, Хассан, сын Великого Шаха!

Вскочил Хассан на ноги, оглядывается, ищет, кто это с ним поздоровался. Но все молчат, никто рта не открывает.

— Здравствуй, Хассан, сын Великого Шаха! — слышит Хассан во второй раз. Смотрит Хассан, на лотке сидит попугай и в третий раз его приветствует:

— Здравствуй, Хассан, сын Великого Шаха!

Хассан так обрадовался звукам человеческого голоса, что сразу же купил попугая у торговца. А попугай уселся ему на плечо и давай болтать.

— Отчего ты печальный такой? Почему загрустил? — спрашивает он.

— Ох, попугай, как же мне веселиться, когда я не знаю, где живет умолкнувшая дочь султана, — отвечает ему Хассан.

Попугай рассмеялся.

— Как же ты не знаешь, где она живет? Да ты ведь сейчас находишься в столице султана. Тут, на этой горе за городом, так высоко, что лишь птица туда долететь может, и живет принцесса в хрустальном дворце.

— Почему же молчит дочь султана? — спрашивает Хассан. — И почему все люди в этом городе молчат?

— А случилось это так, — отвечает ему попугай. — Руки принцессы добивался один великий волшебник, владыка соседнего государства, но дочь нашего султана даже смотреть на него не хотела. Тогда он, из мести, околдовал ее. С тех пор принцесса никому не хочет и словечка вымолвить, с родным отцом не разговаривает, никого видеть не желает, лицо свое под семью покрывалами прячет, приказала выстроить себе хрустальный замок на высокой горе и с тех пор там живет в полном одиночестве.

— Но почему же весь город молчит? — удивляется Хассан.

— Месть этого волшебника поразила всю страну. Его колдовство распространилось на всех ее жителей.

— И сам султан тоже не может говорить? А его придворные, визири, свита?

— И султан, и придворные, и визири, и свита — все потеряли дар речи.

— Как могуществен, однако, должен быть тот волшебник, если так сильно его колдовство! И никому не удастся вырвать принцессу и жителей этого города из-под власти этого проклятия? — воскликнул Хассан.

— Многие пытались, но все погибли. Никому не удалось прервать молчание дочери султана, никто не в силах заставить ее заговорить.

Хассан, выслушав рассказанную попугаем историю, глубоко задумался над чем-то, а потом опоясался толстой веревкой, взял в руки топор и сказал:

— Ну, мой друг, пора в путь.

— Куда же ты идешь, господин мой, если можно поинтересоваться? — заверещал попугай, повернув голову набок и переступая на плече своего нового хозяина с ноги на ногу.

— К дворцу умолкнувшей дочери султана, — воскликнул Хассан. — Нечего мне время терять и ждать.

— Ох-хо-хо, это мне нравится: ты смел и отважен, мой господин! Я буду в пути думать только о том, как бы помочь тебе…

Нелегко было Хассану добираться до хрустального дворца. Гора была такая высокая, что дух захватывало, крутая и гладкая, как ствол пальмы, и скользкая. На ней не было ни деревца, ни травки, ни выступа, ни щели, не за что даже было ухватиться. Десять раз Хассан взбирался на ее вершину и уже, казалось, вот-вот ухватится за стену дворца, как вдруг ступни его начинали скользить, и он снова съезжал вниз. Если бы не был он привязан толстой веревкой к скале, то наверняка бы погиб.

Наконец вырубил Хассан топором в каменной глыбе ступеньки и взобрался на дворцовую башню. А попугай изо всех сил вцепился когтями в плечо Хассана и закричал:

— Ур-р-ра! Половина победы — за нами! А сейчас, послушай-ка, господин, что я придумал. Если будешь слушаться моего совета, то увидишь, что и дальше для нас все хорошо сложится.

— Каков же будет твой совет? — спрашивает Хассан.

— Ты возьмешь меня с собой, когда войдешь в этот дворец. В первом зале никого не будет, во втором и третьем также будет пусто, а в четвертом ты увидишь льва, но не пугайся его, — если он увидит меня на твоем плече, то не бросится на тебя: ведь когда-то я спас ему жизнь, и с тех пор мы с ним в дружбе.

В пятом зале огромный тигр будет поджидать смельчаков, которые пытаются нарушить покой принцессы. Но со мной тебе и тигра не следует бояться. Только остановись перед ним и произнеси такие слова: «Я иду от потока, что молоком и медом течет. Я принес тебе привет от семьи твоей. Как поживают твоя жена и твои дети?» Тигр тогда лишь хвостом о пол ударит и пропустит тебя. В шестой комнате тебе преградят дорогу слуги принцессы. Но ты им скажи: «Я пришел спасти вашу госпожу». Тогда стража вложит мечи в ножны и откроет перед тобой двери зала, в котором находится принцесса с молчащими устами.