Было очевидно, что они новички в деле золотодобычи и чувствуют себя несколько неловко. Мэгьюри еще не были охвачены золотой лихорадкой, которую я видела у других, но через некоторое время они поймут, что это такое. Казалось, что они ждали отъезда Ларри. А пока ушли к главной дороге, на которой, как они считали, находятся театры и магазины. Роза тоже изъявила желание туда отправиться, но мне показалось, что мужчины взяли ее неохотно. Дэн не мог ей отказать, и она пошла, держа под руку Пэта. Первый раз за сегодняшний день я увидела на ее лице какой-то интерес.
Мы с Кэйт вместе пили чай, правда, не из китайских чашек, которые я спрятала. Кэйт сидела на бревне, удобно раскинув свои юбки, любовалась множеством палаток. Меня поразило, как быстро женщина вписалась в это место, несмотря на свое неподходящее платье и хорошенькие белокурые локоны.
Она посмотрела на дорогу, по которой шли Роза и мужчины, и сказала:
— Да, такова Роза. Вопреки здравому смыслу, она всегда крутится около своих братьев, даже когда они этого не хотят. Уверена, что девочка надеется встретить там молодых кавалеров. Но, конечно, не какого-то ординарного Джонни, а кого-нибудь с карманами, набитыми золотом, который влюбится в нее с первого взгляда. И не с грязным золотом, которое намыто здесь, а с прекрасным чистым золотом прямо из Мельбурна, и еще он должен быть на белом коне!
Она вздохнула и тут же засмеялась.
— Впрочем, мне думается, она не отличается от других девушек… Я не уверена, что Роза всегда отворачивает нос от встретившегося приличного простого парня. Она смотрит, что может в нем найти, и при этом забывает, что ее собственное сердце может быть разбито. В Дублине так было дважды. Вот почему я вслед за Дэном разрешила ей помогать нам убирать в таверне в надежде, что это поможет выбить чепуху у нее из головы. Но она ответила отказом и сделала вид, будто она графская дочь. «Жилые комнаты слишком вульгарны, — сказала Роза, — папа не хочет, чтобы меня там видели».
А Дэн, этот бедный мягкосердечный дурачок, слушает ее и гордится ею. Ведь когда она не ведет себя, как черт из преисподней, то говорит, как леди. Он полностью разгрузил ее — ради уроков пения, музыки и Бог знает, чего еще. А какая от этого польза? Как я вижу, здесь мужчина ищет в женщине пару рабочих рук, чтобы она, став его женой, могла принести пользу всей компании.
Кэйт налила себе еще чаю. Когда она говорила, лицо ее было достаточно спокойным, ведь на такого человека, как Роза, трудно сердиться.
— Конечно, горе было с дедушкой, отцом Дэна. Он довольно долго, слишком долго прожил, несмотря на то, что пьянствовал, — продолжала Кэйт. — Он никогда не забывал, что был джентльменом, говорил, что продал последние земли в Виклоу, чтобы купить в Дублине таверну.
Могу тебе сказать, что, когда я впервые приехала туда работать, это было довольно жалкое место. Я попала туда, будучи совсем зеленой, прямо с маленькой фермы в Мифе, но я думаю, этим хозяйством не управляли как следует. Да и что можно ожидать от старика, пьянствующего в верхних комнатах и слишком гордого, чтобы выйти и поговорить с посетителями, и от бедного Дэна, который ни на что не годился со своей латынью и другой подобной чепухой, которую отец вбил ему в голову.
Старик не одобрял решения Дэна жениться на мне. Но я сумела взять все дела в свои руки. Ни один пенни прибыли не возникал без моего участия… Но старик все же никогда не простил меня за то, что я не позволила ему самому выбрать жену для сына. Он не мог видеть, что Дэн является владельцем этого единственного полуразоренного паба.
Ужасно, что он так долго жил, этот проклятый старый дурак, и вбил столько чепухи в детские головы. Много ли хорошего они от этого имеют! Он заставил Дэна нанять для них репетитора, так как, по его словам, католические школы — это школы для бедняков. Они ведь не глупы, наши мальчики, а Ларри вообще молниеносно считает. Я удивляюсь, что еще ему может понадобиться? Но пока они остались хорошими мальчиками… Они у меня хорошие сыновья.
Она задумчиво посмотрела на свой чай и продолжала рассказывать:
— Я не хотела ехать сюда — В Ирландии мне было хорошо, даже несмотря на Большой Голод. Но если нас с Дэном удовлетворяло то, что мы имеем, — ведь мы уже немолоды — то для наших мальчиков этого недостаточно. Мы должны были уехать туда, где они получили бы шанс… Где им не пришлось бы слишком переживать из-за того, что они католики. А потом Пэт попал в неприятную историю, и если мы не хотели увидеть его на виселице — как кончил когда-то его дядя — мы должны были увезти его оттуда. И… вот мы здесь…
— Непохоже, чтобы здесь что-то изменилось, — сказала она, — но я все-таки надеюсь. Мой Дэн, он всегда был везучим парнем… — Говоря о муже, она поправила свои локоны.
Роза и Кон вернулись вскоре после того, как я начала показывать Кэйт, как делаются лепешки — вид хлеба, почти универсального здесь, — которые выпекаются в золе костра. Этому способу меня научил бармен в «Диггерз Армс» до того, как умер отец. Роза была раскрасневшейся и сердитой; Кон тоже был несколько удручен, но повеселел, когда я разрешила ему осторожно сгребать угли вокруг лепешек.
— Они встретили одного из владельцев магазина, американца по фамилии Сэмпсон. Конечно, Ларри остановился поговорить с ним о делах, а потом все отправились в один из пабов. — Роза говорила раздраженным тоном, а выпекание лепешек не вызвало у нее никакого интереса.
— Ну, мы же знаем Ларри, — живо откликнулась Кэйт. — Он всегда чем-нибудь занят, уж он-то не позволит вырасти траве под его ногами.
Она говорила с удовольствием, но не из-за Ларри, а потому, что Роза была вынуждена вернуться в лагерь. Это объяснялось постоянной ревностью, которая существовала между ними, как между двумя красивыми женщинами, соперничающими за внимание окружающих мужчин. Кэйт была более сильной, зрелой женщиной, а ее добродушное расположение к людям давало ей преимущество. Семнадцатилетняя Роза и не старалась понравиться, за исключением тех случаев, когда это было важно для нее. С возрастом она это поймет, а сейчас Роза в основном полагалась на свою красоту и была в ней очень уверена.
— Да, если там вообще будет какая-нибудь трава, или такая, как здесь, — презрительно сказала Роза. — Видели вы когда-нибудь что-то подобное? Здесь же нет ничего, ничего, кроме множества мужчин, покрытых грязью и старых, как… — Она возбужденно жестикулировала. — А магазины… Там же не на что посмотреть! Если бы это был хотя бы Мельбурн!
Мы все поняли, что она имеет в виду. Сам Мельбурн был на десять лет старше этих золотоискательских поселений, но все-таки больше похож на город. Правда, он тоже имел свой собственный палаточный городок, и нищета тамошних бездомных была еще хуже, чем на приисках. Однако, там имелись и красивые каменные здания, и линии хорошо спланированных широких улиц, и симпатичные предместья, куда элита могла удаляться от хаоса нарождающегося города. На улицах даже можно было увидеть одно-два шикарных платья и прекрасные пары лошадей, впряженных в изящные коляски. Ничего удивительного, что Роза тосковала по Мельбурну, несмотря на то, что он не походил на Дублин.
— В Мельбурне есть несколько хороших магазинов, — задумчиво сказала Роза. — Может быть, Ларри привезет мне шаль… — Затем она неожиданно повернулась ко мне. — А ты продавала шали, когда работала в том магазине, в Лондоне?
— И шали, и шляпки, — подтвердила я. — И перчатки, и все в этом роде. Все очень дорогое. У нас были покупатели самого высшего класса, эти леди смотрели только на вещи, сделанные из французского шелка, и самого лучшего покроя.
Роза широко раскрыла глаза:
— И ты сама подбирала эти вещи?
— Нет, Элихью Пирсон никому это не доверял. И я часто удивлялась, как точно он знает, кому что подойдет. Это был сухой старый холостяк, и мне кажется, что он был невысокого мнения о женщинах. Бывало, он часто говорил мне, что многие из его покупательниц глупы.
— Много тебе удавалось тогда продать? — спросила Кэйт. — А вот если бы я была одной из покупательниц, я не взяла бы и носового платка даже задаром у такой старой жабы.
