Четыре дня беготни из кабинета в кабинет до  того вымотали Пашку,  что казалось – так он не уставал никогда. Хотелось курить, но Пашка вспоминал ухмылку Петровича и гнал от себя желание.

Наконец в четверг все сели за стол на кухне.

– Ну, всё!  Теперь пока тебе, Павел, не исполнится восемнадцать лет – все свободны, – засмеялся Генрих Львович. – Благодарю за работу.

Мы её сделали прекрасно! Команда была на высоте. Это когда проигрывает, то кто-то один виноват, а когда выигрыш – то заслуга всех.

Не буду забивать вам голову…  но ситуация такова, что Надежда Владимировна вас будет часто посещать. Все вопросы к ней!

Если что-то совсем не понятно, то вот моя визитка тебе, Павел, и тебе, Наташа. Звоните. Вот вам моя самоклеющаяся.  Прицепите её где-нибудь, чтоб на виду была. Зеркало там… или…  найдёте где. Пусть будет перед глазами.

Пригляд за вами будет теперь особенный. Старайтесь дом не превратить в «проходной двор». Друзья это хорошо, но, как и всё хорошее,  полезно лишь в малых дозах.

Банковские карты держите дома. С собой не таскайте. Никому не показывайте.

Все остальные бумаги – у меня. Они вам ни к чему. Да и дома их держать не совсем правильно.

…Взрослая жизнь у вас… началась. Сердиться и обижаться больше не на кого.

Адвокат вздохнул и замолк.

– Но и помогать больше некому.

...А нас чаем напоят? – оживился вдруг.

Наташа накрыла стол, и  с Надеждой ушли в комнаты.

– Приглядываюсь к тебе я, Павел, но что-то не всё мне понятно.

Может это и хорошо, а может и… Разберёшься.

С учёбой решай. Вас сейчас только за неё могут ухватить.

Надежда Владимировна, конечно, кремень, но… Постарайся понять её.

Не найдёте общего языка – трудно будет.

Тебе надо, чтоб трудно было? Нет!

Вот и оно!

Ладно! Провожай меня. К Надежде сестру не ревнуй. Пусть Наталья сама решает.

Девчонка. Нам не понять иногда их. Тут не понимать надо – а принимать, как есть.

…Павел проводил попрощавшегося со всеми адвоката.

Из коридора было слышно, как Наташа и Надежда что-то активно обсуждали у компьютера. Пашка прошёл на кухню,  подвинул к себе вазочку с печением и стал разглядывать его.

– Паш! Я провожу Надежду Владимировну и вернусь, – Наташа стояла в дверях уже одетая: в шубке, в высоких светло-коричневых ботинках со шнурками, узких джинсах, длинном толстом шарфе, небрежно большим обхватом наброшенном на шею, выгнувшись, опираясь на косяк и улыбаясь.

– В школу так не ходить, – сказал Пашка и улыбнулся.

Наташа показала язык и распрямилась.

– Отдыхайте. Наташа скоро вернётся. Не беспокойся. Ей ещё в магазин зайти надо, – Надежда показалась за её спиной и, слегка хлопнув её ниже, прошла к Павлу. –  Не тушуйтесь! Хуже не будет, а насколько лучше – только от вас зависит.

Только Павел вернулся на кухню, как раздался звонок в дверь – короткий «бип», на  «пять» – длинный, на  «два» – короткий.

Пашка пошёл открывать, думая, что это вернулась Наташа или пришёл кто-то: Серёга или Вовка. В дверях стоял Пётр Николаевич с большой синей спортивной сумкой, на которой выделялись две яркие полосы: красная и белая.

– Здравствуй. А я вот в гости и по делу. Даже с просьбой можно сказать, – он улыбнулся и прошёл в коридор. – Чаем напоишь? Зима совсем уже на пороге…

– Здравствуйте. Конечно. Проходите, – Пашка отошёл в сторону, пропуская вперед себя гостя.

– Гости за гостями? – тот кивнул на стол.

– Да!

– Я уже в курсе, что у вас всё прибилось, наконец, к какому-то берегу. Молодцы. Видел на улице Надежду с Наташей. Да-а-а…

Таких дивчин без старшего брата на улицу пускать нельзя.

А я, ведь, с просьбой!.. Тут билеты на завтра. В пять вечера с Казанского. Купе. Сутки и на месте. Выспишься. Замотали тебя государевы двери да кабинеты.

Деньги-то есть ещё?

– Есть, – Пашка смотрел на билеты, вспоминая где, когда и кто делал копию с его паспорта.

– Просьба.

Тут объявился у меня старый друг. Как раз в Оренбурге. Пристал ко мне, что хочет подарок переслать. Отказаться неудобно. А принимать?..

У меня просьба. Он там найдет  тебя – забери посылку и привези. А ему передай,  а то неудобно как-то, от меня сувенир. Я ему тут книжки купил. Плотно упаковал. Они в сумке. Вот и сумку тебе в дорогу привёз. У ребят  в спортшколе у всех такие, так, чтоб не перепутать, я тебе на ручку медвежонка повесил. Очень мне медвежонок на ключе твоём понравился. Там ещё и одежонка для тренировок, обувь.

Сделаешь?

– Сделаю. Как он меня найдёт-то?

– Найдёт! Соревнования. А он почитатель этого дела… Найдёт. Да я ему и твой телефон дал. Запутается – позвонит. Встретитесь.

Не знаю, что он там приготовил. Но не почтой  же посылать?.. Так ли?..

Смотри – если денег нет, то я дам взаймы.

– Есть. За форму кому платить?

– А это тебе всё руководитель команды объяснит. Он с тобой в купе будет.  Он и с ребятами познакомит.

Деньги небольшие, часть школа оплачивает, часть сам спортсмен.

Ладно! Вопрос я решил. Поеду.

– А чай?

– Ах, да! Вот вернешься – посидим.

…Наташка пришла, громко выдохнув, внесла два огромных пакета.

– Вроде, пока  в коляске немного, а еле дотащила.

– И куда столько? Я завтра уезжаю.

– Вот и именно. В дорогу соберу. В пути не помешает, и не один ты там будешь.

Или хочешь сказать, что парни мясо на столе оставят?.. Ага!.. Сейчас!

А что за сумка здесь?

– В дорогу.

– Так у тебя же есть уже.

– Клубная.

– Ой! Медвежонок… Я себе такого же на рюкзак повешу, – она взяла сумку и утащила её в коридор.

– Давай, чаю попьём? – Пашка положил руку на стул рядом с собой.

– Что-то мне Паша, тревожно, – Наташа села  и положила ему голову на плечо.

– Много всего, вот и тревожно. Быстро всё как-то… Только головой крути.

– Давай Серёжку с Вовкой позовём. Они у нас гостями будут. Я их чаем напою, – грустно сказала Наташа.

– Поздно уже. Они обязательно пивасик притащат… Надо ли?..

– Ага! Я им притащу!..  Мне этот запах до сих пор мерещится. Или чай, или ничего!..

…Холодно уже на улице…

…Как Новый год праздновать будем? Я ёлку хочу! Хочу ёлку. И чтоб она мигала. И Деда Мороза хочу. Я помню, как к нам приходил Дед Мороз. У меня тогда было голубое…

Пашк! Ладно ты! Что не так-то?

– Не знаю!

…Я там – на двери в туалете номер телефона в углу записал. Телефон сам придумал. Последние четыре цифры – ПИНкод карточки… Той, на которой деньги за родителей… Ты номер себе в телефон забей, а карту куда-нибудь засунь подальше. Без нужды не трогай.

..Хотя, там  – твои деньги… Мне своих хватит. Не нужны они мне…

– Да нам тех, что ты дал, знаешь, насколько хватит? – Наташа отстранилась и повернула голову Пашки к себе.

– На всю жизнь не хватит!

За квартиру платить надо. За свет ещё… И кровать из их спальни надо выкинуть. Аэродром. Стоит там памятником…

…По весне надо им памятник поправить.

– А зачем выкидывать?

– А кому она нужна? Тебе? Тогда перебирайся в их комнату. Там светло.

– А с моей что?

– Уроки там будешь делать. Уроки.

…С утра и до вечера. И со своими хохотушками сплетничать. Нечего по всему дому шарахаться.

– Это когда же мы хохотали?

– А как соберётесь вместе – так и ржёте, как лошади длинноногие на всю улицу.

– А вы, как соберётесь…

Наташа сделала вид, что обиделась.

– Дашь мне свой фотик в дорогу? – примирительно спросил Пашка.

– Бери. А там место-то есть для новых фоток? Мы их так и не посмотрели.

–Там в инструкции есть, как его к компьютеру подключать. Разберёмся?..

– Разберёмся, – Наташа засмеялась. – Чай, не «особо одарённые». Пошли!

…Пашка рассказывал о тех местах, что были на фотографиях. Невольно вспоминался Петрович. Было грустно. Притихшая Наташа, обхватив его сзади, положив ему голову на плечо, слушала, не перебивая.