За окнами замка валил снег и завывал холодный декабрьский ветер, но в доме было тепло. Потрескивали дрова в каминах, сияли свечи, сновали слуги, поглядывая на второй этаж. Все говорило о том, что происходит нечто необыкновенное.

В верхней гостиной Рейли усадил Майкла перед собой и, с улыбкой глядя на его белое как мел лицо, протянул ему рюмку с коньяком.

— Ты знаешь, Майкл, сколько стоит мир, столько и рождаются дети. И твой ребенок тоже родится.

— Наверное, это ужасно больно…

— Еще бы не больно!

— Это я заставил ее страдать! В комнату вошла сияющая Эрриан. Взяв брата под руку и подмигнув отцу, она весело защебетала:

— Вы только представьте, какое у нас будет славное Рождество! И вот что я скажу тебе, папа: если ребенок появится на свет не так быстро, как хотелось бы, мы вызовем доктора и начнем лечить Майкла.

Сжав рюмку в кулаке, Майкл подошел к окну. Лицо его было искажено невыразимой мукой. Деревья за окном склонились под тяжестью снежных шапок. Ему вдруг представилось, что Мэллори умрет во время родов, как случалось с женщинами в деревне.

Охваченный паникой, он рванулся было к двери, но тут же замер от ужаса. Раздался душераздирающий крик. Отец, понимая, что чувствует сейчас его сын, положил ему руку на плечо и спокойно сказал:

— Это не от боли, а от радости. По-моему, родился мальчик.

Майкл залпом осушил рюмку.

— Ты думаешь, с Мэллори все в порядке?

— Уверен! Разве ты не слышал, что сказал доктор Уортингтон? Она сложена так, будто ей сам Бог велел рожать.

Немного погодя в комнату вошла Кэссиди, бережно неся в руках голубой сверток. Миновав Рейли и Эрриан, она направилась прямо к Майклу.

— Счастлива сообщить, Майкл, что Мэллори чувствует себя хорошо и просит тебя познакомиться со своим сыном.

Майкл, взяв из рук матери сверток, широко открытыми глазами посмотрел на сморщенное личико и дотронулся до крохотных пальчиков.

— Сын… — прошептал он. И, повернувшись к отцу, уже громким, уверенным голосом сказал: — Сын! У меня родился сын!

Кэссиди с Эрриан обнимались и плакали, а Рейли взял у Майкла ребенка и, поднеся к самому лицу, долго рассматривал это драгоценное создание, как будто ему никогда раньше не случалось видеть новорожденных.

— Родился новый Винтер! — наконец торжественно сказал он, делая ударение на каждом слове.

Майкл выскочил из гостиной и через мгновение уже был в своей спальне. Его поразило, как прекрасно выглядит Мэллори. С белым бантом в гладко зачесанных волосах, полулежа на подушках, она встретила его словами:

— Майкл, как ты думаешь, сегодня предки Винтер улыбаются на небесах?

Взяв его руку, она крепко сжала ее в своей и, приподнявшись, поцеловала в щеку.

— Вне всякого сомнения. Наш род продолжается! — ответил он.

В просторном лондонском особняке леди Мэри Риндхолд герцог и герцогиня Равенуортские давали прием в честь своей невестки по случаю ее первого появления в свете. Были разосланы сотни приглашении, и ходили слухи, что, пусть ненадолго, пожалует сама королева Виктория в знак признания заслуг леди Мэллори перед английской короной.

У парадного входа гостей встречали все члены семьи де Винтер. Первой стояла леди Мэри, за ней — Рейли и Кэссиди, потом — Мэллори и Майкл, а за ними — Уоррик и Эрриан.

Майкл гордился своей красавицей женой, которой очень шло блестящее голубое шелковое платье с воздушными оборками. Мэллори здоровалась с каждым из гостей, одаривая их приветливой улыбкой. Уже приехал один граф, три графини, несколько герцогов и герцогинь, около десятка маркизов и другие родовитые особы. Гости продолжали прибывать.

Вдруг Кэссиди взяла Мэллори за руку.

— Здесь находятся твои родители. Ты не против, если мы представим их как членов нашей семьи?

Мэллори замерла от удивления. Об отце и матери она не слышала со времени отъезда из Египта и увидеть их здесь никак не ожидала.

— Я не против, — тихо ответила Мэллори. Отец неуклюже поцеловал ее в щеку, а мать пожала руку.

— Мы сочли за честь быть в числе приглашенных вашей светлостью, — сказал лорд Тайлер, поклонившись Кэссиди.

— Спасибо, что пришли, — сказала Мэллори, поймав себя на мысли, что ей нечего сказать собственным родителям и что она вовсе не испытывает к ним нежных чувств.

Лорд Тайлер и леди Джулия встали позади Уоррика и Эрриан, понимая, что им никогда не будет места в сердце родной дочери и что герцогиня Равенуортская пригласила их только ради соблюдения приличий, чтобы Мэллори не выглядела сиротой. Им оставалось лишь наблюдать, как их дочь приветствуют представители самых высших кругов лондонского света.

— Как вам понравился мальчик? — обратился Уоррик к лорду Тайлеру.

— Какой мальчик? — удивился тот.

— Ваш внук. Я не преувеличу, если скажу, что он — гордость нашей семьи.

— Внук… Ты представляешь, он станет герцогом Равенуортским! — шепнул лорд Тайлер жене.

Увидев кузину Фиби, Мэллори оживилась. Она побежала ей навстречу, расцеловала и, познакомив с Майклом, настояла, чтобы та встала между ними.

— Познакомьтесь с моей кузиной, — сказала Мэллори, подводя Фиби к Рейли и Кэссиди. — Она для меня больше, чем мать, потому что вырастила и воспитала меня.

Глядя на стоявшую рядом с дочерью Фиби, леди Джулия испытала жгучую зависть. Ничего не поделаешь, думала она, глядя на мужа, у которого на лице отражалось полное смятение, это право ими давно утрачено.

Улучив минуту между появлением очередных гостей, Фиби прошептала:

— Мэллори, ты не представляешь, что случилось с сэром Джеральдом Данмором.

— Что? — спросила Мэллори, с трудом припоминая, о ком идет речь.

— Он утверждает, что упал с лошади, но все говорят, что бедняга вывалился из окна любовницы, когда неожиданно явился муж.

Мэллори улыбнулась.

— Печально, что и говорить.

— Еще бы! — откликнулась Фиби, стараясь сохранить нейтральное выражение лица, хотя в голосе ее звучало явное торжество. — Допрыгался, старый греховодник. Теперь лежит с переломанным позвоночником. Но ты о нем не беспокойся — верная женушка не отходит от него.

Мэллори, глядя кузине прямо в глаза, медленно произнесла:

— Уж она-то позаботится о том, чтобы он не забыл, сколько горя принес людям.

— Да, ей несладко жилось с ним. Ты права, она ему кое-что напомнит.

Фиби сжала руку Мэллори.

— Дитя мое, я вижу, как ты счастлива.

— Да.

— Я так рада за тебя! И мне очень хочется увидеть твоего сына.

— Дорогая Фиби, а ты счастлива?

— Я? У меня полно дел.

— А ты бы не согласилась переехать в замок Равенуорт и присматривать за моим сыном? У него есть няня, есть медицинская сестра, но, если бы ты руководила его воспитанием, я была бы спокойна.

Фиби была тронута до слез. Конечно, Мэллори предложила ей свой кров по доброте душевной, но ведь и она могла сослужить своей воспитаннице добрую службу! Если мальчик по характеру в мать, такой же нежный и добрый, ему нужна будет твердая рука. А там еще появятся братья и сестры — за ними тоже понадобится глаз да глаз.

— Поговорим об этом позже, но я надеюсь, что ты не ответишь мне отказом. В Равенуорте к тебе все будут относиться с большим уважением — не как к бедной родственнице, а как к моей единственной, любимой Фиби, заменившей мне мать.

— Что может быть лучше, Мэллори! Я очень скучала по тебе. И я хотела бы ухаживать за твоим сыном так же, как ухаживала за тобой.

Майкл взял Мэллори за локоть и взглядом показал на дверь.

— Смотри, еще один сюрприз.

Мэллори не могла скрыть удовольствия при виде принца Халдуна и принцессы Ясмин, направлявшихся к хозяевам дома. Принцу очень шел его белый с золотом наряд. На Ясмин было ярко-желтое платье и чадра, из-под которой видны были только глаза.

— Не может быть! — воскликнула Мэллори.

— Постарайся лучше выразить удивление, когда они будут награждать тебя медалью от имени египетского хедива, — шепнул ей Майкл.