Хотя преступнику удалось уничтожить вещественные улики, связанные с огнестрельным оружием и следами ног, но эти обстоятельства были учтены как подозрительные.

На основании графологической экспертизы суд признал в качестве неоспоримого факта, что вводящие в заблуждение записки были написаны: одна — Лайошем Кишшем, а другая — по его поручению после ареста. Однако судьба уездного начальника — убийцы была решена судом тогда, когда прибыло письменное заявление Яноша Колонича, члена опекунского совета области Шомодь.

«С содрогнувшейся от боли душой, но с чистой и искренней верой переступаю я порог этого Высокого Суда», — начал он свое послание в патетическом тоне тогдашних официальных бумаг, однако очень скоро перешел к изложению обвинений против Лайоша Кишша:

«То, что он любым способом стремился погубить девушку и именно это было его намерением, выяснится из материалов процесса, согласно которым в прошлом он просил уже двух врачей за определенное вознаграждение убить девушку. Это ему не удалось, поскольку у врачей, к которым он обратился, совесть оказалась сильнее обещанной награды».

Утверждение члена опекунского совета подтвердили в своих показаниях перед судом и два указанных врача. Согласно этому, суд признал доказанным тот факт, что преступник уже 10 лет тому назад покушался на жизнь девушки.

О приговоре Печского суда дали подробные отчеты как местные, так и зарубежные газеты, и общественное мнение с удовлетворением встретило суровый приговор.

Однако ошибается тот, кто полагает, что этим приговором завершалось обратившее на себя внимание дело. После длившегося полтора года процесса и вынесения приговора в суде первой инстанции машина австрийского императорского правосудия завертелась с поразительной быстротой.

Через неполных два месяца после смертного приговора дворянин Лайош Кишш вновь предстал перед судом. Теперь приговор ему выносил императорский главный суд второй инстанции в Шопроне. И не надо забывать, что Шопрон был гораздо ближе к Вене! Спустя несколько дней появился новый приговор: Лайош Кишш за недостаточностью улик оправдывается от обвинения в убийстве, но его приговаривают к двум годам тюрьмы за совершенную десять лет назад попытку отравления.

(Г. Катона, И. Кертес. — По следам преступления. — М., 1982)

В 1868 году Симор (штат Индиана) был утопавшим в грязи поселком, состоявшим сплошь из деревянных домов, который освещался ночью двумя-тремя одинокими фонарями. 11 декабря с самого утра дул холодный северный ветер, а ночью подморозило. Стояла кромешная тьма.

Несмотря на скверную погоду, около полуночи между домами появились мужчины. Сначала один, затем другой, третий...

Лица людей скрыты под красными полотняными масками. Все они были вооружены пистолетами, кольтами, что у кого было.

У некоторых из них на спинах виднелись цифры, нарисованные мелом. Это — организаторы встречи. Они отдавали короткие команды, выстраивали всех в колонну.

Они прошли через город, остановились возле государственной тюрьмы. Из-под красных масок раздавалось раздраженное ворчание. Люди уже не стояли спокойно, а нетерпеливо переминались с ноги на ногу.

Ночная акция была хорошо подготовлена. Командиры заранее назначили тех, кто должен был позаботиться о случайных прохожих, которые могли стать нежеланными свидетелями. Караульные задерживали каждого, кто появлялся поблизости, отводили на вокзал, закрывали в пустых вагонах, угрожая, что при первой же попытке к бегству или криках о помощи они будут связаны и им заткнут кляпом рот.

Мужчин в масках было несколько десятков, и они были вооружены. Люди спешили уступить им дорогу. Так без помех они пришли к тюрьме и постучали в ворота. Оказалось, что надзиратели и шериф уже ждут их. Весть о их появлении достигла тюрьмы раньше, чем они пришли туда сами.

«Номер первый», очевидно, командир вооруженного отряда, сообщил шерифу, кто они и зачем пришли. Он представился командующим главного штаба Комитета бдительности Южной Индианы (в то время Комитета безопасности Южной Индианы) и потребовал выдачи братьев Рено, которые содержались в тюрьме у шерифа Фулленло.

Один из людей с цифрой на спине взял у надзирателя ключи и направился с ними к камерам. К нему присоединилось еще несколько человек. Откуда-то появилась толстая пеньковая веревка. Мужчины передавали ее из рук в руки, пока веревка не оказалась у тех, кто стоял в первой шеренге. С ней они и вошли в узкий тюремный коридор.

Первой была очередь Фрэнка Рено, жилистого мужчины с бородкой, которая тряслась от страха. Он заикался, отчаянно звал на помощь, умолял людей в масках помиловать его, в чем-то клялся. Но все было напрасно. Чья-то рука накинула петлю ему на шею, другая перебросила пеньковую веревку через стальную конструкцию галереи второго этажа. Остальным оставалось только тянуть.

Фрэнк Рено несколько минут бился в конвульсиях, раскачивался и наконец повис без движения. Мужчина с фонарем осветил его труп, затем посмотрел на командира. Тот коротко приказал:

— Номера «три» и «пять» позаботятся об Уильяме Рено! Двое в масках открыли камеру помер семь и выволокли брата повешенного. Уильям Рено тоже клялся и умолял. Qh знал, что его ждет, так как сквозь решетчатые двери камеры наблюдал за каждым движением мужчин в масках. Ему набросили петлю на шею и вздернули на другой поперечине.

Затем пришла очередь Симеона Рено. Он не желал расставаться с жизнью так дешево, каю его братья. Симеон понимал, что у него нет ни малейшей надежды остаться в живых при таком большом числе вооруженных противников, но все же попытался спастись. Это был жест отчаявшегося человека, осужденного на смерть. Он вырвал из стенки камеры чугунный умывальник, и, подняв его, пошел на людей в масках. Уже через пару минут умывальник валялся на каменном полу, а Симеон раскачивался рядом с братьями.

Братьев Рено казнили.

Но у людей с пеньковыми веревками была приготовлена петля и для Чарли Андерсона. Они открыли камеру, выволокли отчаянно сопротивлявшегося Чарли, набросили петлю ему на шею и также вздернули на поперечине. Андерсен извивался изо всех сил. Толстая пеньковая веревка не выдержала тяжести тела, повешенный сорвался и распластался на железном полу галереи. Люди в масках заколебались, посмотрели друг на друга вопросительно. Не был ли это знак судьбы? Значит ли это, что казнь не должна повториться?

«Первый номер» отдал приказание. Мужчины подали с первого этажа еще одну веревку и на этот раз поднимали Чарли Андерсона медленно и осторожно. Он уже и не шевельнулся.

Зато, как утверждают, вдруг ожил Симеон Рено. По крайней мере, так позднее рассказывали заключенные, которые из своих камер наблюдали за страшным представлением. Они также сообщили, что люди в масках хотели перевешать всех заключенных, но их командир не разрешил.

— Мы сделали все, о чем договаривались, — сказал он. И люди в масках ушли.

В коридорах тюрьмы никого уже не осталось, и с улицы не доносилось ни звука, но насмерть перепуганные заключенные все еще оцепенело смотрели на висящие тела. Вдруг они затаили дыхание. Симеон Рено снова зашевелился. Он извивался, перебирал в воздухе ногами, пытался за что-нибудь ухватиться. Отчаянная борьба за жизнь продолжалась, как утверждали заключенные, целых полчаса. Затем повешенный затих.

Люди в масках снова построились перед тюрьмой в колонну, беспрепятственно прошли через город, еще в предрассветных сумерках сели в вагон ожидавшего поезда, который доставил их назад в Симор.

Драма закончилась. Она вошла в историю криминалистики под многими названиями. Одна из газет того времени даже назвала ее «Симорским карнавалом преступлений». В действительности же это была тщательно продуманная и подготовленная акция добровольных гражданских объединений охраны порядка штата Индиана, одна из операций в войне честных людей против грабителей и убийц, с которыми не могли справиться государственные органы.