Однажды мне нужно было забрать у нее деньги, но я не смогла разыскать Энди, работавшего у меня водителем и выполнявшего разные мелкие поручения. Я позвонила Маффи и договорилась о встрече в кафе «Санси» на Ньюбери-стрит. И, как обычно, опоздала. Думаю, я всегда все очень четко планирую, но мир постоянно вклинивается между мной и моим расписанием. Но это не важно, поскольку Маффи тоже опоздала. Я заказала кофе-латте и булочку, и тут появилась Маффи. Нужно сказать, что даже я, пресытившаяся богатыми наследниками и красивыми женщинами, при виде Маффи ахнула от удивления. Она была одета в кашемировую двойку и юбку из шотландки, на шее – нитка жемчуга. Я считала, что такие жемчуга можно увидеть только на портретах. Идеальные волосы цвета меда, безупречная бархатная кожа. Я внезапно вспомнила всех эмигрантов в первом или втором поколении, входивших в число моих клиентов. Для них заниматься сексом с Маффи – все равно что заниматься сексом с самой Америкой, воплощенной в исконной американке.

Маффи не извинилась, просто села, включила специально для официанта улыбку в шестьсот ватт. Он немедленно подскочил и побежал за мартини с большей расторопностью, чем за моим кофе.

– Персик! Это ты! Я просто в восторге, что наконец встретилась с тобой.

Я любезно улыбнулась и протянула ей книгу, которую читала. Маффи взглянула на книгу из-под опущенных ресниц.

– Если можно, положи деньги в книгу, – вежливо попросила я, и тут она рассмеялась по-настоящему, запрокинув голову и от души веселясь. Никогда не видела, чтобы женщины так смеялись. Я была просто очарована.

Маффи достала из сумочки Гуччи конвертик, запихнула его в книгу и вернула ее мне.

– Я чувствую себя прямо как Джеймс Бонд, – со смехом сообщила она, в ее глазах все еще плясали веселые искорки, а в уголках губ притаилась улыбка. – Как здорово, Персик! Отдавать деньги Энди намного скучнее!

Я помешала кофе.

– Люблю осторожность.

И почти сразу же зазвонил телефон. Да, прощай, осторожность! Я всегда себе нравилась, но сейчас, рядом с этой женщиной, возникало ощущение, что у меня две левых руки.

– Извини.

Звонила Шобьян, няня Сэма.

– Простите, что беспокою вас, миссис Таунсенд, – ее ирландский акцент по телефону казался очень заметным, но мелодичным, – но друг Сэма, Джейми, приглашает его к себе домой поиграть. Вы не возражаете, если я его туда отведу? Мы вернемся к ужину.

– Отлично. – Сэм был не по годам развит в свои два с половиной годика и вовсю общался с другими детьми. Порой я желала, чтобы он больше зависел от меня. – Оставьте мне их номер телефона на кухне.

– Конечно, миссис Таунсенд.

Я нажала кнопку «отбой». Маффи внимательно смотрела на меня.

– Мой сын, – беспомощно объяснила я.

Я не только старалась не встречаться со своими девочками, но и никогда не рассказывала, что у меня есть семья.

– У тебя есть сын? – Если бы Маффи не получила должного воспитания в частной школе в Коннектикуте, то перешла бы на визг. – О, Персик, ты просто обязана показать мне фотографию!

Официант принес ей мартини, и Маффи одарила его улыбкой, которую я про себя начала называть Улыбкой с заглавной «У». Я чуть было не сказала ей, что не стоит беспокоиться, и официант определенно предпочитает мужчин, но поняла, что Маффи включает свою улыбку не для конкретного человека, а просто потому, что научилась этому много лет назад, наверное, в тот день, когда сняли ортодонтические скобы и весь мир узрел эти великолепные белые зубы. Надо будет брать с клиентов дополнительную плату за эту улыбку, подумала я.

Наверное, все бывает в первый раз. Я вытащила бумажник, открыла отделение, в котором хранились фотографии, и осторожно отделила фотографии Сэма от других. Там лежали и снимки Бенджамена, но я не собиралась слушать комментарии в адрес моего мужа. Ближе я уже никого подпускать не собираюсь.

Маффи взяла фотографии и стала медленно и внимательно рассматривать их с серьезным видом.

– Он у тебя просто замечательный, – выдохнула она.

Маффи продолжала изучать личико моего сына, и у меня поползли мурашки по спине. Я протянула руку, чтобы забрать у нее снимки.

Маффи вскинула голову, и наши глаза встретились. На ее щеках играл легкий румянец, а взгляд просветлел.

– Красивый мальчик, – сказала Маффи и протянула мне фотографии. – Ты удивительная женщина, Персик. У тебя свое дело, но при этом есть семья.

Я не чувствовала себя особенно удивительной.

– Все зависит от приоритетов, – сказала я так, словно заранее распланировала всю свою жизнь. А ведь я чуть было не потеряла Бенджамена из-за того, что не воспринимала его всерьез. А Сэм, самая восхитительная часть моей теперешней жизни, родился, можно сказать, случайно. Но этого никому знать не нужно.

– Я знаю. – Голос Маффи стал мечтательным. Она сделала глоток мартини и посмотрела в окно на прохожих, спешащих куда-то по своим делам. Ньюбери-стрит такое место, где вы можете сидеть в кафе и наблюдать за людьми, и в конце концов увидите, что одни и те же люди проходят один раз, второй, третий, поскольку гуляют с целью, так сказать, людей посмотреть, себя показать. – Еще в колледже, – сказала Маффи таким тоном, словно говорит о событии, случившемся несколько десятков лет назад, – я очень сильно любила одного парня. Он был само совершенство, Персик, страстный, добрый, сексуальный… – Маффи вздрогнула. Она говорила со мной, но смотрела на людей, гуляющих снаружи. – Я почему-то решила, что он мой. Я думала, что у нас все получится… короче, не знаю, всякий раз, когда я думала о будущем, он там присутствовал, был частью этого будущего. И какое бы будущее я ни рисовала в своих мечтах, я не могла представить свою жизнь без него…

– И что случилось?

Маффи пожала плечами.

– Я его потеряла… Потеряла и подумала, что будущего у меня нет. Тогда-то я и решила, что останусь здесь и найду себе работу. Я решила построить что-то свое, независимое ни от кого другого.

Я не знала, что сказать.

– Мне жаль…

Впервые эти невероятно зеленые глаза посмотрели прямо на меня.

– А мне нет, – сказала Маффи несколько удивленно. – Слишком много женщин боятся потерять кого-то, поэтому не пытаются изменить свою жизнь. – Она сделала еще один маленький глоток мартини, словно смаковала вкус напитка. – Я думала, что жизнь кончена, раз я его потеряла, и думала только о потере, а не о том, что когда-то мы были счастливы вместе. А ведь только это имеет значение. Мы – это то, что у нас было, а не то, что мы потеряли.

Интересно перевести это все в термины права собственности, подумалось мне, но Маффи не собиралась задерживаться, она снова стала стремительной и поверхностной, вытащила фотографию своей семьи, улыбающейся под лучами заходящего солнца, с роскошным белоснежным особняком на заднем плане. Их будущее было заложено на генном уровне, и я поняла, какая перспектива ждала Маффи. Кажется, в конце концов она обнаружила капельку мудрости, даже сквозь гены своих предков, англосаксонских протестантов.

Маффи время от времени проявлялась в течение того года, хотя я не думала о ней, по крайней мере не больше, чем о других своих девочках. Как я уже сказала, мой способ ведения дел – думать о девочках как о некой общности, не воспринимая их по отдельности, как личность. Я отправляла Маффи на вызовы. Клиенты продолжали обожать ее, и тот день, когда мы вместе сидели в «Санси», постепенно поблек. Иногда я даже задумывалась, а не приснилась ли мне наша встреча.

Когда Сэму исполнилось пять, то накануне Рождества я не смогла влезть в юбку, которую забрала из химчистки. Все понятно – я снова забеременела. Бенджамен уже давно окончил училище и теперь работал в компании, занимавшейся реставрацией домов. Их офис находился на Браттл-стрит в Кембридже. Он чуть с ума не сошел от страха при мысли, что нас станет четверо, хотя в то же время пришел в неописуемый восторг и готов был сообщить новость любому, кто слушает. Для человека, который никогда не думал, что заведет детей, Бенджамен с удовольствием воспринял отцовство.