Но я решила расставить все точки над «и».

— Ты тоже потерял друга…

Я хотела продолжить и извиниться, но Шон взял мою руку и сжал ее.

— Я боялся, что потерял вас обоих, — сказал он.

— Я тоже, — заикаясь, произнесла я.

Ни один из нас не вспомнил о случайном поцелуе. Этот момент был слишком сложным, Неудобным, грустным и жалким. Ни один из нас не заговорил о своей вине, однако игнорировать это было невозможно, ведь все было написано на наших лицах.

«Если бы я не вернулась в дом за зажигалкой. Если бы я не потянулась, чтобы поцеловать его. Если бы он не сказал, что я красива. Если бы я не тянула время, не решаясь сдвинуться с места. А потом наши губы встретились, и Джон умер».

Мы ощущали себя странно и необычно оттого, что сидели вместе. Прошлое ушло, его похоронили вместе с Джоном. Мы вынуждены были искать новый способ общения. Я больше не была девушкой лучшего друга Шона. Я была просто собой, и конечно же нас что-то связывало — и это были не мимолетные отношения. Мы много общались в колледже и после него, но я не была уверена, знал ли хоть один из нас ответ на следующий вопрос: достаточно ли тех отношений, чтобы продолжать общаться теперь? Нам придется строить все заново. Наш безопасный флирт закончился, и нам недоставало связующего звена.

Мы сидели молча.

— Я был пьян, — сказал он после долгого молчания.

«О боже, он начал об этом».

— Мы все были пьяны, — произнесла я немного погодя.

— Я не должен был задерживать тебя, — пробормотал он.

— Я не могу об этом говорить.

— Прости, — сказал он.

— Ты не виноват. Здесь моя вина.

Шон вскипел. Он не мог больше держать все в себе. Мне невыносимо было видеть его подавленным.

Мне хотелось обнять его, но я не могла. «Что подумал бы Джон?»

— На днях я слышала смешной анекдот, — проговорила я с надеждой.

Шон вытер слезы и странно посмотрел на меня.

— Да? — переспросил он.

— Да, — ответила я, надеясь, что расскажу его правильно.

— Тогда выкладывай, — подбодрил он.

— Девушка лежит на койке в больнице «Ротонда». К ней подходит старая монахиня и пытается узнать имя отца новорожденного. Та говорит, что не знает его имени. Монахиня озадачена, спрашивает, почему, и девушка отвечает: «Послушайте, сестра. Если бы вы съели банку бобов, вы бы знали, из-за кого у вас газы?»

Шон рассмеялся. Я улыбнулась. Получилось смешнее, чем у Деклана.

— Кто рассказал его тебе? — спросил он.

— Мальчишка из моего класса. Он бы тебе понравился. Он напоминает мне… — Я не закончила предложение. Шон улыбнулся.

Он выглядел усталым: карие глаза обрамляли темные круги, под щетиной трехдневной давности его кожа казалась высушенной и больной. Он похудел настолько, что одежда стала ему велика. Шон рассеянно потирал растительность на лице.

— Хочешь сходить к нему? — спросил он.

— Я не могу, — сказала я. — Пока не могу.

За четвертой чашкой кофе пропасть между нами почти пропала. Нам удалось отыскать нейтральную территорию. Мы заговорили о новом фильме и актере, которого застали с проституткой. Каким-то образом мы перешли к обсуждению зверских царапин на причинном месте Шона, которые он заработал несколько лет тому назад.

— Я думал, что у меня все отвалится, — признался он.

Почему-то это позабавило меня.

— Ты рассказывал Джону?

— Да.

— Он никогда не упоминал об этом.

— Я заставил его поклясться молчать, — сказал он.

— Откуда они у тебя взялись? — спросила я, придя в восторг от такого развлечения.

— Мармеладка.

— Брайан! — прошептала я.

— Да, Брайан, — рассмеялся он.

На часах было уже девять, а Шон все не уходил. Мы посмотрели серию «По закону» (Британский телевизионный сериал, впервые вышедший на канале ITV в 1984 году, сюжет которого сосредоточен на событиях в вымышленном полицейском участке Лондона). Было приятно смотреть телевизор не в одиночестве. Когда Шон был уже у двери, я попросила его следить за собой и прекратить топить горе в выпивке и наркотиках и больше есть. Он утверждал, что уже на пути к выздоровлению. Я не была в этом уверена. Мы обнялись, и это не показалось нам странным. Мы решили приглядывать друг за другом, потому что были друзьями.

Я солгала. Я была готова сходить к Джону. Более того, я планировала посетить кладбище прямо следующим вечером, и мне нужно было быть там одной. Я купила небольшой розовый куст, который собиралась посадить. Он не особенно любил розы, но они так красиво смотрелись в магазине. Эту идею подкинула мне Дориан. Она утверждала, что иногда полезно чем-нибудь заняться. Я сочла это неплохой идеей, и раз делать было нечего, я поехала с нею в питомник, не успев даже возразить.

— Когда ты в сомнениях, вырой яму, — сказала она, а по радио в это время Элтон Джон пел о человеке на ракете. — На днях я видела Шона на Грэфтон — стрит. У него жуткий вид.

— Он в порядке.

— О, я прямо не знаю. Он столько пил на похоронах. Надо бы за ним приглядывать.

Я была озабочена, но не упомянула о том, что Кло одолевали такие же страхи.

— Я уверена, что у него все хорошо, Дор. Каждый из нас борется по-своему.

— Закрыться не значит бороться, дорогая.

— Он сказал, что позаботится о себе.

— Надеюсь, — сказала она, похлопав меня по колену.

— Я тоже, — пробормотала я.

Снова шел дождь. Я ходила кругами, пытаясь отыскать могилу Джона. Я перешагивала через последние пристанища людей, чтобы сократить путь. Я осознала свои действия, лишь когда наступила на венок, что лежал на могиле женщины по имени Мэри Мур. Я отскочила. — Прости, Мэри, я не нарочно.

Я продолжала идти по заросшей мхом тропинке, которая наверняка привела бы к моей собственной кончине. «Я поскользнусь и сломаю шею». Я брюзжала на саму себя за то, что одела высокие каблуки. Как будто Джон заметил бы их.

Наконец, оглядев почти все до единой могилы на Участке «Д» я нашла его. Странно. Я вдруг стояла одна, перед кучей промокшей земли, покрывающей ящик, в котором лежал Джон. Его белокурые волосы все так же торчали, глаза были закрыты, лицо — расслабленно, губы поджаты. Я не знала, что делать. Я чувствовала себя как на собеседовании, где тот, кто задавал вопросы, не желал разговаривать. Я долго стояла под дождем. Брюки прилипли к ногам. Острые мысы моих туфель загнулись. «Черт возьми, я обожаю эту обувь. Мне не нужно думать об обуви. Я здесь с Джоном. Нужно сосредоточиться». Дориан не ошиблась: посадить куст было отличной идеей. Дождь смягчил землю. Я вытащила из сумки садовую лопатку и принялась копать яму. Когда я копала, мне было легче разговаривать с ним. Я больше не притворялась, будто он рядом. Я болтала с ним как с человеком, которого больше нет. Я пережила отрицание. Я почти переборола гнев.

— Дориан волновалась за Шона. Кло тоже. Думаю, и Энн беспокоится — вчера по телефону она упомянула его дважды. Он много пьет, курит тоже. Я сказала Дор, что у него все наладится, но не уверена в этом. — Мне вдруг стало тяжело копать — я наткнулась на камень. — Кло в порядке. Она познакомилась с мужчиной — его зовут Марк. Он работает в гараже. Наверное, он хорош собой. Я еще не видела его. Но на словах он отличный парень. Надеюсь, у них все получится. Я замолкла на минуту, сосредоточив внимание на вытягивании камня из его уютного убежища.

— Вот тебе! — сказала я камню. Я расположила розовый куст в яме, которую только что сделала. Куст идеально там разместился. Теперь мне оставалось лишь засыпать его, и готово.

— Энн показалось, что она беременна. Но нет. Она говорит, что рада этому. Хотя я думаю, что она расстроилась. — Я почувствовала вину. Я тоже не была готова, но теперь все позади.

Куст вдруг наклонился.

— Блин! — Я попыталась выровнять его и уколола шипом палец. — Глупый кровожадный куст! — Я принялась убирать часть земли и одновременно аккуратно тянула за ветви.

— От Ноэля ни ответа, ни привета последнее время. Отдалился он как-то. Мне кажется, он чувствует себя виноватым, Бог оказался полным ублюдком и вообще… — Мне казалось, что я слышу смех Джона. — Он изменился после твоего ухода, но и все мы вообще-то стали другими. Куст начал выпрямляться. Я держала его, присыпая вокруг землей, чтобы он хорошо сидел.