Представьте себе на миг, что 104 человека поселяются на необитаемом острове с намерением прожить на нем не менее года; ибо хотя плавание «Челюскина» рассчитано было на несколько месяцев, но снабжался он и снаряжался минимально из годового расчета. Теперь представьте, что эти 104 человека рассчитывают прожить положенный год с известным комфортом как в отношении питания, так и одежды, с комфортом, почти не уступающим условиям, в которых живут обитатели большого города; что они намерены вести там научную работу, работать, охотиться, отдыхать. Если вы это представите себе, вы примерно поймете, что значит снарядить в полярное плавание корабль, подобный «Челюскину».
Естественно, что при организации экспедиции был изучен и учтен опыт всех предшествующих полярных экспедиций как русских, так и заграничных.
Неоценимую пользу принес нам опыт плавания «Сибирякова», основные кадры которого отправлялись в плавание и на «Челюскине».
Следует отметить, что организация челюскинской экспедиции шла уже после того, как был разработан общий план снабжения арктических экспедиций. Достаточно сказать, что ее окончательное утверждение состоялось в мае, а в плавание корабль отправился уже 13 июля — через два месяца. Правда, подготовка началась значительно раньше, ибо предварительное решение уже имелось. Но так как формально в плане 1933 года эта экспедиция не числилась, то все снаряжение и продовольствие приходилось получать внеплановым порядком. Это, правда, ни в какой мере не отразилось на полноте снабжения, но потребовало от нас гораздо больших усилий, чем обычно.
Мною как заместителем директора Арктического института и заместителем начальника экспедиции по организационно-хозяйственной части была составлена смета снабжения корабля.
На основе этой сметы я и развернул со своими сотрудниками работу. Еще и сейчас после многих и сложных переживаний, связанных с гибелью корабля, мне вспоминается время подготовка экспедиции, как стремительное, вихреподобное движение людей, бумаг, предметов.
Я вижу себя и своих сотрудников яростно мечущимися между Ленинградом и Москвой, между институтом и фабриками, между фабриками и Смольным. Во всем этом кажущемся хаосе были, разумеется, четкая осмысленность, четкий план.
Но энергию люди развивали потрясающую. Я полагаю, что если [55] бы найти к этой энергии привод, — она вполне обеспечила бы все плавание «Челюскина» до самой его гибели и сэкономила бы огромные запасы угля…
Всем этим делом заправлял небольшое сравнительно аппарат, состоявший из меня, покойного завхоза Могилевича, ближайшего моего помощника, человека очень дельного, и нескольких сотрудников. Принимал участие в этом деле и научный состав экспедиции, главным образом по снабжению научными приборами. Разумеется, мы использовали аппарат Арктического института, а также Главного управления Севморпути.
Общая номенклатура предметов, необходимых кораблю, содержала несколько тысяч названий. Нужно было предусмотреть бесчисленное множество вещей, начиная от иголки и кончая каким-нибудь сложным оптическим прибором, хронометром или теодолитом особой точности, какие даже не производятся в Союзе. Все это надо было срочно закупать или делать заказы как нашим заводам, так и заграничным.
Кое-что приходилось брать в готовом виде у различных наших научных учреждений, которые не столь уж охотно с этой аппаратурой расставались. А затягивать дело нельзя было. Срок отплытия [56] корабля определен точно — ведь от момента его выхода зависит самый успех предприятия.
Помню такой случай. Очень трудно было нам раздобыть баллоны для водорода. Водород же нам совершенно необходим для аэрологических наблюдений — для пуска радиозондов, шаров-пилотов и пр. С большим трудом раздобыли мы баллоны… в Архангельске, привезли их в Ленинград, доставили на завод для наполнения водородом, а тут эти баллоны у нас отобрали. Пришлось обратиться к тт. Кирову, Чудову, к командующему округом. Они вмешались в это дело, и был отдан приказ вернуть нам баллоны, с таким трудом добытые в Архангельске.
Другой случай. Для работы инженера-физика Факидова требовалось 300 метров освинцованного 12-жильного кабеля. Факидов должен был впервые ставить интереснейший опыт испытания крепости судна при проходе его во льдах. Провода нигде нельзя было достать. Завод «Севкабель» производит его в небольшом количестве. Директор отказывает дать нам потребное количество — направляет в Наркомтяжпром. Звоним в Наркомтяжпром — отвечают, что нет нарядов. Тогда мы идем на автоматическую телефонную станцию, где такой провод имеется, и получаем его взаймы.
Надо заметить, что есть весьма существенная разница в подготовке арктических экспедиций у нас и за границей. Там экспедиции подготовляются годами, у нас подготовка редко длится больше нескольких месяцев. Объясняется это тем, что у нас в таком важном деле, как полярная экспедиция, участвуют буквально вся страна, вся промышленность, все учреждения, вся общественность. Это и сделало возможным своевременное завершение работы по снаряжению «Челюскина». Когда нам требовалось срочно изготовить те или иные предметы на ленинградских заводах, мы шли в завком, устраивали собрания рабочих, рассказывали им о задачах и целях экспедиции. Не было случая, чтобы нам сорвали сроки.
Нашу экспедицию снаряжало государство, а не какой-нибудь капиталист-меценат, как это водится за границей. Весь потребный нам аппарат государства был пущен в ход, чтобы «Челюскин» мог выйти в море 13 июля 1933 года. Вся подготовка длилась ровно три с половиной месяца.
В работе экспедиции огромное значение имеет питание. Состав и качество питания должны быть таковы, чтобы люди были застрахованы от заболеваний цынгой: в условиях долгого плавания вообще, и полярного в особенности, цынга появляется сплошь и рядом. [57]
Институт питания путем лабораторной работы и на основе практики арктических путешествий выработал специальные нормы полярного пайка.
Он довольно обширен и по набору и по объему: содержит до 70 наименований. Надо было все это подобрать, проверить продукты в лаборатории, раздобыть соответствующую тару с таким расчетом, чтобы продукты могли храниться до полутора лет. Мы имели уже горький опыт с «Сибиряковыы», когда нам прислали частью недоброкачественные консервы.
Для того чтобы снабжать экипаж свежим мясом, мы взяли на корабль 26 живых коров. Кормили их на борту и до 18 декабря ели мясо почти ежедневно. После этого до момента гибели «Челюскина» мясо выдавалось один раз в декаду. К моменту катастрофы коровы были уже съедены. За час до схода на лед мы убили последних трех свиней и сбросили их с судна. На льду они нам весьма пригодились — других запасов свежего мяса мы не имели. Перед отъездом из Ленинграда мы взяли на борт четырех маленьких поросят — один в дороге заболел и издох, остальные превратились в здоровых боровков, усладивших наш скудный лагерный стол.
Помимо мяса нужно было иметь свежий картофель, свежие овощи — противоцинготные продукты. Надо было организовать их хранение, а на судне специального рефрижератора не имелось, кладовая была сделана неудачно — рядом с машинным отделением, где стояла страшная жара. Пришлось большую часть этого груза направить не в Ленинград, а прямо на Мурманск, куда «Челюскин» должен был зайти на пути из Копенгагена. Летняя ленинградская температура могла оказаться для этих скоропортящихся продуктов гибельной. Общее количество взятых нами продовольственных грузов равнялось примерно 250–300 тоннам.
Чрезвычайно важную статью в снабжении экспедиции играет одежда. Тут нужно было предусмотреть все, начиная с тех же иголок и ниток и кончая малицами (меховая шуба с капюшоном, надеваемая через голову), меховыми мешками для спанья и специальной кожаной обувью. Расчет здесь строился на том, что возможна высадка на лед, возможны переходы пешком больших пространств при 40-градусном морозе. В этом отношении «Челюскин» был снабжен неплохо. На каждого имелись спальный мешок, малица, обувь. На мешки надо было делать специальный заказ, так как у нас их обычно не шьют.
