Сэм обожает этот парк. Что такое закодировано в ДНК всех маленьких детей при рождении, что они так тянутся к песочницам, качелькам, всяким лестницам, горочкам и пустым разговорам? Я могу придумать много мест, которые понравились бы детишкам, куда бы я предпочла отправиться. Например, прогулка по пляжу, путешествие на настоящую ферму или прогулка по реке, но нет, Сэм всегда тащит меня только в парк, больше никуда.

Думаю, нужно кое-что объяснить.

После уроков или по выходным, короче, почти каждый день мы ходим в парк, если погода позволяет. Я беру с собой журнал и мобильник, а еще всякие причиндалы, которые и положено брать на прогулку маме: стаканчики-«непроливайки», что-нибудь перекусить и, разумеется, бинты. Ну, не так уж плохо. Раньше мне приходилось таскать здоровенные сумки, набитые лосьонами и ватными шариками, чистыми подгузниками и полиэтиленовыми мешками для использованных. Нельзя сказать, что я скучаю по тем денькам, хотя иногда мне жалко, что Сэм уже вырос из младенческого возраста.

Обычно до журнала дело не доходит, поскольку Сэм требует моего внимания каждую секунду к любому своему «подвигу», включая всякую ерунду.

– Мамочка, посмотри, как я катаюсь с горки!

– Смотрю, милый!

– Мамочка, так нечестно, ты же не видишь!

– Вижу, Сэм, вижу!

– Мама, смотри, как я качаюсь. Смотри, как высоко!

– Очень здорово, дорогой.

Так выглядит наша обычная беседа. Так что я приношу с собой книжки и журналы в надежде, что именно сегодня мой ребенок сможет волшебным образом развить в себе самодостаточность и я смогу почитать. Никогда не получается.

Однако мобильник – это совсем другая история.

Разумеется, я общаюсь и с другими мамочками. И, к моему величайшему удивлению, мамочки – это особая категория. Мы не говорим о том, чем занимаемся помимо материнства. Мы даже не обсуждаем свои дома, наши вторые половины или что-то еще, кроме памперсов, сыпей и повышения температур.

У нас одна тема – наши детки.

Здесь мне не нужно повторять затасканную историю об обслуживании ресторанов. Моим собеседницам вполне хватает того, что я мама Сэма.

Мы сидим на скамеечке, солнышко приятно припекает через ветки деревьев, дети чем-то заняты. Возможно, кто-то упал и теперь ему нужно мамочкино объятие и утешение, или кто-то поругался, но никаких бед и катастроф страшнее этих не происходит. Над головой щебечут птички. Я ем маленькие крекеры и прислушиваюсь к разговору о проблемах с зубками у дочери Марианны.

И тут у меня звонит телефон.

Теперь мобильники – явление не редкое. Порой я вижу их у детей чуть старше Сэма. Зайдите в ресторанный дворик в любом большом торговом центре, и вы поймете, о чем я. Так что теперь ни у кого от удивления брови вверх не полезут, если зазвонит мобильный телефон, как бывало когда-то.

– Алло?

– Привет, Персик. Это Питер Поваклас.

Чудненько. Мой самый любимый клиент из преисподней. Простите, как предполагается скрыть истинный предмет разговора?

– Привет, Питер, – осторожно отвечаю я. На заднем плане все еще разговаривают другие мамочки, из вежливости понизив голоса, чтобы не мешать мне.

– Персик, я хочу какую-нибудь новую девочку. Ну, я имею в виду совсем новую. Кого-то, кто оценит меня по достоинству.

Если бы сейчас я сидела дома в своем кабинете, то знала бы, что ответить. Я бы сказала, что его ценили бы намного больше, если бы он сам относился к девочкам с уважением. Мы обсуждаем эту тему с Питером практически регулярно. Но учитывая обстоятельства…

– Конечно, – говорю я расплывчато. – Я сейчас не дома, ты не мог бы перезвонить попозже, и тогда мы решим этот вопрос.

Ага, мечты-мечты.

– Нет, Персик. – В голосе Питера звучит раздражение. – Я устал от того, что всегда нужно обо всем говорить попозже. Я хочу все обсудить прямо сейчас. Раньше у тебя были такие классные девочки.

Да, у господина Повакласа избирательная память. Он точно так же сердился на девочек и в старые добрые времена, как бы эти «добрые времена» ни выглядели в его иллюзорном мире.

– И сейчас есть, Питер, – говорю я как ни в чем не бывало, ловлю взгляд одной из мамочек и ободряюще улыбаюсь ей. Обычная такая, ничем не примечательная мама, которая пытается объяснить мужчине, что никто не хочет с ним трахаться, потому что он козел. – Как только я доберусь до дома, то смогу проверить свой список, увы, я не взяла его с собой.

– Список? Какой еще список?

Господи, Питер, пусть твои серые клеточки проявят хоть какую-то инициативу.

– Шучу, – сбивчиво отвечаю я. Как мне отделаться от этого типа и немедленно? – Я имею в виду, что сейчас не дома, я занята и буду рада пообщаться с тобой попозже, а сейчас не могу разговаривать, – говорю я уже более твердо.

Сэм выбрасывает песок из песочницы. Этого уже достаточно, чтобы повесить трубку, поскольку вряд ли такое поведение сыночка сделает меня популярной среди посетителей парка.

– Персик, ты всегда говоришь «попозже»…

Я безжалостно перебиваю его.

– Ну, Питер, мне пора, – весело говорю я. – Созвонимся.

Я нажимаю на кнопку отбоя и стараюсь не смотреть на рой мамочек. Может, они поверят, что я торгую недвижимостью?

Иногда профессия риэлтора кажется мне намного, раз этак в сто, лучшей альтернативой.

Я собиралась решить, как мне быть с Бенджаменом.

После того как он около двух лет то заглядывал на окраину моей жизни, то снова уходил в вольное плавание, он наконец решил, что хочет чего-то большего, чем репетиции в гараже и случайные ночи, проведенные у меня. Разумеется, это было очень хорошее решение. Не поймите меня неправильно, просто я не знала наверняка, вписываюсь ли я в его новые планы, а если да, то какое место там занимаю.

Бенджамен бросил работу таксиста и прекратил развозить моих девочек по ночам. Он несколько недель просидел у меня в гостиной, обложившись стопками учебников, хмурясь и что-то бормоча себе под нос. Это было бы ужасно мило, если бы не нервировало меня так сильно.

Хотя мне не особо нравились мои отношения с Бенджаменом, но я боялась потерять его. А что, если его новые мечты отнимут его у меня?

Поэтому я решила испытать Бенджамена на прочность. Я придумывала всяческие предлоги, чтобы рассердиться на него. Напивалась, веселилась и игнорировала его несколько дней подряд, а потом нападала на него, не прислушиваясь ни к каким доводам, и понимала, что приобрела ненормальную привычку – больше сил тратить на ссоры, а не на примирения. Не самая приятная ситуация, скажу я вам.

Бенджамен терпел все мои выходки. Он уходил, когда я начинала кидать в него всякую всячину, и возвращался, когда я успокаивалась. Он починил у меня в квартире все, до чего руки не доходили несколько месяцев. Он занимался со мной любовью медленно, нежно и сладко. Но постоянно пялился в свои учебники.

Наконец Бенджамен решил и подал документы в знаменитое училище на Норд-Беннет-стрит, в одном из самых старых районов Бостона, Норд-Энд, в основном заселенном потомками итальянских эмигрантов.

Я была в ужасе. Рядом со мной находился человек, собиравшийся до конца дней своих курсировать между заказами, любительскими музыкальными коллективами, время от времени появляясь в моей жизни. Хотя надо сказать, Бенджамен принимал решения, которые кардинально изменяли всю его судьбу.

Но я все равно была немного испугана, что после этого мне уже не останется места в его судьбе.

Поэтому я пришла в восторг, когда Бенджамен попросил меня сходить с ним в училище. Училище на Норд-Беннет-стрит славилось во всем мире как место, где готовили ремесленников, исчезающих сейчас как вид. Оно существует с 1885 года, и одно лишь его название внушает уважение. Я не уверена, что сейчас такое можно сказать о многих учебных заведениях.

В Норд-Беннет-стрит можно выучиться на настройщика пианино, ювелира, слесаря, переплетчика, мастера скрипичных дел или реставратора. Бенджамен выбрал для себя специализацию плотника-реставратора. В эру быстрого питания, быстрого секса и поверхностного обучения училище Норд-Беннет выделяется на общем фоне как преемник давней традиции ученичества, которая может исчезнуть, если победу одержат торгующие ширпотребом магазины «Уолмарт».