Киданг ничего не сказал в ответ. Он только спросил:

— Скажи, где Бантьенг сейчас?

— На островке, неподалеку от устья реки, — ответил Кантила.

— Прежде всего, надо будет на месте решить, что можно сделать для него. Скорей, скорей к реке. Что есть духу — бежим!

И Киданг длинными большими скачками бросился в лес. А олененок несся, как по воздуху, рядом с ним, — маленький, легкий, как ласточка.

Они остановились на берегу, неподалеку от устья. Отсюда был хорошо виден маленький островок, а на нем — Бантьенг с Бадюлем на хребте.

— Жив, жив еще! — крикнул Кантила при виде буйвола. — Эй, Бантьенг, послушай нас! Бантьенг, твои друзья спешат к тебе на помощь! Эй, эй!

— Молчи, Кантила, перестань кричать, — ты только все напортишь, — остановил олененка козлик Киданг. — Делай то же, что и я.

И он вскочил в воду, как будто желая искупаться. А там он принялся скакать, танцевать, плескаться, чтобы обратить на себя внимание Бантьенга. Кантила прыгнул в реку вслед за ним, и они вместе начали громко плескаться, гоняясь друг за другом и крича во все горло. Наконец, Бантьенг и Бадюль заметили их. Буйвол жалобно замычал:

— Ах, друзья, выслушайте меня! Бадюль меня бессовестно обманул. Я его спас от смерти под деревом Ло, потащил его на себе и доплыл с ним до середины реки, а он за это все вот как хочет мне отплатить: готовится сожрать меня. Ну, скажите, найдется ли на свете более неблагодарное существо?

Киданг ответил ему:

— Странно. Я ведь знаю Бадюля не первый день, как знаю хорошо и весь их крокодиловый род. Это благородное, умное и справедливое племя. Я не поверю, чтобы Бадюль мог так жестоко наказать тебя, не имея на это оснований. Ведь он еще никогда никому не сделал ничего плохого. Вся река не может нахвалиться его добротой — такой он ласковый, всегда готов помочь более слабым, а сердце его так отзывчиво, что по любому поводу он проливает обильные слезы. Уж наверное ты серьезно провинился, если он так разгневался на тебя.

Бадюль с удовольствием выслушал эти похвалы и, польщенный, произнес:

— Я вижу, Киданг, ты не дал себя провести, слушая жалобы этого лгуна, тобой руководит рассудок и чувство справедливости. Так выслушай же меня спокойно, я тебе расскажу все, как было, и тогда ты согласишься, что я прав. Бантьенг действительно вытащил меня из-под дерева Ло и даже согласился притащить меня на собственном хребте к воде. Но он сделал это только для того, чтобы все хвалили его за доброту и великодушие — ведь он так тщеславен, глуп и жаждет похвал, как попугай Какаду. А когда он оказался далеко от берега, когда уже никто не мог увидеть того, что он делает, он хитростью затащил меня на эту скалу, сбросил со своего хребта и начал меня бить своими копытами, — посмотри, какие раны у меня на спине, на голове и на хвосте. Я был слаб после того, как меня придавило дерево Ло, и не мог защищаться. Я думал, что мне уже совсем пришел конец. Из последних сил мне удалось кое-как взобраться на его хребет, и я решил наказать этого изменника по заслугам. Вот и вся история. А теперь посуди сам, прав ли я.

— Ты лжешь, отъявленный мошенник! — крикнул в гневе Бантьенг. — Киданг, Кантила, не верьте ему, он лжец!

Киданг сказал:

— Я только тогда смогу решить этот спор, когда, во-первых, буду убежден, что обе стороны доверяют мне, а во-вторых, — изучу всесторонне все это дело и все его обстоятельства приму во внимание. Издалека мне трудно обо всем судить. Может быть, ты, Бантьенг, действительно впал в бешенство, которое на тебя по временам находит, и начал бить Бадюля копытами? Но я не смогу высказать свое мнение прежде, чем увижу вас вблизи. Когда я тщательно рассмотрю все раны Бадюля, прослежу весь ход событий, лишь тогда только смогу установить правоту одного из вас.

— Что касается меня, то я уверен, что, увидев мою израненную шкуру, ты не поверишь этому дикарю, а поверишь мне, — сказал крокодил.

— Весьма возможно, Бадюль. Я всегда высоко ценил твое правдолюбие. Тем более ты должен быть заинтересован в том, чтобы я еще раз засвидетельствовал его. Пусть же и лес, и река, и море удостоверятся с этих пор, кто такой — Бадюль, а кто такой — Бантьенг. Плывите поскорее сюда к нам, на берег.

Бантьенгу не пришлось дважды повторять этой просьбы. Изо всех сил он заколотил ногами по воде и скоро уже выполз на берег, отряхиваясь от воды. Крокодил сидел у него на загривке.

— Ну, а теперь, Бадюль, сойди на землю, — сказал Киданг, — я осмотрю твои раны и тогда выясню, кто прав.

Крокодил начал стонать, шипеть, изображая, как сильно страдает он от ран. Наконец он слез с Бантьенга и распластался на песке, напрягая спину, чтобы все увидели его шкуру, поцарапанную в нескольких местах ветками и сучьями дерева Ло.

— Ох-ох, я едва жив, так избил меня этот негодяй! — стонал он, проливая свои крокодиловы слезы.

Тогда Киданг сказал:

— Дорогие мои, Бантьенг и Кантила! Бежим поскорей, что есть сил, от этого чудовища и предателя. Пусть отныне река, море и леса действительно узнают, что представляет собой этот неблагодарный, коварный и подлый Бадюль, и каков наш Бантьенг — добрый, сильный, но легковерный.

И трое друзей помчались в лес, а валявшемуся на песке крокодилу ничего не осталось, как с досады грызть собственный хвост.

А знаете ли вы историю о прекрасной куропатке по имени Нангумби? У нее было пять закадычных подружек. Одну звали Нанкимпели, другую — Навоки, третью — Намбенди, четвертую — Нантуту, а пятую — Нанкимпити.

Однажды пантера унесла мужа прекрасной Нангумби. Подружки, узнав о несчастье бедной Нангумби, решили окружить заботой ее и бедных сироток — ее детей.

Нанкимпели собрала много вкусного проса, Навоки захватила с собой кочан кукурузы, Намбенди — пучок молодых побегов бамбука, Нантуту — принесла стебель сахарного тростника, а Нанкимпити — кисти сладких бананов и фиги.

Прилетели они к гнездышку Нангумби и застали там ее птенцов одних.

— Где же ваша мама Нангумби? — спрашивают.

А птенцы в ответ пищат:

Куропатки — давай причитать:

Сложили они все свои подарки в гнездышке и полетели искать Нангумби.

звали они. Громче всех кричала Нанкимпели.

— Подождите, — сказала она, — я попробую еще раз окликнуть ее, теперь она уже наверняка отзовется:

Нангумби услышала и тут же, запыхавшись, примчалась из леса.

— Здравствуй, Нангумби! Мы принесли тебе немного еды для твоих деток, — сказали ей Нанкимпели, Навоки, Намбенди, Нантуту и Нанкимпити.

— Как я благодарна вам, — ответила им Нангумби. — Чем же смогу я вам отплатить за ваши дары? Может, вы выпьете хоть по скорлупке кокосового молока?

И Нангумби начала их угощать.

Так продолжалось все лето. Нанкимпели, Навоки, Намбенди, Нантуту и Нанкимпити помогали бедной вдове Нангумби и ее детям-сиротам.