Там же имеется и св. Иероним; колорит его настолько необыкновенен и поразителен, что живописцы восхищаются этой вещью именно из-за ее изумительного колорита, так, что кажется невозможным написать лучше¹¹. Точно также исполнял он картины и другие живописные работы для многих владетельных особ в Ломбардии, в том числе – две картины в Мантуе по заказу герцога Федериго II¹² для посылки их императору: вещи поистине достойные такого властителя. Когда это произведение увидел Джулио Романо¹³, он заявил, что никогда не видел колорита, который достигал бы такого совершенства. На одной из них была изображена обнаженная Леда, на другой – Венера; колорит и лепка ее тела были настолько нежны, что это казалось не краской, а живым телом. На одной из картин был удивительный пейзаж: никогда не было ломбардца, который делал бы подобного рода вещи лучше, чем он; кроме того, волосы столь обаятельны своим колоритом и выписаны и выведены с такой чистотой и законченностью, что лучшего не увидишь. Были там также и исполненные с большим искусством амуры, испытывающие на камне, золотые ли у них стрелы или свинцовые, но больше всего придавала прелести Венере чистейшая и прозрачная вода, которая, стекая по скалам, омывала ее ноги, нисколько их не затемняя; поэтому вид этой чистоты, сочетающейся с нежностью, вызывает в созерцающем взоре сочувственное волнение. Нет сомнений, что именно за это Антонио заслужил всякие отличия и почести при жизни и всяческой изустной и писаной славы после смерти¹⁴. Написал он еще в Модене картину с изображением Мадонны, которая всеми живописцами высоко ценилась и почиталась лучшей картиной в этом городе¹⁵, точно так же и в Болонье кисти его принадлежит Христос, являющийся в саду Марии Магдалине; эта прекраснейшая вещь находится в доме знатной семьи Арколани¹⁶ в Болонье.

В Реджо была прекраснейшая и редкостная картина, которую недавно, проезжая через этот город, мессер Лучиано Паллавичино, большой любитель хорошей живописи, увидал и не остановился перед большим расходом и, словно купивши драгоценный камень, послал ее в Геную в свой дом¹⁷. В том же Реджо есть картина, изображающая рождение Христа, от которого исходит сияние, освещающее пастухов и другие фигуры, стоящие кругом и глядящие на него, причем в числе многого того, что художник принял во внимание в этом сюжете, имеется женщина, которая, пожелав пристально взглянуть на Христа и не смогшая смертными очами вынести света его божественности, словно поражающей своими лучами ее фигуру, закрывает себе рукой глаза; она настолько выразительна, что это поистине чудо. Над хижиной – хор поющих ангелов, которые так хорошо сделаны, что кажутся скорее потоками небесного дождя, чем произведениями руки живописца¹⁸. В том же городе находится маленькая картина, величиной в одну пядь: мое редкостное и прекрасное его произведение, которое только можно увидеть, исполненное притом в маленьких фигурах; на ней изображен Христос Гефсиманском саду: ночная сцена, где ангел, являющийся Христу, освещает его светом своего сияния; это настолько правдоподобно, что нельзя было ни задумать, ни выразить лучше. Внизу, у подножия горы в долине, видны три спящих апостола; над ними темная гора, на которой молится Христос, что придает невероятную силу этим фигурам; а в глубине, на далеком пейзаже, изображено появление зари, и видно, как сбоку подходят несколько солдат с Иудой. Несмотря на свои маленькие размеры, сцена так хорошо исполнена, что она ни с чем не сравнима по тщательности и старанию, в ней проявленным¹⁹.

Многое можно было бы сказать о его творениях, однако так как у людей, отличившихся в нашем искусстве, каждая его вещь вызывает восхищение, как произведение божественное, то более распространяться я не буду. Я приложил всяческие старания к тому, чтобы иметь его портрет, однако раздобыть не смог, ибо, будучи человеком нрава положительного, он никогда сам с себя не писал, равно не изображался и другими²⁰. И, поистине, он себя не ценил и отнюдь не был убежден, что владеет искусством, ибо знал и его трудности и совершенство, которого стремился достигнуть; он довольствовался малым и жил как хороший христианин.

Обремененный семейством, Антонио все время стремился к бережливости и поэтому достиг т степени скупости, больше чего и быть не может, почему и рассказывают, что, получив в Па шестьдесят золотых малой монетой и желая снести их в Корреджо для некоторых своих надобностей он отправился в путь пешком, нагруженный этими деньгами; так как в то время стояла великая жара он, разгоряченный от солнца, выпил воды, чтобы освежиться, то схватила его жесточайшая лихорадка, и он слег в постель, откуда уже больше он не вставал до самой своей смерти, настигшей его в возрасте сорока лет или около того²¹.

Живописные работы его относятся приблизительно к 1512 году. Он обогатил живопись величайшим даром – своим колоритом, которым он владел как настоящий мастер; благодаря ему и прозрела Ломбардия, где в области живописи обнаружилось столько прекрасных дарований, последовавших его примеру в создании произведений похвальныхидостойных упоминания; ибо, показав нам в своих картинах, с какой легкостью он преодолел трудности в изображении волос, он научил нас, как это надо делать²²; этим навеки обязаны ему все живописцы²³.

1. Антонио Аллегри родился в небольшом городке Корреджо в Эмилии, откуда и получил свое прозвище. Сам Антонио подписывался Lido (по-итальянски allegro или lidoro значит веселый). Родился он около 1494 г., но документальных данных о дне его рождения нет.

2. Первые сведения о живописи Антонио мог получить от своего дяди с отцовской стороны Лоренцо Аллегри (ум. в 1527) и от Антонио Бартолотти (ок. 1450-1527), посредственного живописца из Корреджо. Возможно также, что учителем его был Бианки Феррари (ок. 1460- 1510), моденский живописец. С легкой руки Вазари долгое время считали Корреджо совершенно самобытным художником, развившимся без всякого влияния исключительно в силу собственного дарования. В подкрепление этого мнения приводили всяческие соображения, отдаленность его родного города от художественных центров – Флоренции, Рима, Венеции, Милана, отсутствие всяческих сведений об ученических годах Корреджо и т. д. Документов, которые подтверждали бы противное мнение, – нет. Но стилистическим анализом юношеских произведений Корреджо устанавливается довольно несомненное влияние мантуанской школы (сам Мантенья, умерший в 1506 г., не мог быть учителем Корреджо, феррарца Лоренцо Каста и других художников, представленных во дворце Гонзага. Весьма вероятно, что Корреджо мог посетить Мантую со своей покровительницей Вероникой Гамбара, женой князя Гиберто да Корреджо, которая была очень близка с Изабеллой д'Эсте, женой Франческо Гонзага.

3. Вазари преувеличивает бедность Корреджо. Родители его, занимавшиеся мелкой торговлей, были достаточно обеспечены и могли дать сыну лучшее образование, чем можно было ожидать от бедных родителей: языку и литературе Корреджо учился у Джованни Корни и Маррастони, философии – у Джованни Баттиста Ломбарди ди Корреджо, известного медика, который был уже профессором в Болонье и Ферраре. В 28 лет (если он родился в 1494) Корреджо женился на своей землячке Джиролиме Мерлини и имел четырех детей: трех девочек (из них две умерли очень рано) и сына Помпонио (1522- 1593) впоследствии ставшего живописцем.

4. Более подробно на содержании этих фресок Вазари не останавливается в «Жизнеописании Джироламо да Кар пи» и несколькими строками ниже. Роспись купола пармского собора – последняя большая работа Коррелло начата около 1525 г. (контракт подписан еще в 1522) и продолжалась до смерти художника, вполне ее закончить он не успел. Весьма характерно для Корреджо, что в центральной фреске («Вознесение Богородицы на небо») он совершенно пренебрег теми основными требованиями, которые вытекали из архитектуры собора. Корреджо создал новое иллюзорное пространство небо заполненное облаками и сонмами летящих и переплетающихся фигур, которое зритель воспринимает как отверстие в куполе. Иллюзионистическое мастерство Корреджо при этом было настолько велико, что на нем училось все последующее поколение, подражая его сокращениям снизу вверх. Оказав сравнительно небольшое влияние на современников и попав в круг тех влияний, которые исходили от Мелоццо да Форли, Микеланджело и Мантеньи (произведения первых двух Корреджо, по- видимому, не мог знать), Корреджо сильнее повлиял на живописцев барокко XVII и XVIII вв. (вплоть до Тьеполо и даже позже). Фрески пармского собора дошлидо нас в довольно хорошей сохранности, а обиспорченных местах можно судить по акварелям Паоло Тоски (1788-1854), хотя последний сильно «подсластил» Корреджо.