– Все понятно, – приняла решение Оля. – Поехали домой, а то не поднимем тебя завтра.

«Поднимем» во множественном числе было скорее всего оговоркой. Поднимать пришлось мне одному и уже не в восемь, а в десять утра, хотя спали мы часов шесть.

– Сейчас, сейчас, – не открывая глаз и, кажется, не раздвигая губ, бормотала Наташа и накрылась подушкой, но я решил довести дело до конца.

– Ты все-таки разбудил меня, да? – она открыла наконец глаза и одним движением засунула подушку между ног. – Разбудил, тогда обнимай меня скорее, а то замерзла…

– Ну и не скучно тебе одной? – спросил я Олю, когда мы все намазались кремами и заняли на лежаках исходное положение.

– Скучно, – ответила она, – немножко. Засыпать скучно, а спать и просыпаться нормально. А что, есть предложения?

– Нет, просто интересуюсь.

– Просто интересуешься, тогда ладно, – она повернулась на живот и развязала лифчик на спине. – Слушай, ведь мы завтра последний день.

– Да, – сказал я, – к сожалению. С вами здорово.

– Давай отметим это дело как-нибудь, посмотрим хоть что-то, а то мы просидели здесь десять дней и ничего почти и не видели, пока ты не приехал. Я эти экскурсии на автобусах не очень люблю.

– Хотите, в Гранаду поедем? Можно было сегодня, но уже поздно. Туда часа три ехать.

– А чего там?

Я уже давно понял, что темы истории, искусства, равно как и современной политики, с моими новыми знакомыми обсуждать не надо. Не то чтобы им все это было неинтересно – они просто ничего не знали, в том числе и не знали, что им интересно, а что нет. Но слушали очень внимательно, хотя я ни разу не проверял, что из услышанного осталось у них в памяти.

– Там королевский дворец старинный, парк красивый, вам понравится. Три часа туда, три обратно, три там, поедим где-нибудь. Если в десять выйдем, к семи вернемся. Годится?

– Наташка! Поедем завтра королевский дворец смотреть! Кавалер твой приглашает.

– Поедем, – взмахом ноги ответила сестра, – а то я задолбалась уже здесь лежать.

– Туда три часа ехать, выдержишь? – спросил я.

– С тобой хоть на край света. Хочешь, поцелую? – она начала слезать с лежака.

– Я не хочу, – сказала Оля. – Вы меня возбуждаете, а я не хочу, у меня отдых.

Как они там между собой договаривались обо всем, осталось для меня загадкой, которую сладко было разгадывать, когда девушки покинули меня и улетели в свой мокрый и холодный Петербург, который, как и остальные жители этого города, считали лучшим городом на свете. А пока целый день прошел в предвкушении завтрашней поездки, а ночь – в радостной близости с быстро постигающей науку сладострастия Наташей.

По дороге в Гранаду Наташа снова села рядом со мной, а Оля сзади. По чудесной гладкой полупустой дороге на скорости сто двадцать вглубь выжженных солнцем оливковых полей под музыку из радио и русские попсовые песни из уст моих спутниц мы доехали до Гранады за два часа. Немножко поплутали по городу, следуя за огромными туристическими автобусами, мы наконец оказались у крепостных стен. Я кое-что рассказал сестрам, что помнил из испанской истории: былое величие, Карл, Филипп, армада, инквизиция. Обе притихли и слушали меня, как учителя. Мне кажется, в какой-то момент им даже жалко стало, что вместо обрывков хоть каких-то знаний голова забита дурацкими куплетами. Внутри всем понравилось – мне то, что впечатления, полученные когда-то вместе с Ириной, не оказались преувеличенными и дворец не потерял своего великолепия, хотя если он за сотни лет не потерял, то и за четыре года никак не мог потерять. Девушки разве что за руку не ходили, как первоклассницы, в первый раз попавшие в музей. Это касалось не только Наташи, но и Оли, обычно столь уверенной в себе. По-видимому, прежние путешествия ограничивали список посещаемых объектов магазинами, ресторанами и клубами.

Перекусили в каком-то туристском ресторане там же, в центре, выпили бутылку вина, все немножко устали.

– Хочешь, я назад машину поведу, – предложила вдруг Оля.

– У тебя права есть?

– Господи, конечно, есть.

– И с собой?

– Ну, ты смешной, конечно, с собой. Ты не бойся, я хорошо вожу и машина у меня дома такая же. Когда устану, ты сменишь. Ок? Только ты дорогу подсказывай.

Что-то изменилось в этот момент, но почувствовал я это изменение чуть позже, уже в дороге. Мы уже не пели и не слушали музыку, Оля действительно уверенно вела машину, и после первых же минут я расслабился, а Наташа, наоборот, сидела сзади молчаливая и угрюмая. Я безуспешно пытался ее расшевелить, она, как и в самый первый день, сделала вид, что спит.

– Оставь, – тихо сказала Оля, положила правую руку мне на колено, провела рукой вверх и тут же убрала. – Пусть отдыхает.

– Хорошо, – согласился я, – как скажешь.

– Расскажи что-нибудь, мне нравится тебя слушать.

И я начал рассказывать, сначала в машине, потом в гостинице, где мы решили поужинать, потому что не было сил уже никуда ехать. Наташа потерялась где-то посередине ужина и так и не вернулась, лишив меня возможности попрощаться и поблагодарить за чудесно проведенное время.

– Ты в порядке? – только и успел спросить я в какой-то момент. Она молча кивнула в ответ, не снимая солнцезащитных очков.

– Сегодня мой вечер, – сказала Оля за десертом. – Если ты не возражаешь, конечно.

Я, конечно, не возражал, и это оказался не ее, а наш вечер. Она была совсем не похожа на сестру – опытная, страстная, мудрая. Такие похожие внешне и такие разные, будто прожившие совсем разные жизни…

– Ты это все с самого начала так решила? – спросил я, когда мы, обессиленные, лежали на давно уже потерявшей гладкость простыне.

– Почти, – сказала она, прогуливаясь острым ноготком вдоль моей руки. – Хотела посмотреть, как ты вести себя будешь, и вообще… Наташке нужно было. Такой, как ты, ей нужен был. Ты справился. Она от тебя в восторге. Сейчас только переживает.

– Что ты сказала ей?

– Что мы так с самого начала договаривались.

– А она?

– Что не знала, что ты ей так понравишься. Давай я тебе телефон ее оставлю, позвони, она хорошая.

– Я знаю, она хорошая, но маленькая для меня. Лучше ты оставь телефон.

– Нет, – я не видел ее лица в темноте, но «нет» звучало очень уверенно. – Я занята, а то, что она маленькая, так даже хорошо, тебе такую и надо, но навязывать не буду. Мы гордые. Знаешь, что тебе скажу…

– Скажи.

– Я вот слушала твою историю и в машине, и в ресторане и думала, почему вы, мужики, такие глупые. Образованные, умные и все равно ничего не понимаете. Что у вас под носом, не видите.

– Это ты о чем?

– О тебе. Ты когда рассказывал, я только об этом и думала. Даже жалко тебя стало, какой ты хороший. Почему так всегда получается? Как мужик хороший, так его разводят, как кисель на воде.

– Ты о чем?

– Я о том, что сам скоро поймешь и удивишься, что был таким дураком. Ни о чем. Все, я пошла, а то вставать уже скоро. На всякий случай я тебе на тумбочке Наташкин телефон оставила. Если не возражаешь, скажу, что ты просил. А напоследок скажу, что жена твоя тебе скоро позвонит или sms-ку пришлет. Вот увидишь. Только сам не звони.

– Оля!?

Дверь щелкнула, открываясь, и щелкнула, закрываясь. Она даже не поцеловала меня на прощание. Так закончилось мое чудесное четырехдневное приключение. Оставалось два дня на то, чтобы выспаться и набраться сил перед суровыми осенними испытаниями.

А вернулся – и как будто не изменилось ничего. Последние дни лета, затянутые серыми облаками, невольно напоминали о скорой осени, но так свежи еще были в памяти веселые солнечные дни, а еще и бабье лето какое-никакое маячило впереди, так что настоящая холодная дождливая осень, казалось, еще далеко. До нее было дней тридцать-сорок – как раз столько, сколько понадобилось той части населения земли, что была занята в бизнесе, чтобы осознать наконец, что все уже очень плохо.