Алекс рассмеялся, но Энн поняла, что комментарии Генри его ничуть не порадовали. А милая бедняжка Беатрис только краснела под своей шляпой.

— Ну, не могу же я просто использовать красивых женщин в своих интересах!

Теперь уже Энн не сомневалась, что Алекс разгневан не на шутку. А Генри, похоже, был готов начать драку. Со странным восхищением Энн отметила, что он сжал кулаки и сильно выпятил подбородок.

— Неудачная шутка, Алекс, — выдавил Генри, все же сумев взять себя в руки.

Алекс передернул плечами и сделал вид, как будто все это не имело для него значения.

Напряжение на борту яхты возрастало. Энн, почувствовала себя неуютно. Генри и Алекс сердились друг на друга, Беатрис была напугана, и Энн недоумевала, почему у всех такое, плохое настроение. Разве не она — единственный человек на борту, кто имеет право огорчаться? И именно ей удалось сохранить доброе расположение духа.

— Честно говоря, джентльмены, я думаю, вы оба ведете себя плохо, — сказала Энн и, повернувшись к Беатрис, спросила: — Беа, ты знаешь, как управлять яхтой?

Беатрис удивленно взглянула на подругу, но, заметив хитрые огоньки в ее глазах, бодро ответила:

— Конечно, знаю.

— В таком случае, может, отправим обоих джентльменов поплавать в залив, чтобы они немного поостыли?

— Я бы вам не советовал делать этого, — мрачно вставил Генри.

— Правда, боюсь, именно мы с тобой и окажемся утопленниками, — делая вид, что продолжает разговор с Беатрис, сказала Энн.

— И им придется спасать нас обеих, — поддержала подругу Беатрис. — Мы пойдем ко дну, как камни, и даже наши широкие юбки не помогут нам удержаться на плаву.

— Знаешь, а они не производят на меня впечатления хороших пловцов, — засомневалась Энн, похлопывая себя пальчиком по щеке.

— Да и на меня тоже. Похоже, все мы утонем.

— И пойдем на корм рыбам.

Энн незаметно бросила взгляд на Генри и увидела, что он улыбается. Ей было приятно видеть, что она сумела его рассмешить. Ей это удавалось и раньше. Воспоминания о прошлом снова захлестнули Энн и заставили вспомнить, что она не на дружеском пикнике, а во вражеском стане. Ей становилось все труднее думать о Генри как о человеке, разрушившим ее жизнь. Правда, Генри всегда был обаятельным, даже тогда, когда «собирался воткнуть нож ей в спину». Было в нем что-то такое, что привлекало к нему людей. Он всегда умел сказать то, что нужно. Его улыбка всегда оказывалась к месту. Женщины сходили по нему с ума, а мужчины уважали его мнение. Как мог человек, искренне извинявшийся перед ней вчера, два года назад поступить с ней так бессердечно? Вероятно, Алекс прав. Он использовал ее. Но зачем она нужна ему сейчас?

— Если я послужил причиной вашего огорчения, дамы, прошу простить меня, — прижав ладонь к груди, Алекс поклонился.

Беатрис презрительно фыркнула.

— Что произошло? — поинтересовался преподобный Моузли.

Все удивленно повернулись к нему — никто не сомневался, что он действительно заснул.

Беатрис заверила преподобного отца, что все в полном порядке, но румянец выдал ее. И чтобы отвлечь от себя внимание отца Моузли, она спросила:

— Это «Морской Утес»?

Все повернулись к берегу. На покрытом огромными соснами обрыве виднелась черепичная крыша уединенного особняка, в окнах которого отражалось сверкающее утреннее солнце. Широкий балкон окружал каменный дом по периметру. Зеленоватый цвет старого камня делал постройку почти незаметной на фоне леса: если бы не сверкающие оконные стекла, с моря дом был бы практически неразличим.

По меркам Ньюпорта «Морской Утес» был скромным, но Энн почувствовала, что очарована им. Сердце быстрее забилось у нее в груди. Ей показалось, что перед ней родной дом, образ которого всегда жил где-то глубоко в душе. Может быть, она видело его во сне? Этот незнакомый берег показался ей таким родным, что Энн бросило в дрожь.

— Очень красиво, — спокойно похвалила Беатрис, и Энн с удивлением взглянула на нее. Красиво? Это слово ничего не значит! Этот дом был не просто красивым, он был родным!

— Это мой дом, — тихо сказал Генри.

Энн посмотрела на своего бывшего мужа и увидела в его глазах отражение чувств, которые только что пережила сама. Она смутилась и отвернулась, тут же пожалев, что согласилась на эту поездку. Теперь Энн уже не хотела понимать причины жестокого поступка Генри. Сотни раз она говорила себе, что этого нельзя понять. И вот — там, на обрывистом берегу, стоит та самая причина и зовет ее к себе, как родной дом.

Генри и Алекс быстро и дружно убрали парус, бросили якорь. Казалось, они уже забыли о недавней ссоре. От берега по направлению к ним шла шлюпка.

— Доброе утро, мистер Браун, — крикнул Генри.

— Доброго утра и вам, мистер Оуэн. Генри представил Пелега Беатрис и Энн.

— Мое почтение, дамы, — церемонно поклонился старый солдат, — Здравствуйте, преподобный отец. Здравствуйте, мистер Хенли. — Он неловко захромал по дну шлюпки, и Энн заметила, что у него только одна нога, а руки изуродованы артритом.

Генри шагнул в шлюпку привычным движением человека, выросшего на море, затем помог Беатрис и Энн.

— Вам помочь, мэм? — крикнул он Алексу, протягивая руку.

Алекс сердито посмотрел на него, пробормотал, что он думает о подобных шутках, и ловко спрыгнул в шлюпку. Генри сел на весла, спиной к Энн и Беатрис, расположившимся на носу, а преподобный Моузли, мистер Браун и Алекс устроились на корме. Генри снял свитер, оставшись в тельняшке с короткими рукавами, и сердце Энн затрепетало. Тельняшка плотно обтягивала его великолепную фигуру. Энн бросила быстрый взгляд на Беатрис. Заметила ли подруга ее реакцию? Но Беатрис была слишком занята разговорам с Алексом.

Энн безуспешно старалась не смотреть, как Генри ворочает тяжелыми веслами, но не могла оторвать взгляда от его мускулистых плеч, от крепких рук, сжимающих весла. Ей внезапно стало очень жарко, и она расстегнула свой теплый жакет, подставив грудь ветру. Все остальные как ни в чем не бывало оживленно беседовали. Энн проглотила комок в горле и заставила себя отвести взгляд от широкой спины Генри. Когда все засмеялись, она поддержала веселье, не имея ни малейшего представления о том, чем был вызван этот смех.

Наконец днище лодки зашуршало по песку, нос выехал на пляж, подковой охвативший подножие «Морского Утеса», и пассажиров слегка тряхнуло. Энн вытянула руку, чтобы удержать равновесие, и почувствовала под своей ладонью ту самую спину, которой любовалась в пути. Кожа была упругой и горячей. Энн быстро отдернула руку и сжала пальцы в кулак, ощутив у себя на ладони влагу — пот Генри. С изумлением она поняла, что ее охватил восторг. «О Господи, что же это со мной происходит?» — думала она, потирая ладонь пальцами.

Генри повернулся с улыбкой на лице.

— Все в порядке? — спросил он.

— Мы в полном порядке, — ответила Беатрис.

— В порядке, — сказала Энн, не узнавая собственного голоса и отчаянно надеясь, что ей все-таки удалось скрыть свои чувства. Она не сомневалась только в одном: когда Генри повернулся к ней и посмотрел ей в лицо, его улыбка исчезла, а взгляд опалил ей кожу. Он быстро отвернулся и крепко сжал перекладину, на которой сидел.

Браун, выпрыгнул из лодки, неуклюже проковылял по мелководью и принялся вытаскивать суденышко на песчаный берег.

— Я бы не отказался, от помощи, — пробормотал он достаточно громко, чтобы услышали остальные.

В мгновение ока Генри выскочил из лодки и очутился рядом со стариком. Алекс помог высадиться священнику и дамам. И, когда Энн обернулась в сторону Генри, она увидела, что, несмотря на жару, он снова надел свой свитер.

Энн не знала, радоваться ей или огорчаться.

Вильямсон отошел от окна.

— Генри вернулся. Он привез гостей.

— Подвезите меня к окну, — попросил Артур, безуспешно пытаясь ослабевшими руками сдвинуть колеса своего кресла.

Вильямсон выполнил его просьбу и пошире раздвинул тяжелые шторы, чтобы Артуру лучше была видна небольшая группа, собравшаяся внизу на пляже. Старик прищурился.