Когда генералом монахов Монте Оливетто сделался фра Доменико да Леччо из Ломбардии, Содома отправился навестить его в Монте Оливетто ди Кьюзури, центральной обители этого ордена, в пятнадцати милях от Сиены, и так заговорил его, что убедил дать ему закончить фрески, изображающие житие святого Бенедикта, часть которых на одной из стен уже была исполнена Лукою Синьорелли из Кортоны⁷. Эту работу он окончил за очень небольшую плату и за возмещение издержек ему, нескольким его помощникам и перетирателям красок⁸. Невозможно рассказать о проделках, которые терпели от него монахи, пока он там работал, и о сумасбродствах, которые он вытворял, за что братия прозвала его Маттаччо, то есть бешеным. Однако, возвращаясь к его работам, скажем, что когда он написал несколько сюжетов ремесленным образом безо всякого старания и когда генерал стал ему выговаривать за это, Маттаччо сказал, что он работает с причудами, что его кисть пляшет в зависимости от того, как звенят деньги, и что если дадут ему больше, то он сумеет сделать гораздо лучше. Когда же генерал обещал заплатить ему более щедро, то последние три сюжета, которые ему оставалось сделать в углах, Джованантонио написал гораздо более старательно и с лучшей подготовкой, чем остальные, так что они удались ему значительно больше. Один из этих сюжетов изображает святого Бенедикта в тот момент, когда он отправляется из Норчии в Рим для учения и расстается с отцом и матерью; другой – передачу детей св. Мавра и св. Плацидия их отцами для служения Богу, третий – сожжение готами Монтекассино.

В последней, чтобы сделать неприятность генералу и братии, он изобразил, как священник Фьоренцо, враг св. Бенедикта, стремясь ввести в соблазн достойных отцов, заставляет множество куртизанок танцевать и петь вокруг монастыря этого святого человека. В этой картине Содома, который был столь же бесстыдным в живописи, как и во всем остальном, изобразил танцующих женщин обнаженными, что было совершенно непристойно и безобразно. И так как это ему не позволили бы, то пока он работал над этой картиной, он не пускал никого из монахов взглянуть на нее. Зато, когда фреска была открыта, генерал потребовал, чтобы она была сбита со стены и уничтожена во что бы то ни стало.

Но Маттаччо сначала долго балагурил, а потом, видя, что этот отец гневается, одел всех голых женщин на картине, которая принадлежит к числу лучших произведений, находящихся в монастыре. Под каждой картиной он написал по два тондо и в каждом тондо монаха, чтобы вышло по числу генералов, которых имела эта конгрегация. И так как у него не было подлинных портретов, то Маттаччо написал большинство голов, как взбрело на ум, а некоторым придал черты старых монахов, которые в это время находились в монастыре, вплоть до портрета названного фра Доменико да Леччо, который был тогда генералом и пригласил его для этой работы. Однако так как у некоторых голов были выколоты впоследствии глаза, а другие изуродованы, то фра Антонио Бентивольи, болонец, приказал их все уничтожить – и с полным основанием.

В то время как Маттаччо работал в Монте Оливетто, туда прибыл для пострижения один миланский дворянин, у которого был желтый плащ с черной отделкой, как носили в то время. Когда дворянин был пострижен, генерал подарил этот плащ Маттаччо, и он при помощи зеркала изобразил себя в этом плаще на одной из картин, где св. Бенедикт, еще почти ребенком, чудесным образом восстанавливает в целости блюдо своей няни, разбитое ею. А у своих ног изобразил ворона, мартышку⁹ и других своих животных. Окончив эту работу, он написал в трапезной монастыря Сант'Анна, принадлежащего этому же ордену и находящегося от Монте Оливетто в пяти милях, историю пяти хлебов и двух рыб, а равно и другие картины¹⁰. Сдав заказ, он вернулся в Сиену, где расписал фреской фасад дома мессера Агостино деи Барди, сиенца. В этой росписи было кое-что достойное похвалы. Но она в большей своей части сильно пострадала от погоды и от времени.

В эту пору приехал в Сиену очень богатый и славный коммерсант Агостино Киджи, сиенец родом¹¹. Джованантонио стал ему известен как из-за своих сумасбродств, так и потому, что имел репутацию хорошего живописца. Киджи увез его с собою в Рим, где папа Юлий II налаживал роспись папских покоев в Ватикане, построенных когда-то папой Николаем V, причем Киджи добился того, что и Джованантонио также была дана работа. А так как Пьетро Перуджино, который расписывал свод одной из комнат рядом с "башней Борджиа», работал вследствие своей старости медленно и не мог, как было уговорено раньше, приняться за что-нибудь другое, то Джованантонио была поручена роспись другой комнаты, рядом с той, где работал Перуджино¹². Приступив к делу, он закончил орнаментную разделку свода и украшение его листьями и другими арабесками и потом написал в нескользких больших кругах фреской различные сюжеты довольно удовлетворительно. Но так как этот скот, занятый своими зверями и другими глупостями, не двигал работу вперед, то и вышло, что когда архитектор Браманте привез в Рим Рафаэля из Урбино и когда папа Юлий увидел, насколько он превосходит других, – его святейшество повелел, чтобы в этих комнатах не работали больше, ни Перуджино, ни Джованантонио и чтобы даже было сбито все, что они успели сделать. Однако Рафаэль, который был олицетворением доброты и скромности, оставил неприкосновенным все, что написал Перуджино, бывший когда-то его учителем, а из написанного Маттаччо удалил только сюжетное содержание и фигуры в кругах и в обрамлениях, оста вив арабески и остальные орнаменты. Они и сейчас окружают картины, написанные там Рафаэлем: Справедливость, Познание вещей, Поэзию и Теологию¹³.

Тем не менее, Агостино, который был человеком благородным, не обращая внимания на посрамление, полученное Джованантонио, поручил ему написать в одной из главных комнат своего дворца в Трастевере, соответствующей главной зале внизу¹⁴, приход Александра в спальню Роксаны. В этой картине Джованантонио, кроме главных фигур, написал большое количество амуров, которые освобождают Александра от панциря, снимают с него поножи, шлем и одежду и раскладывают ее в порядке, осыпают цветами ложе и занимаются всякими другими делами вроде этих; и около же камина он написал Вулкана за ковкою стрел – работу, которую тогда очень хвалили.

Если бы Маттаччо, у которого были прекрасные задатки и к которому очень была щедра природа, обратился при постигшей его неудаче к усердной работе, как это сделал бы всякий иной на его месте, он пошел бы очень далеко. Но у него в голове все время были одни развлечения, работал он как придется, и ни о чем не думал больше, как о пышных одеждах, о бархатных куртках, о плащах с отделкою из золотых нитей, о богатых беретах, о нагрудных цепях и других безделках в этом роде, приличествующих шутам и уличным сказителям¹⁵. Все эти вещи доставляли большое развлечение Агостино, которому нравились такие наклонности.

Между тем умер Юлий II и папою стал Лев X, которому были по душе люди с чудачествами и без большого ума, каким был Маттаччо. Смена пап до ставила Содоме большую радость, главным образом потому, что он ненавидел Юлия, нанесшего ему такую обиду. Поэтому он принялся за работу, чтобы показать свое искусство новому папе. Он изобразил римлянку Лукрецию, обнаженную, закалывающую себя кинжалом. И так как фортуна заботится о сумасбродах и помогает порою безголовым людям, ему удалось написать прекрасное женское тело и голову, которая дышала. Когда картина была окончена, Агостино Киджи, находившийся в тесных деловых сношениях с папою, поднес ее его святейшеству. Папа вознаградил Содому и сделал кавалером за эту великолепную работу¹⁶. После этого Джованантонио, решив, что он стал великим человеком, перестал работать иначе как под давлением нужды. Но когда Агостино отправился в Сиену по своим делам и взял его с собою, то, очутившись там на положении кавалера, имевшего доходов, он вынужден был приняться работу. Он написал снятие со креста Спасителя, с Богоматерью, лежащею без чувств на земле, и с boom, который повернулся спиною к зрителю, но лицевой стороной отражается на шлеме, лежащем на иле и блестящем как зеркало. Эта картина, которою считают, и по справедливости, одной из лучших им написанных, помещена в церкви Сан Франческо, справа от входа¹⁷. А в монастырском дворе этой церкви Джованантонио написал фреску, изображающую бичевание привязанного к колонне Христа в присутствии Пилата, окруженного многочисленными евреями, среди колоннадной перспективы; на этой фреске он изобразил и самого себя бритым, без бороды, с длинными волосами, как тогда носили. Немного позже он написал для Якопо VI синьора Пьомбино еще ряд полотен. За это он получил от него много подарков и одолжений, а также через его посредство выписал с острова Эльба множество Мелких животных, которые там водятся, и всех их перевез в Сиену¹⁹.