– Чё, сопишь? – Пашка повернул голову.

– Грустно!

– Мы с тобой поедем туда, где горы в снегу. Смотреть на них будем. Правда, там нет, наверное, таких рек. Эх!..  А реки смотреть поедем в Сибирь.

И на Байкал поедем. Петрович говорит, что несколько раз туда ездит в год.

Рыбалка там, наверное…

У Пашки зазвонил телефон. Звонил Серёга: – Ты как смотришь – если пересечься?

– А ты шапку сменил? – Пашка улыбнулся, глядя на кивающую довольную Наташу.

– Сменил.

– Давай не сегодня. Мне завтра ехать. А у нас ещё дела. Ты тут поглядывай на телефон, вдруг у сестрёнки проблемы.

Наташа стала серьёзная.

Пашка, улыбнувшись, демонстративно отключил телефон: – Бери фотик. Я сейчас приду.

…Он стоял и смотрел в окно. Тёмная туча, освёщенная снизу вечерним городом, закрывала всё до горизонта, сливаясь где-то там с домами, поглотив их, людей,  машины. Казалось, что где-то там – за ней, нет ничего, и не было никогда.

«Тёти, дяди, дяди, тёти…» – мелькало в голове какими-то то ли всполохами, то ли глухими утробными звуками.

– Получилось! Вот! Всё видно, дорога тут… – раздалось из комнаты.

«И тут дорога. И там дорога. Куда и откуда? Как говорит Петрович: «На дороге стоять нельзя! Либо «туда» по этой стороне, либо «назад» по другой. И не сметь на встречную! И не остановишься! Сшибут, не глядя! Либо те, либо другие. Либо вместе.  Идти?!.. А куда?..  А идти надо!» – думал Пашка.

– Паш! Ой!.. Тут вот, это что такое?..

– Иду! – откликнулся он и пошёл к Наташе.

Камень был теплый

Было тихо. В низу  живота, в мышцах что-то подрагивало.

Дед Максим сидел на краю кровати и боялся встать. Особого страха не было, но вставать было всё-таки страшновато и не очень хотелось.

… Мысль "обновить" памятник родителям, дедам и тетке Марии возникла у него давно. Дерево, конечно, хорошо, да и не так хлопотно, - только "не на долго".

Задумка как-то жила и особо не докучала, поскольку денег было мало, но в последнее время силы что-то стали покидать деда Максима.

«Кешка и Бог» - была такая книга. Он читал её детям. Не помнит о чём, помнит, что там дед один гроб себе делал. Не хотел, чтоб в плохой гроб его положили.

"Молодой дед был! Глупый!" – думал Максим.- "Это ж надо быть таким глупым быть?.. Но человек! Имеет право!" – размышлял он, глядя на свои ноги.

Вены верёвками  оплели их. Он положил руки на колени, стал рассматривать и их.

"У папки руки были покрепче", - подумал он.

- Вы что-то у меня совсем постарели, - сказал он, с улыбкой, оглядывая руки и ноги.

… Мишка - правнук сначала отказался, но потом повёз в город.  Повёз.

...- Дедушка, вы что-то хотите спросить? – молодой парень подошел сам.

"Сам подошел", - отметил "про себя" дед.

- А мне бы камень. Но только чтоб одна сторона была ровная, - дед Максим не знал, как рассказать, что ему надо, этому «мальцу».

- Ты посмотри. Я тут нарисовал – как мог, – он вытащил из кармана рисунок.

На сине-зелёной бумаге – обложке от старой школьной тетради, на обратной стороне которой была «Клятва пионера Советского Союза» и вся «таблица умножения» был нарисован «камень» на горке, а под ним речка.

- Да, дедушка, не художник Вы.

Пойдёмте, присядете, - «малец» взялся за рукав пиджака.

Кресло было «дурацкое» и дед Максим провалился в него с мыслью, что ему самому будет трудно выбраться из него.

- А камень-то высок ли? – «малец» разгладил ладонями обложку с тетради, а потом взял её и сел рядом.

- С меня. Можно повыше. – дед старался освободиться от «объятий» кресла, стараясь сесть на край.

- Метр семьдесят, восемьдесят, значит. У нас, как вы нарисовали, это называют «корка», -  «малец» подвинул свой стул поближе и протянул руку деду.

Максим взял руку «мальца», подтянулся и подвинулся на край кресла.

"Теперь встану!" – подумал он.

- А корка – это как? – он посмотрел на «мальчишку».

- Ну, сам камень всегда внутри, а то что снаружи, мы называем «коркой», - «малец» вроде никуда не спешил.

- О... как! А тебя-то как зовут? А то говорим, а непонятно как. Меня – Максим. Проще - дед Максим.  – дед посмотрел на мальчишку.

- Запутаемся! Меня тоже зовут Максим. – мальчишка улыбнулся.

- Хорошая примета. Хорошо, что - Максим. «Корка»  - это как к людям, к солнцу, как вроде защита камню-то, вроде как панцирь каменный, - так что ли?

- Наверное, так.  Просто - её не обрабатывают. Вот как у Вас на рисунке. – Максим протянул рисунок деда Максима.

- Оно так! – дед кивнул.

- Сделаем, конечно. А что на обработанной стороне будет? – молодой Максим смотрел на старого Максима.

- Не знаю пока. Мне бы узнать, сколько стоить это будет?

- А камень-то какой? – Максим глядел на Максима.

- Не знаю пока. Мне бы цену узнать, – дед смотрел на «мальца».

- Понятно. Вы-то сам откуда?

Дед назвал свою деревню.

- Далеко. А к нам как? – малый Максим перешел и сел за стол.

- Так в городе – дешевле. Вот и сподобился доехать к вам, - дед Максим смотрел своими выцветшими глазами на «молодого».

- Понятно.  Понятно. Надо в цех, на площадку ехать, смотреть. Заказывать не надо – готовые есть. Если  захотите, я Вас отвезу. Посмотрите, решите. Себе что ли камень выбираете? – Максим грустно с улыбкой смотрел на деда.

- Да, нет. Папе с мамой, да тётке  Марии. Сестра мамина.

Молодой Максим сидел за столом,  смотрел на деда, взял телефон.

- Кто сейчас в цехе? Мне клиенту «корки» показать надо, - он отложил телефон.

- Поедешь? Если поедешь - я сам покажу, что ты хочешь. Там выберешь. Дедушка, - «молодой» продолжал смотреть на «старого».

- Поеду. Поеду, а как же? Поеду! Только у меня там машина с Мишкой.  Мишка – внук! Светки - внучки сын.  Беспокоиться будет.

- А мы его с собой возьмём.  А машину никто не тронет. Пойдёмте. – молодой Максим встал из-за стола.

… На площадке было много камней. Все разные. Дед Максим ходил среди них, постукивая палочкой то по асфальту, то по основанию их. Были граниты, мрамора, было что-то ещё зеленое, красное с черными прожилками.

Он подходил к одному,  к другому, стоял смотрел, отходил, шел к другому. Сзади шли Мишка с Максимом.

"Вот ведь – беда дело. С деревом прощё – оно само зовёт, а тут все молчат", - думал дед, переходя от одного камня к другому, кладя на них руки, поглаживая.- "Вот и жизнь прошла, а с камнем так и не «навёл мосты». Чужой какой-то он."

Он остановился у одного выше его ростом. Приложил руку к его  «лицу». Камень был тёплый.  Снизу он был широкий и толстый, а сверху уходил «стрелкой» вправо.

Дед Максим прижался к нему щекой. Постоял, отошел от него и встал напротив.

Камень был красивый.

Мишка с Максимом подошли и встали сзади, замолчав.

- А вот, к примеру, - такой, сколько стоит у вас? – дед, не оборачиваясь, спросил Максима.

Максим назвал цену.

- Мишк, может, сразу заберём  и увезём? – дед повернулся к Максиму и внуку.

- Дед. Моя машина «это» не увезёт.  – Мишка разглядывал камень.

- Так Вы должны решить, - что на камне-то писать, - Максим смотрел на деда.- А то как вы потом-то будете?..

- Что писать? Что писать?

… Ты бы взял, милок, деньги да пометил бы его, чтоб кто другой его не забрал.

А я уж решу, что и как писать на нём. – дед смотрел на Максима.

- Дедушка. Только Вы знать должны, чтоб привезти его к Вам и выгрузить - это ещё будет стоить…- и Макси назвал сумму.

- Будет! Оно так. Всё стоит сколько-то. Пойдёмте, Миша, – дед Максим пошел к машине.

… Все «старики» согласились помочь поставить памятник. Собрались, взяли верёвки, лопаты. Сели, ждали камень.

«Камень» выгрузила какая-то иностранная машина с правым рулём и поставила его справа от тропинки к кладбищу и уехала.