– Хорошо. Итак… Что там сейчас гремит?

Рассмеявшись, Роуан первой вошла в спортзал.

Закончив ежедневную тренировку, Ро приняла душ и снова взяла курс на кухню, чтобы подзарядиться углеводами.

За большим столом завтракали Стовик и Картежник. Стовик уплетал яичницу с беконом и галеты, Картежник – в перерывах между приличными порциями оладий, исчезавших у него во рту, – обзывал страдальца симулянтом. Галл бродил вдоль буфетной стойки, составляя себе завтрак.

Роуан схватила тарелку, кинула на нее оладью, сверху положила два ломтика бекона, накрыла еще одной оладьей, добавила еще два ломтика бекона, сверху третью оладью и все это щедро посыпала ягодами.

– Как ты это называешь? – поинтересовался Галл.

– Мое. – Роуан отошла с тарелкой к столу, села на стул. – Какое сегодня слово, Карт?

– Плюмбаго.

– Хорошее слово. Похоже на старческую болезнь, но это цветок, верно?

– Куст. Тебе пол-очка.

– Цветок на кусте, растение, все равно плюмбаго, – заметил Галл.

Картежник задумался.

– Пожалуй, ты прав. Целое очко.

– Ура, ура. – Роуан облила оладьи с беконом сиропом. – Как нога, Бензопила?

– Шов чешется. – Он оглянулся на вошедшего вразвалочку Доби. – Зато у меня он не на физиономии.

– Зато у меня не самострел, – не растерялся Доби, изучая блюда на стойке. – Одни только эти завтраки стоят всех наших мучений. – И в доказательство своей точки зрения он положил в тарелку всего понемножку.

– Твой глаз выглядит получше, – похвалила Роуан. Подбитый глаз действительно уже открывался и переливался преимущественно желтыми оттенками разной интенсивности цвета, возвещая скорое выздоровление. – А как ребра?

– Разноцветные, но болят меньше. ММ нагрузил меня сидячей работой. – Доби вытащил из кармана бутылку табаско и щедро полил яичницу. – Я выпросил немного свободного времени. Хочу прогуляться до аэродрома твоего папочки, посмотреть на типов, которые платят за прыжки.

– Прогуляйся. Для многих это вроде пикника. Марг соберет тебе еды.

– Может, и мне с тобой? – предложил Стовик.

Доби ткнул в его сторону вилкой с наколотой на нее сосиской.

– Ты же калека.

– Прогулка отвлечет меня от зуда.

Возможно, и так, подумала Роуан, но подстраховаться ей не помешает.

– Я дам тебе телефон диспетчерской. Если не сможешь идти, за тобой кого-нибудь пришлют.

Из кухни выплыла Марг, обвела взглядом стол, подошла к Роуан и поставила перед ней высокий стакан с соком.

– Так и будете все утро ходить туда-сюда и полдня здесь ошиваться? Вам явно не хватает пожара.

– Что ж, возразить нечего… – Роуан взяла стакан, попробовала сок. – Морковка, как всегда, пожалуй, сельдерей, немного апельсинов и… точно, манго.

– Молодец. Теперь пей до дна.

– Марг, ты сегодня еще прекраснее, чем обычно.

Та покосилась на Доби.

– Чего ты хочешь, салага?

– Я прослышал о сухом пайке. Мы с приятелем хотим пройтись до папочки Роуан посмотреть шоу.

– Ладно. Если увидишь Лукаса, напомни, что он давно меня не навещал.

– Не сомневайся.

Когда Лукасу передали, что пришла пара новичков с базы, он решил поговорить с ними, благо до тандем-прыжка еще оставалось время.

Посмотреть на самолеты и прыжки с парашютами собралось немало туристов и местных жителей. Большинство из них совместило посещение аэродрома с экскурсией по базе пожарных-парашютистов.

Такое соседство Лукас считал полезным для бизнеса. Он начинал с одного самолета, был и летчиком, и инструктором, а на телефонные звонки отвечала его мать… когда кто-то вообще звонил. Его доморощенный диспетчер вела также бухгалтерские книги. Разумеется, в те дни он сам мог заниматься вялотекущим бизнесом лишь в межсезонье или когда не был включен в дежурную смену. Однако, несмотря на трудности, он считал своим долгом построить что-то для своей дочери, что-то прочное, основательное.

И он построил. Он гордился своим воздушным флотом, постоянным персоналом из двадцати пяти человек и с удовлетворением думал о будущем, о том времени, когда Роуан будет готова перехватить бразды правления его крохотной, но прочной империей.

Правда, иногда, глядя на самолет, взлетающий с базы, зная, что находящиеся в нем мужчины и женщины вот-вот прыгнут в лесной пожар, он испытывал нечто сродни фантомной боли, какую испытывает потерявший конечность.

Только теперь он понял, каково это – ждать, когда тот, кого ты любишь больше всего на свете, рискует жизнью. И только теперь он задавался вопросом, чувствовали ли его родители, его дочь, даже его мимолетная жена этот постоянный страх и необходимость мириться с неизбежным.

Но сегодня пожарные сирены молчат.

Лукас остановился понаблюдать за свободным падением одного из своих учеников, шестидесятитрехлетнего банкира, прыгнувшего из «Оттера». Когда над крохотной фигуркой раскрылся купол парашюта, публика разразилась аплодисментами.

Зик был банкиром Лукаса почти сорок лет, поэтому он посмотрел еще немного, одобрительно кивнул и направился к двум гостям с базы – двум парням, растянувшимся на одеяле. Парней он узнал по их ленчам в фирменной упаковке Марг.

– Добрый день. – Лукас присел на корточки рядом с ними. – Я Лукас Трипп, а вы, должно быть, – он повернул голову, – Доби. Слышал, на днях угодили вы в передрягу в «Тащи веревку»…

– Угу. Обычно я покрасивее. Рад познакомиться с вами. – Доби протянул Триппу руку. – А это Бензопила. Парню нравится брить ноги пилой.

– И об этом я слышал. Если уж травмироваться, то лучше в начале сезона, пока не разгорелось по-настоящему.

– У вас тут дело отлично налажено, мистер Трипп, – заметил Стовик.

От этой похвалы Лукас почувствовал себя древним стариком.

– Можете обращаться ко мне попроще. Какой я вам мистер? Дело житейское. Видите того парня? – Он указал на Зика. Банкир приземлился, перекатился, вскочил и весело замахал трем своим внукам. – Ему за шестьдесят. Управляющий банком из Мизулы. Восемь внуков и еще два на подходе. Знаю его дольше, чем вы живете на свете, и только два месяца назад он признался, что хочет прыгать. – Лукас ухмыльнулся. – После того фильма у нас нет отбоя от пожилых клиентов. Хотят осуществить все свои мечты, пока не сыграли в ящик[18]. У меня сейчас тандем-прыжок. Клиент приедет минут через пятнадцать. Женщина. Пятьдесят семь лет. Директор средней школы. Никогда не угадаешь, кого гложет тайная страсть к полетам.

– Скучаете по лесным пожарам? – спросил Доби.

– Не проходит и дня, чтоб не скучал. – Лукас прищурился. – Но старому коню вроде меня приходится уступать место вам, молодым жеребцам.

– Думаю, вы много могли бы порассказать о прошлом.

О далеком прошлом, подумал Лукас, но улыбнулся Стовику.

– Влейте в меня пару кружек пива, и я расскажу все, захотите вы слушать то или нет.

– В любое время, – откликнулся Доби. – В любом месте.

– Ловлю на слове. Пожалуй, мне пора подарить отчаянной директрисе самые захватывающие моменты ее жизни. – Лукас распрямился. – Желаю хорошо провести выходной. Немного у вас их будет!

– Не понимаю, как он смог это бросить, – сказал Доби, когда Лукас ушел. – Я не смог бы.

– Ты еще не прыгал в огонь, – напомнил Стовик.

– Мысленно прыгал. – Доби захрустел прожаренной куриной ножкой. – И не я пытался кастрировать себя пилой.

Стовик добродушно ткнул его в плечо.

– Зато Шведка меня приласкала. Стоило каждого стежка.

– Будешь приставать к ней, Галливер спустит с тебя шкуру. Он сам на нее нацелился.

– Я не слепой. Но у нее и правда очень ласковые руки. – Стовик зачерпнул картофельного салата, и, уплетая стряпню Марг, парни стали следить за следующим парашютистом.

Лукас заглянул в журнал, осмотрел самолет, поговорил с механиком и пилотом и, поскольку клиентка заказала видеосъемку, проверил, готов ли к прыжку оператор. Он не спешил. Его помощница Марси проведет всю предварительную работу, заполнит необходимые документы.