Кандидат — вернее, кандидатка — сильная, с ясным мужским умом, но при этом и женственная, балансировала на самом краю пропасти и делала все от себя зависящее, чтобы не рухнуть в нее. Она, похоже, понимала всю сложность игры, в которую ввязалась, и, хотя агенты Дейлса держали под неусыпным наблюдением каждый ее шаг, заявление или публичное выступление, проходили месяцы, а она по-прежнему не допускала ни единой промашки и удерживалась в центре внимания общественности.

Дейлс наблюдал за ней с расстояния сперва с недоверием, потом с восхищением, сменившимися тревогой.

— Она скоро устанет, — говорил он. — Когда-нибудь она вымотается настолько, что едва сможет стоять на ногах, и тогда настанет момент подставить ей ножку.

Что бы ни говорили о рациональности кандидатки, это ни в коей мере не годилось для ее сторонниц. Скоро наступит конец тысячелетия. Женщины могут покончить с войнами, принести мир в раздираемое распрями общество людей. Они внесут коррективы в несправедливый уклад общества, возьмут контроль над прожорливыми акулами бизнеса и раз и навсегда покончат с неверностью американских мужчин.

Большинство этих идей, конечно, так и не стало достоянием широкой общественности.

За месяц до выборов, когда избиратели отправятся к урнам, президента никак не покидала стойкая убежденность, что он, похоже, идет прямехонько к проигрышу.

Отовсюду: от всех своих людей, от местных партийных боссов, из опросов общественного мнения и отдельных людей — он слышал только одно: кандидатка-женщина впереди.

— Нам нужна одна удачная зацепка, один промах, — сказал он Кэй одним душным днем в перерыве между речами. — Я чувствую, что мои речи не пробиваются сквозь эмоциональный заслон симпатизирующих Вейк.

Он всегда называл свою противницу Вейк — не мисс Вейк, не Джанет Вейк — просто Вейк. Упоминание только ее фамилии подчеркивало равенство в их борьбе, когда впервые в истории мужчина оказался в невыгодном положении только из-за того, что он мужчина.

Кэй ответила холодно:

— На тот случай, если такой промашки не будет допущено, мне хочется сказать тебе, что все необходимые меры уже выполнены: по сигналу начнутся массовые беспорядки, тогда ты сможешь объявить чрезвычайное положение и отменить выборы.

— Хорошо, — согласился президент Дейлс, но на лбу и щеках его засверкали бусинки пота. Он достал носовой платок. — Я решил идти до конца, Кэй, — продолжал он, — поэтому не стоит беспокоиться из-за ослабления моих позиций. Этот женский вопрос — нечто иное, как еще одно безумие, появившееся в нашем мире, который и без того уже запутан в множестве других проблем.

Кампания приближалась к концу. Проводились бесконечные парады, митинги, где присутствовали огромные толпы людей. Женщины выкрикивали лозунги: «Мир! Счастливые семьи! Здоровая нация!»

Как все это лучше устроить? Прошли слухи, что будут разыскиваться мужчины, покинувшие свои семьи. Оставленные жены и матери, охваченные чувством мести, постоянно ставили в неловкое положение великую женщину, свою кандидатку, требуя, чтобы мужчины-дезертиры были возвращены обратно домой и подвергнуты публичному наказанию. Никого не интересовало, какой от них будет толк их женам, когда сердца их будут переполнены гневом, а спины исполосованы бичами. И еще некоторые женщины открыто заявляли, что среди вещей, которые не будут позволены их мужьям, будет то, что они не смогут удовлетворять свою похоть.

За две недели до выборов, на митинге, где послушать мисс Вейк собрались тысячи людей, какая-то женщина пробралась к микрофону и прокричала вопрос: «Будет ли кандидатка поддерживать предложение телесного наказания мужчин, которые покинули свои семьи или нет?»

— Девочки, девочки, — устало произнесла мисс Вейк, — не опережайте события!

Это оказалось неудачное замечание.

Пресса президента Дейлса ухватилась за это высказывание.

На следующий день и потом Вейк пыталась объяснить, что она просто пыталась сдержать экстремисток.

Но медовый месяц закончился. Миллионы мужчин, безотчетно доверявших ей, дали задний ход. Внезапно все ее слова перестали быть воплощением здравого смысла, а сама она выглядела в их глазах женщиной, хитроумно ведущей свою игру.

Появились сообщения, что женщины тоже начали сомневаться в женщине-президенте. Легко вызываемая древняя ненависть женщин к другим женщинам, приглушенная интенсивной эмоциональной атмосферой кампании, внезапно снова заявила о себе.

Выборная кампания вошла в другое русло.

С чувством облегчения президент Дейлс перестал думать о своем плане отмены выборов.

В своей речи за неделю до выборов он заявил:

— Я убедительно обращаюсь к избирателям, мужчинам и женщинам, проголосовать по вопросам и отдать свои голоса в поддержку моей администрации.

Теперь он был настолько уверен в своей победе, что мог позволить себе подобные стереотипные заявления, делая вид, что никогда раньше их никто не произносил.

Он рано отправился спать, и где-то в районе полудня Кэй разбудила его, принеся очередную сводку новостей из Лос-Анджелеса: там состоялась большая демонстрация женщин, которые несли плакаты с лозунгами следующего содержания:

ВСЕ НА БОРЬБУ ЗА ПРАВА ЖЕНЩИН!

ФИЗИЧЕСКИЙ ТРУД — ДЛЯ МУЖЧИН!

БРАЗДЫ ПРАВЛЕНИЯ — ЖЕНЩИНАМ!

ЗА МИР БЕЗ ВОЙН И БЕСПОРЯДКА, УПРАВЛЯЕМЫЙ ЖЕНЩИНАМИ!

Потом в сводке сообщалось, что раздался крик какого-то мужчины: «Довольно! Покончим с этим! Они хотят, чтобы мы уважали их, а сами жаждут сделать нас своими рабами. За мной!»

Мужчины с угрюмыми решительными лицами набросились на женщин, и началась свалка. Когда с помощью бронированных машин наконец удалось очистить улицу, двадцать четыре женщины остались лежать мертвыми, еще двадцать семь были серьезно ранены, а больше четырехсот обратились в медицинские учреждения с травмами различного характера.

Это был кризис, способный обеспечить победу или поражение на выборах. В 12.30 президент Дейлс выступил по телевидению с обещанием провести тщательное расследование и сурово наказать виновных.

Было арестовано тридцать два человека. На следующий день им предъявили обвинение. У всех были адвокаты; все отрицали свою виновность. Судья коротко допросил каждого из них, после чего вынес беспрецедентный приговор: пятнадцать человек из числа обвиняемых действительно не виновны.

После этого он вынес остальным семнадцати мужчинам смертный приговор.

В зале суда возникло сильное волнение, и только с помощью сотни сотрудников специальной службы удалось очистить зал от посетителей и отделить впавших в истерику осужденных от их потрясенных родственников и адвокатов.

Позже судья спокойно объяснил свои действия:

— Вполне нормально для судья принять решение, виновен человек или не виновен. Не следует думать, что демократия слишком слаба и не способна прекратить беспорядки.

После чего судья тут же ушел в отпуск, который — как было объяснено — он собирался провести вместе с семьей в длительном зарубежном туристическом путешествии.

Когда Вейк попросили прокомментировать решение суда, она несколько неуверенно ответила:

— Нет никаких сомнений, что справедливость восторжествовала. Я попросила комиссию подготовить мне доклад о прохождении данной судебной процедуры.

Дейлс же дал такой комментарий:

— Этот вопрос находится в ведении судебной системы, которая, как вам известно, в Соединенных Штатах является государственной организацией, отделенной от администрации.

Было объявлено, что осужденные подадут апелляцию. В этот момент неопределенности и состоялись выборы.

Джефферсон Дейлс был избран на второй срок с перевесом в два миллиона голосов.

Он испытал огромное облегчение, но впоследствии заметил Кэй:

— Вот и все. В конце этого срока у меня не будет уже законных прав оставаться на посту президента. Продолжение зависит от…

— Пендрейка, — закончила Кэй за него.

— Да, Пендрейка, — мрачно согласился он. Потом потряс головой в немом удивлении. — Что же, черт побери, случилось с этим человеком? Я дал указание ФБР, армейской разведке и полиции повсюду разыскивать его. Но нет никаких следов.