Увидев испуг в звериных глазах, Лара убрала кристалл.

Исчезновение хрустальной призмы снова переполошило Котяру, и он отскочил подальше от места, где только что висел кристалл. Он был убежден, что это Властелин Тьмы с помощью какого-то злого волшебства выбросил его в Паучьи

Земли. Но он выберется отсюда. Он узнал находящиеся впереди пещеры и пути Чарма, по которым он уже когда-то путешествовал на Ирте. От змеедемонов он уйдет.

Пыль взметнулась от его быстрых башмаков, и через миг он уже скрылся в пасти пещеры.

Лара поплыла за ним, но в темноте подземелья не увидела его. Он уже не был Риисом, и связь, которая привела ее к нему через Колодец Пауков, исчезла. Горький плач вырвался из груди Лары — плач, не отраженный эхом.

— Он исчез! — Рик Старый подпрыгнул в сиденье-корзине аэрокрыла, которое вел Азофель. — Волхв исчез!

От свирепого выражения на лице Азофеля кобольд сжался.

— Я только что его чувствовал, — быстро добавил Рик. Он извернулся, хотел прижаться лицом к фонарю, чтобы посмотреть, где они сейчас, но древко стрелы не пустило. Все же он рассмотрел внизу зловещие пейзажи пустыни Каф.

— Как он мог исчезнуть? — обратился Азофель к венчику седых волос на лысине кобольда. — Наша владычица дала тебе силу ощущать его. Куда бы он ни девался в ее сне, у тебя есть сила его найти.

— Он уже не в ее сне. — Рик озабоченно откинулся на спинку сиденья, не заметив внизу ничего такого, что имело бы отношение к тайному зрению, дарованному ему беременной госпожой. Он и сам не знал, что хотел увидеть за фонарем кабины, поскольку единственная сила, способная противостоять силе владычицы, могла изойти лишь от другого Безымянного, а такое существо в чужом сне не сумело бы оказаться. — Волхв покинул сон нашей госпожи — полностью исчез.

— Это невозможно! — прошипел Азофель.

— Говорю тебе, я его больше не ощущаю. — Рик прижал обе ладони к наморщенному лбу, пытаясь сосредоточиться. — Он исчез.

— А ведьма?

— Ах да, ведьма. — Кобольд поднял Ожерелье Душ. — Я ее вижу! — Темное лицо на миг осветилось, потом снова погасло. — Но она одна.

Огненное лицо Азофеля вселило в кобольда ужас.

— Мы опоздали? — дрожащим голосом спросил Рик Старый. — Наша владычица разбудила отца младенца?

— Если бы так, этих миров уже не было бы. — Хмурое синее лицо Лучезарного порозовело, будто внутренний огонь выступил наружу. — Наша работа еще не сделана. Время еще есть. Мы должны удвоить усилия.

— Удвоить? — Рик Старый закрыл глаза, заглянул в себя поглубже, но ничего не увидел, кроме тьмы. — Я и так стараюсь изо всех сил, но даже следа этой тени не могу обнаружить. Что нам делать, Азофель?

Лучезарный не отвечал. Волосы розовой паутиной разметались вокруг сетчатой головы, сверкающей искрами энергии, исходящей от мозга. Через миг он холодным голосом сказал:

— Мне нужно больше света этого сна.

— Снова отнимать жизни? — Старый кобольд скрестил руки на груди, так что древко торчало между запястьями. — И чем это нам поможет?

— Мне нужны силы, чтобы покинуть этот сон, — ответил Лучезарный, — чтобы вернуться к нашей госпоже. Может быть, угрозы больше нет, может быть, дитя снова зашевелилось. Быть может, выполнена наша задача в этих глубинах.

— Но как это может быть? — Рик задумчиво пожевал губами. — Нет, Азофель. Только я был извлечен из этого сна для службы нашей госпоже. Она ясно сказала об этом, когда позвала меня. Ей много энергии стоит общение с существами, которые для нее иллюзия — с такими, как я. Нет. Ее силы надо беречь для младенца. Она больше никого не послала бы делать нашу работу.

— Тогда скажи мне, кобольд, зачем этот сон? — Длинным подбородком Азофель указал за фонарь кабины, на безоблачное небо, где плавала похожая на череп Немора. — Зачем она создала эти миры?

Сначала Рик подумал, что Лучезарный его дразнит, но огненный взор выражал настойчивость и вопрос.

— Ты не знаешь? — спросил кобольд удивленно.

— Я — страж. — Азофель гордо расправил плечи. — Меня поставили охранять ее. Я сам — сон, который снится тем, кто хочет защитить нашу владычицу от любой опасности. Я ничего не знаю ни о ней, ни о ее младенце, ни о ее волшебстве.

— А кому же ты снишься, Азофель?

— Разве сон знает своего сновидца?

— Я знаю нашу владычицу. Азофель пожал плечами.

— Ты же сам сказал, что один ты был избран, так как стряслось что-то страшное, и ей нужен кто-то из ее сна, чтобы все исправить. Тебе дана привилегия, а не мне. И привилегия эта обходится госпоже дорого, потому что управлять нами нелегко. — Азофель внимательно смотрел вниз, на иззубренную пустыню. — Знаешь, почему был избран ты?

— Конечно, — тут же ответил кобольд. — Я всю свою долгую жизнь изучал магию кобольдов, которая куда древнее и тоньше Чарма. А еще важнее то, что я стар и никому не нужен. Родных моих давно нет — мои жены и любимая Амара умерли, другие далеко, и для моих старых костей все равно что мертвы. Никто не поверит тому, что узнал я в ее присутствии, и потому я ничем не угрожаю сну. Те, кто снится ей, пребывают в блаженном неведении о ней и о ее младенце, которому служат незаметно и столь преданно.

— Но ты не сказал мне, зачем этот сон? — Азофель снова показал длинными пальцами на пустынную землю и сверкающий диск Неморы. — Зачем созданы эти миры?

— Этот сон — ее мечта о тепле, свете и любви для ее дитяти, — сказал кобольд, и глаза его затуманились воспоминанием. — Когда младенец родится, эти миры станут его школой, где дитя научится состраданию, нежности и опасностям тщеславия, уготованными в наследие всей разумной жизни. — Кобольд грустно сомкнул веки. — Но все эти рассуждения ничем не помогут нашей задаче.

— Возможно. — Маленькие губы изогнулись в быстрой гримасе. — Мне хочется, чтобы ты понял: поставленная перед нами задача — проблема и сна, и сновидца. Освободи меня от обещания не брать себе больше света этого сна, и я вернусь во дворец и буду говорить с нашей владычицей. Ты тоже можешь пойти со мной. Мы вместе узнаем, исцелилась ли она и ее младенец.

— Опасное предложение, Азофель. — Рик задумчиво закусил угол губы. — В последний раз госпожа была нетерпелива со мной. Если мы появимся перед ней, а окажется, что младенец недвижен во чреве ее, она наверняка разбудит его отца.

— Темного отца. Да, отца, который считает всю эту школу для младенца ненужным баловством. — Лучезарный обдумал эту мысль, поворачивая из стороны в сторону выпирающий подбородок. — Может быть, он и прав.

Глаза Рика Старого прищурились:

— А ты просто хочешь уйти от этого сна? Тебе безразличны эти миры.

— Это правда, кобольд. — Азофель нетерпеливо забарабанил пальцами по штурвалу. — Мне подобает быть среди других стражей, а не гоняться здесь в темноте и холоде за химерами. Тени больше нет, наша работа сделана. Так уйдем же из этой иллюзии, созданной для младенца.

— И тебе наплевать, даже если эти миры исчезнут насовсем, — зло огрызнулся Рик Старый. — Ты ведь не отсюда. Но наша госпожа назначила меня твоим ведущим, и пока ты в ее сне, будешь делать то, что я прикажу.

Пепельное лицо Лучезарного медленно повернулось к нему.

— И что же ты приказываешь, кобольд?

— Еще не знаю. — Рик ушел поглубже в кресло. — Я думаю, нам надо вернуться к Бройдо. Мы бросили его среди врагов. И я не могу себе этого простить.

Азофель передернулся с отвращением:

— Меня послали сюда не эльфов спасать.

— Но Бройдо — наш союзник, — настаивал Рик. — Без него мы бы потерпели неудачу, еще не начав дела.

— Союзник или нет, все мы рискуем собой в этом сумасшедшем сне. — Лицо Азофеля смотрелось как сквозь дым. — Мы не будем подвергать себя опасности ради него или кого бы то ни было. Свою силу я буду расходовать только на выполнение нашей миссии.

Рик Старый вздохнул и сдался.

— Тогда что же мы будем делать, Лучезарный?

— Найдем ведьму-призрака, — решил Азофель. — Она последняя видела это создание тьмы. И вполне может знать, что с ним сталось.