Я идеально знаю этот маршрут. Что-то странное сотворили с моей памятью. Здесь — помню, а там — нет…Какв одном недавнем американском фильме, «Хакеры фортуны» называется. Известный под ником Профессор — главарь хакерской группы из четырёх человек якобы потерял память, а на самом деле это был клон, руководимый службой безопасности компьютерной фирмы, из которой похитили… М — Да, не силён я в компьютерных программах, но похитили они что-то очень важное и дорогое.
Так чем же я все-таки занимался в прошлой жизни?
Повторяю, я не паникую. Но та неизвестная жизнь уже получила ярлык «Из прошлого», о котором, судя по всему, я неплохо осведомлён. Может, я историк? Столетняя война, Французская революция, Августовский путч, Крестовые походы, Ледовое побоище, Великий нефтяной кризис, Наполеон, Ленин, Кирилл Туровский…
Нет, все эти имена и названия мне знакомы, но не более того. В городе, где я родился, стояло два каменных изваяния Ленину, но родился я не в Москве. Новосибирск, Краснодар, Волгоград, Хабаровск? Я был в этих городах, но где появился на свет — не помню.
Что делать, когда аэробус прибудет на конечную станцию? Билет у меня не разовый, на много поездок, могу кататься еще долго, но проблему это не решит.
Замаячила на потолке бегущая реклама: «Телефон доверия для молодёжи». Я не годен по возрасту, к сожалению. Зато молодёжь годна по возрасту служить в армии, а я уже нет. Но ведь я служил? Наверное, нет, потому что учился.
Следующая реклама веселее: «Купите три пары женских колгот от целлюлита и получите в подарок мужские согревающие носки». Это американцы придумали такие носки. Они связаны из пряжи, поглощающей пот. Очень полезная вещь, продукт нанотехнологий. А если не нужны даме мужские носки? Отказаться от такого великолепного подарка с намеком: станьте красивой, и у вас появится муж, которому вы сделаете сюрприз? Правда, сюрприз может оказаться с душком: мол, дорогой, что-то у тебя ноги попахивают…
У меня не было жены. Или была? Напрягаю память. Господи! Она же умерла пятнадцать лет назад, при родах, после трех лет совместной жизни. Лучше бы мне об этом не вспоминать никогда, но почему-то именно это я не забыл окончательно. Жена, супруга, как принято писать в некрологах. Женщин лучше её я больше не встречал.
Так, кажется, подсознание мне подыграло. Когда умирают жены простых людей, некрологи не печатают. Неужели в той жизни, до моего беспамятства, я был важною персоной? Нет, не публичной личностью, иначе меня узнавали бы, но человеком нерядовым?
Тогда почему же я уверен, что каждый день на этом самом маршруте ездил, то есть летал на работу? Кто же я?
На мне стандартный тёмно-серый комбинезон служащего, в кармане только проездной, больше ничего. Я не помню, как входил в аэробус, будто родился уже здесь.
Как всё это похоже на человеческую жизнь! Мы садимся в транспорт на остановке «День рождения» и выходим на остановке «Смерть». Старуха с косой хорошо поставленным голосом водителя командует: «Выходите, конечная станция!».
Городской маршрут — это наша жизнь, от и до. Мы видим других пассажиров, тут наши знакомые и родные, мы встречаем здесь свою вторую половинку, некоторые по несколько раз встречают, так как люди выходят иногда раньше положенного, а вторые половинки имеют обыкновение менять маршрут. Кто-то входит в нашу жизнь, одни — ярко, другие — незаметно, кто-то из неё удаляется. Из окон мы замечаем разные события, познаём новое и необычное. И ждём конечной остановки, что я сейчас и делаю. Это наш последний день, последний смысл, последняя воля, вздох, вопль…
Наверняка такие же мысли посещали многих с давних времён, только вместо аэробуса были карета или автомобиль, поезд или самолёт. И уж точно какой-нибудь известный писатель прошлого использовал этот образ в своём произведении.
Вот вошла женщина. Я не вижу её лица, но фигура хороша, и я чувствую: она должна мне понравиться. Сейчас она повернётся ко мне лицом и…
Да! Она мне очень нравится. Стройная, чуть ниже меня ростом, в шёлковой белой блузке, в чёрной юбке до колен. Роскошные длинные волосы, голубые глаза, точеный носик, на подбородке ямочка… Мне кажется, так должен выглядеть мой идеал.
Стоп, нельзя столь бесцеремонно глазеть на людей! Поздно, она заметила и подходит ко мне.
— Извините, я доеду… то есть, долечу до пятой больницы?
Я быстро киваю головой, а потом задумываюсь. Я ведь точно знаю, где это. От конечной до пятой больницы путь неблизкий, но это единственный маршрут. Дальше только пешком. Наверное, она не привыкла ходить пешком и обязательно заблудится! А город я знаю превосходно, будто сам его проектировал.
— Нам по пути, — без зазрения совести вру я. Хотя, почему вру? Нам действительно по пути: мне лучше всего сейчас посетить больницу. Там разберутся, что с моей памятью. Можно бы еще в милицию обратиться, но туда — только за смертью и только по повестке.
Может, нам было предначертано встретиться с… Как её зовут? Хм, я собственного имени не знаю, вот это проблема. А её зовут…
— Варвара, — представилась она и засмущалась, даже покраснела.
Теперь я должен назвать свое имя. Так принято. Эй, не молчи, еще подумает, что испугался её воинственного имени. Придумай себе любое, это же так просто, у тебя богатый выбор.
— Красивое у вас имя. А у меня самое простое: Евгений, — я встаю и улыбаюсь. — Вот и наша остановка. Мне тоже в больницу надо, к доктору. А вам зачем?
— Я по направлению, медсестра.
— Да? А я думал, что направлений давно не дают.
— А мне вот дали… — растерянно и виновато улыбнулась она.
Так мы и познакомились. Около часа не спеша, будто гуляем по бульвару, шли в больницу. Беседовали. Дважды спускались на нижние ярусы, она зачем-то брала мою руку и крепко ее сжимала. Неужели боялась?
Я оказался довольно разговорчивым субъектом, о таких говорят: «с дамами он неробкого десятка». Сочинил о себе какую-то ерунду, а в конце признался, что потерял память и не знаю собственного имени.
На мое удивление, Варвара отреагировала спокойно, как подобает настоящему медику, и сказала, что обязательно мне поможет. Видимо, выглядел я в этот момент очень жалким и побитым, как распоследний дворовый пёс, да и слова её о помощи немного испугали меня. Столь уверенно, без тени сомнения, оглашают приговор в суде. А мой приговор — отнюдь не оправдательный.
Но паниковать не надо. Поздно паниковать.
Две недели пролетели как в сказке. В больнице мне понравилось. Ухаживали достойно, комната оказалась уютной, светлой, соседи — покладистыми, но самое главное — от меня почти не отходила медсестра Варенька. Раз она привела меня, то ей и поручили обо мне заботиться. А я старался казаться ещё более беспомощным и нуждающимся в утешении, чем был на самом деле.
Она мне всё больше нравилась, эта милая и добрая девушка с таким грозным, но благозвучным именем. Что-то в нём есть, что-то до боли близкое и родное… Может, потом пойму, когда всё вспомню. Кажется, я могу в нее влюбиться.
Единственный минус — до сих пор не выяснили, кто же я такой. Вот и хваленая их биометрика! Сканирование радужной оболочки глаза, дактилоскопия — все оказалось бесполезным. Я ж говорю, милицию только за смертью посылать. Интересно, откуда во мне такая нелюбовь к этой структуре?
Как сказал главврач, у меня несвойственная потеря памяти. Бредово звучит, на мой взгляд, но с врачами спорить себе дороже.
Мне делали всевозможные анализы, я оказался «богатым на здоровье», как звонким голосом сообщила мне терапевт, толстая тётенька чуть старше меня. Также обнаружились следы операции по удалению аппендикса, перелом ноги и двух рёбер. Конечно же, я понятия не имел, кто мне их пересчитал.
— Подождите, — остановила меня терапевт, когда я уже выходил из ее кабинета. — А анализ на БВИ делали?
Память — странная штука. До этой секунды я ничего не знал о БВИ. А тут сразу всё вспомнил.
