— Николай Владимирович, их убили, — тихо сказала Нина из-за плеча геолога. — Видите, в черепе сидящего отверстие от пули. А другие даже подняться не успели.

— Обычная трагедия тайги в старое время, — ответил Воробьев. — Старателей нередко подкарауливали на глухих тропах, чтобы отобрать у них добытое золото. Этих, по всем признакам, застали врасплох во время отдыха. Там, в углу, наверное, был камин, а рядом с ним стол. Стол подгнил, свалился, с потолка на него осыпалась земля.

Николай Владимирович прошел в угол землянки, стал ворошить носком сапога кучку земли и почерневшие остатки стола. Внимание его привлек какой-то продолговатый, похожий на книгу предмет. Подняв его, геолог стряхнул приставшую к нему землю и плесень. В руках его была полуистлевшая библия в кожаном переплете, настолько испорченном, что он разлезся от прикосновения. Николай Владимирович осторожно открыл книгу. Титульного листа не было. Геолог положил книгу обратно на место, где она лежала много лет. Для него стало ясно, что один из погибших старателей был Иван Жарков, которому принадлежала библия. Собираясь уходить из тайги, он на оборотной стороне титульного листа книги сделал карандашом набросок плана местности, где течет Говорящий ключ. Неведомые люди, совершив гнусное преступление, не только ограбили старателей, но и вырвали этот лист. Николай Владимирович долго стоял в раздумье. Кто они, эти убийцы? Один из них погиб, свалившись в шурф, а остальные? Сколько их было, живы ли они сейчас? Это была загадка, непосильная для геолога. Он пожалел, что нет здесь Большакова. Старый таежник, пожалуй, смог бы многое установить по различным признакам, незаметным даже для геолога.

Нина, на которую угнетающе подействовала мрачная картина, вышла из землянки. Афанасий Муравьев последовал за ней. Яркий солнечный день был безоблачен и тих. По небу плыли прозрачные облака. Нина жадно вдохнула смолистый воздух, провела рукой по глазам, словно отгоняя навязчивое видение.

— Если они здесь построили землянку, значит, собирались долго жить, а может быть, и жили не один месяц, — раздумывал вслух Афанасий. — Конечно, старатели мыли здесь золото. Наверно, где-нибудь близко должна быть яма.

— Давай поищем. — Нина с облегчением отошла от землянки, решив больше в нее не заглядывать.

Они принялись осматривать берега ключа поблизости и скоро обнаружили неглубокую яму, заросшую по краям тальником. Она была похожа на естественное углубление в почве, и Нина с сомнением покачала головой. Муравьев, обойдя вокруг ямы, стал доказывать Нине, что именно здесь работали старатели. Через несколько минут подошел Николай Владимирович.

— Ясно! Работали здесь. Форма ямы показывает, что она сделана человеком. Придется расчистить ее до песков, взять пробу.

Действуя киркой и лопатой, они стали выбрасывать из ямы землю, добираясь до песков. Вдруг Афанасий, раскапывая слежавшуюся породу, зацепил кайлом какой-то мягкий ком. Рассмотрев находку, разведчики догадались, что перед ними свернутая в узел одежда или то, что от нее осталось. Воробьев взмахнул лопатой, рассек ком пополам. Что-то звякнуло, будто лопата задела о металлический предмет. Николай Владимирович разворошил сгнившие тряпки, нашел среди них несколько позеленевших медных пуговиц и сравнительно хорошо сохранившиеся офицерские погоны со следами звездочек. Перетряхнув еще раз остатки одежды, он разыскал еще два погона. На этих заметны были поперечные полосы — лычки.

— Двое... офицер и унтер... белогвардейцы, — заключил Воробьев, присаживаясь на кучу выброшенной из ямы земли. — Произошло это, по-видимому, в двадцать втором году. Тогда разбитые красными войсками, преследуемые партизанами, остатки белогвардейских банд скитались по тайге. Этими местами проходил отряд есаула Бочкарева. Большаков был в партизанском отряде. Он, пожалуй, лучше бы нас разгадал эту трагедию прошлого.

За несколько часов упорной работы они расчистили яму до песков и взяли пробу лотком. Мелкий золотой песок тонким слоем осел в борозде лотка. Николай Владимирович смыл его в баночку, просушил на костре, отдул шлих и завернул в бумажный пакетик. Ключ был золотоносным, но металл резко отличался от того, который показывал Воробьеву Постриган в самолете. Те золотые знаки были крупными, некоторые золотинки были вкраплены в кусочки кварца. Это доказывало близость россыпи, где было добыто золото от коренного рудного месторождения металла. Золото же, взятое в пробах из ямы, проделало большой путь, сносимое быстрым течением древней реки. Недаром оно такое мелкое, строганое. Николай Владимирович задумался. Напрашивался вывод, что старатели где-то, может быть недалеко, разыскали другой ключ, очень богатый металлом. Намыв достаточное количество золота, они возвратились с неведомого ключа в свою землянку, чтобы переночевать или захватить оставшиеся вещи. Вот тогда-то застигли их белогвардейцы. Переодевшись в платье убитых старателей, бандиты забрали золото, бросили свою одежду в яму и засыпали ее. Один из них погиб, свалившись в старый глубокий шурф около прииска, а другой?.. Другой наверняка уцелел. Перед уходом они, вероятно, поделили между собой золото старателей. Это они могли сделать в землянке за столиком.

— Подождите, я сейчас вернусь, — сказал Воробьев.

Захватив лоток и лопату, он вернулся в землянку, разворошил остатки стола и набрал полный лоток земли, перемешанный с разным мусором. Нина и Афанасий с волнением следили, как Воробьев промывал лоток. Вот на дне его блеснуло несколько крупных золотинок, совсем не похожих на те, которые были в пробах из ямы. Воробьев облегченно вздохнул. Все его догадки подтвердились. Говорящий ключ, где старатели добыли это золото, был где-то близко. Может быть, он совсем рядом, в нескольких километрах ниже по реке.

— Пошли на стан, — поднялся Воробьев. — Нам больше нечего здесь делать. Марченко мы займемся позже.

— А они? — спросил Афанасий. — Их надо похоронить.

— Для них это уже не имеет никакого значения.

Пройдя с полкилометра, Воробьев обернулся. Над тем местом, где находилась землянка, поднималось облако дыма.

— Наверное, бросили непотухшую спичку, вот она и вспыхнула, — как бы оправдываясь, сказал Афанасий, отводя глаза в сторону.

— Тайга может загореться, — строго взглянул на него геолог.

— Нет, Николай Владимирович, кругом только березки, кусты. Лес далеко. Так лучше.

Николай Владимирович промолчал. Он подумал, что, пожалуй, Афанасий прав, обронив «случайную» спичку. Пусть пламя, пожирающее землянку, уничтожит следы этой давнишней трагедии.

День возвращения поисковой партии на стан стал памятным для всей экспедиции. Всем было о чем рассказать. Охотники торжественно поднесли Николаю Владимировичу огромные рога снежного барана. Саня даже попытался сказать что-то вроде маленькой речи по этому случаю.

— Вот... товарищ начальник... Николай Владимирович, мы добыли. Голова, конечно, протухать стала, очень долго вас не было. Зато рога...

— Не протухнут, — подсказал шутник Юферов, пряча улыбку в усы.

— Рога на память от охотничьей команды, — закончил Саня, пропустив мимо ушей замечание Юферова.

Ознакомившись с результатом бурения, Николай Владимирович пришел к тому же выводу, что и Юферов. Хотя этот ключ золотоносен, но работать здесь может лишь старательская артель. Пригласив в свою палатку Юферова, Большакова и Вавилова, геолог рассказал им о страшной находке и высказал предположение о близком соседстве Говорящего ключа.

— Иван Жарков и его товарищи погибли в годы гражданской войны. Как думаешь, Кирилл Мефодиевич, — обратился он к проводнику, — кто были эти белобандиты? Пепеляевцы?

— Бочкаревцы, — подумав, ответил проводник. — Мы гнали их, однако. Недалеко отсюда пороги начинаются, залив там есть, ключ в него впадает. Кругом сопки, окружили мы их, думали, всех взяли. Только после от пленных узнали, ушел Бочкарев, бросив других. С ним человек двадцать было. Кто-нибудь из этих бандитов и наткнулся на старателей, находившихся в землянке. Только ты, начальник, ошибся. Иван Митрофанович Жарков прошлой зимой в селе умер. Старый был.