Клода заказала круассаны, которые я принялась жадно поглощать, внезапно осознав, что голодна. Она терпеливо улыбалась, ожидая рассказа о сексе со звездой, но не желая давить на меня. Ее лицо вдруг озарилось, будто в ее голову вкрутили лампочку.

— Я знаю! Давай поиграем. Я расскажу тебе что-нибудь интимное, если расскажешь и ты.

Я засмеялась — она была в своем репертуаре.

— Хорошо. Ты первая.

Она кивнула.

— Так. Том разведен.

У меня вытянулось лицо. Я ожидала, что она произнесет какую-нибудь глупость, чтобы я заговорила. — Я думала, он не был женат.

— Он не женат, он разведен.

— О боже! Когда он признался тебе? А долго ли он был женат?

— Эмма, я ни при чем. Твоя очередь, — вздохнула она, давая мне понять, что обсуждение игрой не предусматривалось. — Хорошо. У нас с Пьером ничего не было прошлой ночью.

— Что? — почти взревела она.

На нас посмотрел старик и заворчал.

— Что? — прошептала она. — У вас не было секса? О боже, Эмма, я расстроена, черт тебя побери. Почему не было?

Ее лицо превратилось в живописную картину, и я начала забывать о Шоне.

— Кло, я ни при чем. Твоя очередь, — улыбнулась я.

«Игра для двоих».

— Отлично. — Она выпрямилась на стуле. — У Тома двое детей. Майе девять, а Лайаму четыре года.

Думаю, я побледнела.

— Двое детей?

Она кивнула.

— Ты их видела?

— Твоя очередь.

Игра начала утомлять меня.

— Отлично, мы с Пьером переспали утром.

Она расхохоталась.

— Да! Спасибо тебе, Господи.

Мы обе рассмеялись.

— Ну и как? — Она слегка подпрыгивала на стуле. Пора было прекращать эту шараду и разузнать о Томе, потому что вопрос «было или не было» оказался уже не актуален.

— Расскажи о Томе, о его детях и что все это значит, а я расскажу об утре с Пьером Дюлаком.

И она рассказала.

Том был семнадцатилетним юношей, когда его девушка забеременела. У них родилась Майя. Он устроился работать на компьютерную фабрику. Он женился и взял ипотечный кредит уже к двадцати одному году. Днем он упорно трудился, а по ночам посещал компьютерные курсы. Девушку взяли на работу в цветочный магазин. Вскоре родился Лайам. Том открыл свое дело. Он быстро добился успеха, но почти не появлялся дома. Его жена познакомилась с другим мужчиной в цветочном магазине. У них завязался роман. Том ушел от нее. Какое — то время в его жизни царил беспорядок, но в итоге они расстались полюбовно. Они оба осознали закономерность своих отношений. Они слишком рано поженились. При разводе ей досталась порядочная часть нажитого. Затем она снова вышла замуж, и он виделся с детьми по выходным. Том рассказал Клоде о своем прошлом на первом же свидании. Она даже встречалась с его детьми, и, хотя Мэри Поппинс ее явно не назовешь, они отлично ладили. Она была счастлива, а на остальное ей было наплевать.

— Ты уверена?

— Сначала я забеспокоилась, особенно учитывая, как мне везет. Поэтому я ничего и не рассказывала. Я хотела прояснить ситуацию для себя.

Она переживала из-за того, что я могу обидеться на нее за такую скрытность, но в глубине души знала, что это не главное.

— Ты любишь его.

— Да, люблю, — согласилась она, улыбаясь. — Надо же когда — то начинать, — сказала она смеясь.

«Ух ты, Кло влюбилась. В конце тоннеля все-таки был свет».

Я бы с удовольствием сказала, что остальную часть дня мы провели в музеях, галереях и старых парижских церквях, но не могу. Мы ходили по магазинам, покупали одежду в «Олд Нейви», «Гэп», «Наф — наф», и на этом список не исчерпывался. Потом мы пообедали на свежем воздухе, наблюдая за проходящими мимо коллегами по шопингу. Мы лишь на несколько минут заглядывали в бутики «Прада», «Гуччи» и «Шанель» и давали деру, прежде чем продавщица с глазами — бусинками успевала заметить нас, засвистеть в свисток и вышвырнуть нас из магазина. Под конец дня мы бродили по извилистым закоулкам и впитывали атмосферу.

Вернулись мы уже после восьми. Энн, Ричард и Том играли в покер в гостиной. Фрэнки и Шона не было дома. Энн сделала чаю, и мы отчитались ей о событиях дня. Она рассказывала нам о «Моне Лизе». Она испытала разочарование и была без задних ног. Энн любила галереи и купила картину, которую собиралась отправить в Керри. Том пребывал в отличном настроении, всецело насладившись городскими красотами. Его и Ричарда породнил небольшой приступ морской болезни, приключившийся с ними на «bateau-mouche». Однако послеобеденное время предполагало употребление четырех пинт пива, и к тому моменту они почувствовали себя значительно лучше.

Мы все умирали с голоду, поэтому Энн оставила для Шона записку, в которой указала ресторан, где мы будем находиться. За ужином Том показал нам фотографии детей. Все были счастливы и пребывали в отличном расположении духа. Я сделал выбор в пользу вегетарианских блюд и даже наелась. Вечер был хорош, но не хватало Шона. Я вспомнила о нашей ссоре и гадостях, которые мы наговорили друг другу. Я почувствовала усталость. Остальные пожелали пропустить по стаканчику — другому, а я нашла повод, чтобы удалиться. Они связывали мою усталость с отличной прогулкой и были частично правы.

Кло и Том проводили меня до угла дома. Они подождали, пока я зайду, после чего, взявшись за руки, ушли. Я села на диван и зажгла сигарету. Шон тихо вышел из спальни и присел рядом. Я протянула ему сигарету. Он с благодарностью взял ее. Мы сидели молча.

— Ты была права. Я козел.

— Ты не козел. Ты просто бесчувственное трепло. — Я улыбнулась. Невозможно было держать на него зла.

— Я бы никогда и ничего не сказал нарочно, чтобы обидеть тебя.

— Знаю.

— Прости.

— Хорошо.

Он выглядел таким потерянным и беззащитным, что мне ничего не оставалось, как протянуть к нему руки и обнять.

— Где Фрэнки? — поинтересовалась я, уже будучи в его объятиях.

Его руки застыли.

— Ушла. Я вспомнила, что Пьер и его компания уезжали в тот день в Канаду. Она была частью этой компании, и это все объясняло.

— Что ж, — вздохнула я, — по крайней мере мы есть друг у друга.

Он поцеловал меня в макушку, и мы, изнуренные, заснули в объятиях друг друга.

Дело шло к Рождеству, и я страшилась его. Предстояли как минимум три рождественские пирушки, которые меня насильно заставляли посетить. Кроме того, начиналось сражение за подарки, толпы народа, оберточная бумага, продление моего кредита «Виза», песенка «Jingle Bells», выстаивание четырехчасовой очереди на почте, проверка предпраздничных контрольных работ в школе, каждые пять минут по радио звучала Last Christmas в исполнении дуэта Wham, будь проклята эта песня, и в кульминации всего — собственно Рождество в доме родителей с борьбой за пульт от телевизора. По крайней мере Ноэль возвращался домой. Ради его приезда пережить все остальное почти стоило. Я упаковывала подарки, когда зазвонил телефон.

— Алло?

— Эмма. — Треск, треск…

— Алло?

Я встряхнула телефон, как обычно поступала при плохой связи. Это не помогло, но я почувствовала, что не бездействую.

— Эмма. — Треск, треск. — Это я, Ноэль.

— Ноэль, это ты? — Треск, пи — ип, треск.

— Связь такая. — Треск, треск, треск…

— Ноэль, о боже! Откуда ты звонишь? Так приятно слышать твой голос! — Пи — ип. Черт бы побрал эту связь. — Гоа. — Пи — и–и — и–и — п.

— У тебя все хорошо? — Треск, треск, треск… — Когда ты приезжаешь домой?

— Эм, я не приеду. — Треск, треск, треск… Скажи. — Треск, треск. — Что… — Треск, треск. — Прости. Я бы…

— Треск. — Но я позвоню в… — Треск. — …день.

— Что? — Пи — и–и — и–и — п. — Ты не приедешь домой? — Мое сердце упало.

— Я… — Треск… — …время. — Треск… — Люблю тебя. — Треск. — Я в… — Треск.

— Ты что?

— В порядке!

— Я тоже люблю тебя! — прокричала я.

Связь прервалась.

— Черт возьми!