И тогда Элиаз Равиковский стал писать сам.

Так как он сочинял для себя, то работал на совесть. И у него стало получаться!

Когда же он отнёс свои произведения в одно из издательств, редактор пришёл в восторг — появился новый талантливый писатель! Вскоре вышла в свет первая книга Элиаза Равиковского. Как и ожидалось, весь тираж разошёлся быстрее, чем за месяц. В жизни нашего героя началась новая эпоха.

Прошло десять лет. Элиаз давно бросил программирование и полностью отдал себя творчеству. Каждую ночь он «прокатывал» на себе новый текст, и почти каждый день рождался новый интересный рассказ. Столь плодовитого писателя история еще не знала. Его произведения перевели на множество языков. Он стал настоящим классиком двадцать первого века. Гонорары Равиковского росли в геометрической прогрессии. В Голливуде уже поставили несколько фильмов по его сценариям. Но особой популярностью он пользовался у клиентов компании «Си-Би-Эс-Интернейшенл-Технолоджис». «Морфотроны» были теперь почти в каждом доме. «Генератор снов» победно шествовал по планете.

Но одна мысль никак не давала покоя нашему герою.

Дело в том, что в далеком детстве Элиаз был влюблён в одноклассницу. Ее звали Лимор. Она тогда не ответила ему взаимностью, из-за чего он очень страдал, пока не встретил свою будущую жену Фиру. Хоть она и вытеснила его чувство к Лимор, но все же где-то в глубине души заноза неразделённой первой любви тихо саднила и напоминала ему о том времени, в которое ему уже никогда не вернуться…

Никогда?

А как же «Морфотрон»?

Может, то, что нельзя пережить наяву, удастся пережить во сне?

Сказано — сделано.

Вскоре был готов роман.

Названия у него не было. Это было произведение для внутреннего пользования, и для окружающих оставалось «тайной за семью печатями».

Когда жена уехала в отпуск к тетке в Америку, Элиаз решил приступить к исполнению давней мечты. Их дети уже выросли и жили отдельно, и никто не мог ему помешать. Во всяком случае, ближайший месяц.

Чтобы набраться храбрости и вместе с тем успокоиться, Элиаз довольно крепко выпил перед сном. Когда он улёгся в постель и нажал кнопку «Пуск» на «Морфотро-не», аппарат дал сбой. На экране появилась надпись: «Неполадки системы. Перезагрузите прибор». Но Элиаз уже был пьян и плохо соображал. Он просто стукнул кулаком по «Генератору снов», и… прибор заработал.

И вот сон начался.

Первое сентября. Школа «Равиталь». Шестой класс. Девочка Лимор с белыми бантами в каштановых косичках.

— Здравствуй, Элиаз! — говорит она. — Рада тебя видеть.

— Здравствуй, Лимор! Как дела?

— А у меня новый портфель!

— И у меня тоже!..

Прошла ночь. Сон подходил к концу. Элиаз был счастлив. Во сне у него была жена Лимор и пятеро детей от нее. Наконец он воплотил свою мечту. Пора было просыпаться…

Но сон продолжался. От удара кулаком «Морфотрон» зациклило. Он не выходил из программы. Все началось сначала.

Первое сентября. Школа «Равиталь». Шестой класс. Девочка Лимор с белыми бантами в каштановых косичках.

— Здравствуй, Элиаз! — говорит она. — Рада тебя видеть.

— Здравствуй, Лимор! Как дела?

— А у меня новый портфель!

— И у меня тоже!..

Прошли еще сутки. Сон продолжался.

Первое сентября. Школа «Равиталь». Шестой класс. Девочка Лимор с белыми бантами в каштановых косичках…

Прошло три дня. Элиаз спал. Никто не тревожил его сон.

— …Здравствуй, Элиаз! Рада тебя видеть.

— Здравствуй, Лимор! Как дела?

— Ay меня новый портфель!

— И у меня тоже!..

Прошла неделя…

Не дозвонившись до мужа, обеспокоенная жена прервала отпуск и вернулась из Америки. Хлопнула дверь. Элиаз проснулся.

— Я ее ненавижу! — заорал он, вскочив с кровати.

— Господи, что случилось? — спросила жена Фира.

— Я ненавижу эту Лимор, ненавижу!!

По лицу Элиаза Равиковского катились слезы.

Впервые за десять лет.

Евгений Добрушин

МЕНЮ

Джон Хэлдон с трудом посадил свой старенький модуль на выщербленный бетон космопорта. Гамма была довольно мерзкой планетой с постоянными магнитными бурями, запыленной атмосферой и вечной нехваткой воды. Но так уж случилось, что ближайшая заправочная находилась только тут. До следующей ему было не дотянуть.

Пока работяги грузили на борт аннигиляционное топливо, Джон пошёл перекусить в ближайшую таверну. Над дверями полуразрушенного здания горела неоновая вывеска: «Харчевня Макса. Хорошая хавка, плюс кое-что еще за безналичный расчёт».

Прочитав вывеску, Джон задумался. Честно говоря, это «кое-что» его заинтересовало даже больше, чем сама еда. На борту его корабля была большая партия необработанных дрилонов с Беты Центавра, очень ценившихся в этих краях. Может, обменять парочку из них на что-нибудь подходящее? Он уверенно распахнул дверь в харчевню.

За небольшим прилавком стоял коротышка лет двадцати пяти и что-то подсчитывал на карманном калькуляторе.

— Привет, Макс! — с порога крикнул Хэлдон.

— Извините, сэр, но меня зовут Стив.

— А! Привет, Стив! — тот час же исправился Джон. — А где Макс?

— Хозяин сейчас в отпуске. А я его сын. Чем могу быть вам полезен?

— Слушай, парень, а что означает на вашей вывеске это словечко — «кое-что»? Да еще и за безналичный расчёт. Кстати, я что-то не совсем понимаю, это что — бартер?

— Совершенно верно. Именно бартер. Дело в том, сэр, что мы торгуем абсолютно всем.

— То есть как это?

— Очень просто. Вот вам меню, — он протянул гостю карманный компьютер размером с ладонь. — Выбирайте!

— А как им пользоваться?

— Наберите на клавиатуре требуемое, и на экране высветится цена.

— Окей!

Джон взял прибор и набрал: «Телка». На экране появилось изображение молодой коровы и ее цена — от 2 до 5 дрилонов, в зависимости от породы и возраста животного.

— Тьфу, чёрт! — выругался Джон. — Я имел в виду совсем другое.

Он нажал сброс и набрал: «Женщина».

На экране появилось схематическое изображение женщины и цены:

«Возраст: до пяти лет — 6 дрилонов, плюс двадцать четыре года тюремного заключения, от 5 до 12 лет — 4 дрилона, плюс пятнадцать лет заключения, от 12 до 16 лет — 3 дрилона, плюс два года заключения, старше 16 лет — от 1 до 2 дрилонов».

— Неплохо, — сказал Хэлдон себе под нос и набрал на клавиатуре наладонника: «Звездолет 500 тонн».

Эта игрушка стоила около тысячи дрилонов или год работы на плантациях Альфы. В последнем случае к этому прилагался остеохондроз, эпилепсия и мания преследования.

Джон набрал новую фразу: «Вилла на Сигме с садом в сто акров».

Здесь расценки были иные: 200 сигментов, плюс головная боль, постоянное недосыпание и налоги по десять сигментов в год.

— Так, попробуем что-нибудь посерьезней, — сказал себе Джон и набрал на клавиатуре: «Кафедра физики Йельского университета».

Ответ не заставил себя ждать: «Центнер сосновых досок». Хэлдон засмеялся — он опять ошибся в определении. Сформулировал заказ точнее: «Заведующий кафедрой физики при Йельском университете». На экране компьютера высветился ответ: «Двадцать лет учёбы, защита диссертации, два развода, алименты и головная боль с последующим ожирением и простатитом».

Джона это очень развеселило. Ради шутки он набрал: «Счастье всего человечества». На дисплее высветилось: «Насмерть замученный невинный ребенок плюс жизнь заказчика».

Такого ответа Хэлдон не ожидал. Он ведь никогда не читал Достоевского.

— Слушай, Стив, а что тут можно купить за доллары? — раздраженно спросил он.

— Только комплексный обед, сэр.

— Ладно. Дай мне одну порцию.

— С вас десять долларов и шестьдесят центов.