«Между тем, как в окне розовее…» Между тем, как в окне розовее Становилось от пенья Эола. Я читал по ночам Одиссеи Для скитальца родные глаголы Над высокими башнями Трои Столько лет так бесцельно сражаться Под высокими башнями Трои И не в силах с Нептуном расстаться, Он мечтал о последнем покое… По ночам над Парижем уснувшим Раздается чуть слышное пенье, — То серебряный месяц уснувший По ночам состязается в тленьи С Илионом, давно потонувшим. «В окне — луна. Под нею — черный дом…» В окне — луна. Под нею — черный дом. А там — волы. И страшно в доме том Стоять, жевать и бредить по ночам Еще живым, мясистым рогачам. В саду, меж тем, пред окружным судом Незрячий крот подземный строит дом И роет ход для бегства, и грызет Бетон, кирпич и синеватый лед. А тут — жильцы: на черепах чепцы И челюсти — как ржаные щипцы. И что ни клеть, на каждого жильца Зловещих дум запасы без конца. «Мы играли в карты до утра…» Мы играли в карты до утра, Даже ничего не проиграли, Только постарели да устали, Только поумнели со вчера И никто не видел, как домой Мы пошли пустынной слободою, Примирясь с усталостью, с зимой И с давно проигранной судьбою И как долго, долго на рассвет, Расставаясь, молча мы глядели, Точно жизни не было и нет, Точно жизнь пустой, минутный бред Перед сном, нас ждущим в самом деле. «Наша фауна и флора…» Наша фауна и флора, Зимний город, фонари, Карты, ночь, вино и скоро Отблеск мертвенной зари. Что же делать? Бога нету, Ну, помолимся Ему. Денег нету, Бога нету. Ну, поговорим об этом, «Был он пьян и потому…» Был он пьян и потому Резал правду лихо. Надзиратели к нему Подходили тихо. Вдруг напали под луной Разом — хвать за плечи, Чтоб затих трезвон больной. Незаконной речи. Раз по шее, два и три… Поминай уставы, Пьяных истин не твори. Истины — неправы! Правы ноги, сапоги, Пуговицы, дула. Ночь дослушала шаги И опять уснула. «Пошел гулять; домой не возвратился…» Пошел гулять; домой не возвратился, Быть может, помер иль сошел с ума. И некто овдовевший поселился В его жилище, скучном, как тюрьма. И так похож был обитатель новый На прежнего, что выжил из ума, Усами, лбом, повадками, что снова Он стал бродить у берега речного, Крутого и опасного весьма. «Кто думать смел? Жду слова: кто здесь думал?..» Кто думать смел? Жду слова: кто здесь думал? Ответа нет… Стук сердца… Тишина. Чтоб выжить под начальником угрюмым, Работай, спи, не мешкай у окна. Знай, от Петра Великого доныне Начальник прав: он думает за всех. А люди что? Людишки! Без веселья Они начальству служат для потех. «Через тысячи лет на земле…» Через тысячи лет на земле Ресторанов не будет ночных. И бесед о любви, о луне, Слов привета и слов ледяных. И не будет ночных поездов, Утешений терпким вином, Первых встреч и первых разлук И твоих, меня перед сном В поздний час ласкающих рук. «Туманный день. Ненастье за окном…» Туманный день. Ненастье за окном. В квартире темень, шепоты, раздумья. Идут часы. Супруги ни о чем Не говорят. Им скучно до безумья. Они молчат. Они живыми были, Но вот, живьем, свершив законный брак, Они в квартире скучной жили так, Так много лет, что чувства их остыли И телевизор съел их до конца, Лишив сознанья, сердца и лица. «Какой судьбы избрали мы дорогу?..» Какой судьбы избрали мы дорогу? Да никакой! Старели понемногу. Работали (иначе не могли), Порой молились Богу без ответа И ждали, ждали радости и света, Любви, каникул, солнечного лета С Марусей, с Анной, с Верой… и легли В участок тесный глинистой земли. «Вблизи неслышны были звуки…» |
