Пришла пора слияния душ.
Цены блаженства мы не знали.
Пока над нашей головой внезапно не стряслась беда.
Вернись, убей меня — ведь умереть любя
Приятнее, чем жить на свете без тебя.
«Да он сам сумасшедший! — воскликнула джинния и сказала мне: — Ты должен не читать стихи, а своими словами передать облик больной Будур. И мысли эти пусть будут сугубо земными. Мне нужны не образы, а точные знания о ее недуге». И тогда я стал думать, как она повелела. Джинния долго смотрела в шкатулку и потом сказала. «Да, Ситт Будур тяжело больна Но мы поможем тебе излечить ее. Дай мне какую-нибудь вещь из металла». Я подал ей свой кинжал в красных сафьяновых ножнах, украшенных драгоценными камнями. Джинния вынула кинжал из ножен, положила его в шкатулку и произнесла такие слова: «Когда ты придешь к Ситт Будур. прикоснись кинжалом ко лбу девушки — и она излечится от своего безумия». С этими словами джинния вернула мне кинжал.
Тем временем джинны вынесли из корабля высокий, в рост человека, красный, как кровь дракона, сундук. Они подробно объяснили мне, как с ним обращаться. Все там было необычным, ни на что не похожим. Но я очень хорошо запомнил, что надо делать. Как будто, в мою голову вкладывали сразу знания тысячи толкователей Корана. «И когда ты все это сделаешь и после этого подумаешь: «Взлет!» — молвил высокий джинн, сразу отойди на пять шагов и закрой глаза».
Второй джинн принес из корабля какой-то круглый сверток. Когда его развернули, это оказался ковер-самолет Сулеймана. Я сразу узнал его, хотя раньше никогда не видел. Джинны поставили на него сундук и приказали мне: «Садись на ковер да держись покрепче. Сейчас ты полетишь быстрее ветра». Разве мог я спорить с повелением могущественных джиннов? Поэтому я сразу сел на ковер и крепко ухватился за петли, которые торчали из него. Он немного приподнялся над землей и медленно двинулся вперед. Позади осталось около десяти локтей, и в этот момент джинны с их кораблем минаретом исчезли, пропали из виду, словно чудесная, невидимая стена встала между ними и мною.
Ковер Сулеймана рванулся вперед, как чистокровный скакун. Мне стало страшно. Я закрыл глаза и начал взывать к аллаху. Но не успел еще закончить оба исповедания, как ковер остановился и тихо опустился на песок. Я поднялся на ноги и сделал все так как повелели джинны. Потом отошел на пять шагов. И тогда я решил перехитрить джиннов и не стал закрывать глаза. Вдруг там, где были ковер с сундуком, что-то сильно вспыхнуло, ярче, чем ударившая рядом молния. Я упал на землю, покрытый беспамятством. А когда очнулся, увидел, что нахожусь около города царя аль-Гайюра. Я вознес аллаху благодарственную молитву за спасение от сатаны, битого камнями (ведь джинны сами говорили, что в них попал камень). А потом вошел в город и стал кричать «Я мудрец, я звездочет!» Вот какова моя история», — закончил повествование Камар аз-Заман.
И тогда визирь воскликнул: «Клянусь аллахом, ничего более удивительного я не слышал! А теперь надо испытать твое волшебное средство». Он позвал евнуха, отдал ему Камар-аз-Замана и сказал: «Отведи его к Ситт Будур». Слуга взял Камар аз-Замана за руку и пошел с ним по проходу дворца. Потом слуга поста вил его перед занавеской, висевшей на двери, и Камар-аз-3аман произнес такие стихи:
К любимой приходя погибнешь ты — Ну что же?
Тогда лишь на любовь твоя любовь похожа!
И тут Камар-аз-Заман достал из ножен кинжал и отдал евнуху, говоря ему: «Возьми этот кинжал и коснись им лба твоей госпожи царевны Будур». И тот пошел за занавеску и исполнил приказание. Как только случилось то, чему предназначено было случиться, Ситт Будур исцелилась от безумия, узнала и своих служанок, и евнуха, и все обрадовались великой радостью.
И тогда Камар-аз-Заман воскликнул: «О, Ситт Будур! Завтра я приду к твоему отцу и скажу ему, что могу исцелить тебя. И когда я снова окажусь у этой занавески, то подам тебе знак, что я здесь. И тогда ты выйдешь ко мне, и царь аль-Гайюр узнает о твоем исцелении и соединит нас. Есть ли твое согласие на это?» Ситт Будур, слыша такие слова своего возлюбленного, ответила согласием страсти и промолвила:
Не странно ли — я пред тобой, и вновь душа моя жива.
Ты говоришь, и я могу сказать какие-то слова.
И когда слуга увидел, что она в таком состоянии, он выбежал и, придя к визирю, поцеловал перед ним землю и сказал: «Знай, о мой владыка, что этот мудрец — шейх мудрецов и ученее их всех. Он вылечил дочку царя, стоя за занавеской и не входя к Ситт Будур».
И визирь изумился, обнял Камара-аз-Замана, вернувшегося к нему, и воскликнул: «Поистине, эту удивительную историю, которая приводит в смущение умы, надлежит записать особо… А теперь отдохни некоторое время, поешь кушаний и выпей напитков, чтобы твой дух вернулся к тебе и возвратились твои силы после спасения от того, что тебя постигло. А завтра иди к дворцу царя аль-Гайюра и постарайся выполнить задуманное».
И тогда Камар-аз-Заман, ум которого улетел от счастья и избытка радости, выразил безусловное повиновение, говоря: «Твой приказ на голове и на глазах!» Он послушался визиря.
На другой день принялся кричать во весь голос под дворцом: «Я звездочет, я счетчик, я мудрец… Где же охотники?»
И тут Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Владимир Колин
ТМ 1978 № 9
Владимир Колин не только писатель-фантаст, но и детский писатель, и переводчик. Из его научно-фантастических произведений наиболее известны роман «Десятый мир», новеллы «В поисках времени» (отмечена премией Союза писателей Румынии), «Второе будущее», «Зубы Кроноса». В. Колин был составителем двух антологий научно-фантастических рассказов — французских на румынском языке и румынских на французском.
Произведения писателя печатались в СССР, Бельгии, Болгарии, Франции, США. В 1973 году на Международной встрече писателей ему была вручена золотая медаль, а в 1976 году — специальная поощрительная премия.
С ВЕРОЙ, НО БЕЗ ИЛЛЮЗИЙ…
Вопрос об эволюции человека в будущем мне как писателю особенно близок. Однако, начиная разговор, я опасаюсь обобщений, ибо нет ответов более иллюзорных, более удаленных от истины, чем ответы общего характера. Поэтому с твердой убежденностью могу сказать только одно — люди будущего будут во многом отличаться от наших современников (уже в ближайшее время наибольшие изменения коснутся духовной жизни человека).
Что же касается развития физических, интеллектуальных и моральных черт людей будущего, то я постараюсь для своих робких предположений найти обоснование в прошлом. Потому что будущее есть не что иное, как продолжение прошлого.
Итак, в какой степени изменились люди физически за многотысячелетнюю свою историю?
С точки зрения современных канонов древние египтяне были излишне хрупкими, а шумеры — коренастыми и толстыми. Лишь древние греки знали секреты гармонического развития, а потом и римляне переняли у них, помимо религии, столь благородное стремление к физическому совершенству. Стоит, однако, отметить, что античные законы давали на это право лишь избранным свободным гражданам. Рабы же были отстранены от культуры вообще и от физической в частности. И если в Древней Греции контраст между одними и другими был не очень заметен, то в Риме рабовладение породило как моральное, так и физическое разложение — патриции растолстели, расплылись, превратились в тучных людей, Далеких, даже внешне, от эстетических требований.