Ведь именно там, в море, зародилась жизнь, там продолжает по сей день обитать большинство живых существ нашей планеты, свершая несчетное число раз бесконечный и бессмысленный круг рождений и смертей. Только те существа, которые осмелились ступить на чуждую, враждебную нм сушу, оказались способными развить разум. Сейчас этот разум стоит перед неизбежностью нового, еще более грозного вызова. Может оказаться, что прекрасная наша Земля всего лишь место краткой передышки на пути между Мировым океаном, где мы родились, и звездным океаном, куда мы ныне устремили свои дерзания.
Волнующий вызов космоса жизненно необходим человечеству и по той причине, что, вероятно, не так далеко время, когда двуединая проблема производства и распределения будет решена столь исчерпывающе, что каждый сможет обладать всем, чем захочется, — жизнь человеческую совершенно преобразит «репликатор».
«Репликатор», появление которого я ожидаю к концу XXI века, будет способен из простейших элементов синтезировать согласно той или иной программе любую физически возможную вещь. Пришествие «репликатора» будет означать, что настал конец заводам и фабрикам, прекратятся перевозки сырья, отпадет необходимость в сельском хозяйстве. Отомрет вся структура промышленности и торговли в ее современном виде. Каждая семья будет на месте производить все, что ей нужно, как это, по существу, делалось на протяжении большей части истории человечества. Нынешняя эра массового производства будет рассматриваться тогда как непродолжительный период между двумя длительными эпохами натурального хозяйства, и единственно ценными предметами обмена будут матрицы или записи, которые нужно вводить в «репликатор» для управления его созидательной работой.
Наша современная культура, заполучив такую машину, быстро скатилась бы к сибаритскому гедонизму, за которым последовала бы немедленно скука абсолютного пресыщения. Некоторые циники могут усомниться, способно ли вообще человеческое общество когда-нибудь приспособиться к неограниченному изобилию, к освобождению от проклятия, ниспосланного на Адама — «в поте лица добывать хлеб свой», — проклятия, которое, возможно, было скрытым благом.
Однако в каждом веке кучка избранных обладала такой свободой, и отнюдь не все из них были развращены ею. По-моему, действительно цивилизованным достоин называться тот, кто способен увлеченно трудиться всю свою жизнь, даже если ему не нужно зарабатывать на хлеб насущный. Отсюда следует, что главнейшая проблема будущего — воспитание человечества. Впрочем, это известно уже давно.
Вероятно, истинное мерило человеческих ценностей появится, только когда материальные блага обесценятся. Произведения искусства, тиражированные в неограниченном числе совершенно неотличимых от оригинала копий, будут бережно сохраняться потому, что они прекрасны, а не потому, что они редки. Ничто — никакие «вещи» — не будут цениться так высоко, как мастерство, умелые руки, владение интеллектуальной профессией. Наука даст нам столь всеобъемлющую и абсолютную власть иад материальной вселенной, что ее дары уже не будут больше искушать нас, потому что станут слишком доступными. И тогда наши потомки, не отягощенные жаждой стяжания, вспомнят о том, о чем забыли многие из нас: единственное, что действительно важно в жизни, — это такие неосязаемые вещи, как красота и мудрость, смех и любовь.
Естественно, высший вид репликации — воспроизведение плотской материальной оболочки, то есть достижение физического бессмертия. Это тоже задача ближайшего столетия.
Смерть (не старение!) явно необходима для прогресса как социального, так и биологического. Мир бессмертных, даже если он и не погибнет от перенаселения, неизбежно вскоре остановится в своем развитии. Во всех сферах человеческой деятельности можно найти примеры тормозящего влияния людей, которые в силу своего возраста уже перестали быть полезными. И все же смерть, подобно сну, по-видимому, не является биологически неизбежной, даже если она необходима для эволюции.
Тело — носитель мозга, а мозг — вместилище разума. В прошлом эта триада была неделима, но так будет не всегда.
Можно представить себе время, когда на людей, еще обитающих в органических оболочках, будут с сожалением смотреть те, кто перешел к несравненно более богатому образу существования и обрел способность мгновенно переключать свое сознание или сферу внимания в любую точку суши, моря или неба, где есть соответствующие воспринимающие органы. Созревая, мы расстаемся с детством; когда-нибудь к нам придет вторая, более удивительная зрелость, после того как мы навсегда распрощаемся с плотью.
Для будущего наши органы чувств недостаточно хороши. они построены из таких несовершенных конструкционных материалов, как мышечная ткань, кровь, кости. Так, глаз, эта столь привычная нам фотокамера, построен исключительно из воды и студня, без единого кусочка стекла, металла или пластмассы. Если бы наши глаза обладали оптическими характеристиками даже самой дешевенькой миниатюрной фотокамеры, мир вокруг нас стал бы невообразимо богаче и красочнее. Для полнокровной жизни в космосе понадобятся также некоторые органы чувств, которых пока у нас нет и которые, вероятно, никогда не смогут возникнуть в органическом мире. Например, мы не можем воспринимать радиоволны или радиоактивные излучения. Между тем органы подобного восприятия нам неотложно нужны.
Существа из плоти и крови, подобные нам, могут исследовать и освоить лишь исчезающе малую часть космического пространства. Только создания, скажем, из металла и пластмассы смогут действительно завоевать его. Очень может быть, что только в космическом пространстве, там, где условия намного суровее и сложнее, чем где бы то ни было на Земле, разум сможет достичь, как и предсказывал К. Э. Циолковский, своего наивысшего расцвета. Так же, как и другие качества, разум развивается в борьбе, в столкновениях. В грядущих веках истинный гений расцветет только в космическом пространстве.
Но пространство и время, казалось бы, ставят непреодолимую преграду для действительного мгновенного овладения всем космосом, мешают возможности наслаждения им в любой его точки и в любой его момент. Конечно, людям всегда будет приятно бродить по Земле со скоростью 3–4 километра в час, упиваясь красотой и таинственностью нашего мира. Но в часы, не посвященные этому занятию, они будут спешить и не успокоятся до тех пор, пока не достигнут скорости света.
Впрочем, истинное решение мгновенного перемещения в космосе может оказаться более простым, если мы вспомним о неевклидовых свойствах пространства, открытых Н. И. Лобачевским. Возможно, в пространстве есть «дыры», сквозь которые мы можем «напрямик» шагнуть через всю вселенную. Возможно, вскоре мы научимся изменять структуру пространства с пользой для себя, скажем, сплетая его в узлы, наподобие кренделя, со свойствами еще более удивительными, чем у ленты Мебиуса.
Еще фантастичнее идея воссоздания прошлого с помощью научно-технических средств будущего. Ее подробно разработал русский мыслитель Н. Ф. Федоров, учитель К. Э. Циолковского. Суть ее в следующем: когда-нибудь люди обретут способность наблюдать прошлое столь детально, что смогут регистрировать движение каждого атома, который когда-либо существовал, и на основе такой информации смогут избирательно воссоздавать людей, животных, отдельные ситуации и ландшафты прошлого. Иными словами, хотя вы в действительности умерли в XX веке, ваше «я» со всем объемом жизненного опыта может внезапно оказаться в отдаленном будущем и зажить новой жизнью.
Однако изменить прошлое, стереть письмена, им начертанные, — это предмет фантастических грез, а не науки.
Я бы охотно заявил, что предвидение будущего — заведомо менее честолюбивая затея, чем непосредственный визит в будущее, — столь же невозможно, но внушительное количество свидетельств в пользу обратного не позволяет мне сделать это. Все же мы так мало знаем о времени, и столь ничтожен наш прогресс в его понимании и в управлении им, что мы не имеем права исключать даже такие еретические предположения, как возможность ограниченного проникновения в будущее.