Она смотрела на него каждый вечер.

На кольцо. Которое окрестила «Он-его-никогда-не-оденет».

Потому что она никогда не отдаст.

Не решится опозориться – как можно? Невидаль! Полная чушь… Чтобы женщина покупала мужчине кольцо? Не то что засмеют, сожрут с дерьмом. Ведь это прерогатива мужчины, ведь это у них парные наборы, это они решают кому и когда…

А она пошла и купила. Два. Одно пошире, с крохотным бриллиантом посередине и второе – поуже, уже без камня. Без букв, без надписей – просто два кольца.

Знала – размеры подойдут.

Марта протянула руку к коробочке и погладила золотой ободок – если бы на нем были буквы, они бы давно стерлись от ее прикосновений.

Вздохнула. Не стала позволять слезам проливаться – ни к чему, хоть и жгут веки – силы нужны на другое. Будет новый день, будет видно. Говорят, если чего-то очень хотеть…

Поднялась, закрыла коробочку, положила на полку в шкаф, чтобы завтра снова достать и отправилась умываться.

Завтра великий день – завтра директор подпишет ее заявление. Не сможет не подписать – Марта Карлайл – лучший специалист по определению правды – женщина-детектор – и она перейдет на работу в Четвертый отдел.

Да. За ним.

Чтобы снова дать бой.

Чтобы снова получить шанс.

Второй, четвертый, шестнадцатый? И такой же бесполезный, как предыдущие.

Он звал ее Рыжей Кляксой.

Рыжей, потому что она действительно была рыжей – самой что ни на есть натуральной Медяшкой – с вьющимися, каштаново-красными волосами, карими глазами и бледной веснушчатой кожей, а Кляксой…

Кляксой он называл ее потому, что считал Марту жвачкой на своих штанах, пятном на полотне жизни и кляксой на чистой странице книги Судьбы. Эдакой прилипалой, которая вечно путается под ногами, куда бы он ни пошел и что бы ни начал делать. Тенью, двойником, рыбой-спутником, что, наверное, отчасти (а то и не отчасти) являлось правдой, потому что вот уже три года она следовала за ним из отдела в отдел – проявляла неслыханное упорство и била рекорды: сдавала тесты досрочно, зубрила неподъемный объем информации к означенному сроку, быстрее других восстанавливалась после инъекций. Конечно, делала вид, что все для себя, все ради работы, но Бранниган знал.

И Марта знала тоже.

Она стала лучшей женщиной-детектором – женщиной, способной отличать правду ото лжи на уровне интуиции – вовсе не для того, чтобы носить домой зарплату в мешках, а для того, чтобы аккомпанировать на встречах лучшему в отделе дипломату-переговорщику.

Компания «Капитоль-Х», в которой они оба работали, занималась предоставлением высококлассных специалистов для проведения митингов и переговоров крупным бизнес корпорациям.

«Хотите услышать от вашего партнера «да»? – заказывайте профессионала у нас. Хотите видеть подписанный в вашу пользу контракт? Заказывайте парламентера из «Капитоль-Х». Потому что в комплекте с ним всегда идет невидимый, но обязательный атрибут – живой и неприметный детектор лжи, который позволит точно определить, правдивые ли условия сделки вам предлагают, и стоит ли на них соглашаться. Отсутствие риска! Сплошная выгода! Стоит один раз заплатить, чтобы не платить всю оставшуюся жизнь…»

И многие заказывали. Желали знать наперед, опасались рисковать понапрасну, хотели быть уверенными в том, что даже неудачные карты могут сложиться при верно проведенных переговорах в выигрышную комбинацию.

А посему ни Марта, ни Дилан, никогда не оставались без работы.

Он не может от нее уйти – ускользнуть, как пушистое облако сквозь решетку камеры, – не может, не должен. Если Дилан перейдет в Четвертый отдел, ему дадут другого напарника, а Марта останется здесь…

Везде. Без него.

Будет иногда встречать его в коридорах, видеть слепой, стоит его голове обернуться в ее сторону, взгляд, слышать не предназначенный ее ушам смех.

Почему? Почему одним дается просто, а другим никогда? За девчонками бегают мужчины – она сама видела – бегают, добиваются их, страдают, если не выходит. Мучаются выбором подарков, ловят каждый взгляд, маются, болеют сердцем. Почему не Дилан?

Потому что она, Марта, – некрасивая? Рыжая, бледная, нескладная, кареглазая, со слишком тощим лицом? Что не так? Что?

Кольцо в коробочке блестело под светом лампы – тонкий ободок, крохотный камешек, белый шелк внутренней отделки, темно-синий бархат снаружи – он никогда его не увидит.

Потому что она никогда не покажет.

Засыпая, Марта старалась не думать о том, что случится, если ее прошение о переводе на Четвертый подпишут. Белые лампы лаборатории, инъекции, шнуры, присоски, экран с вопросами, тесты, капельницы с химическими составами. А потом будет болеть все тело – долго болеть. А после… Если результаты окажутся хорошими…

Если результаты окажутся хорошими, она получит шанс еще несколько раз увидеть направленный на себя презрительный взгляд человека, который ее никогда не полюбит.

Но ведь всякое может быть?

Даже соскальзывая в сон, она крепко держалась невидимой рукой за горло хрипящей, и пытающейся вырваться на свободу, надежды.

Прошение подписали спустя три дня.

А еще спустя три недели Марта получила на руки документ, удостоверяющий в том, что теперь она специалист – женщина-детектор – высшей категории, допущенный работать в Четвертом отделе.

Радоваться?

Стоя в коридоре перед дверью без номера и таблички, откуда она только что вышла, Марта смотрела на зажатую в руке бумагу с голографической печатью, логотипом компании Капитоль-Икс и новую карточку-идентификатор личности, и все никак не могла понять – когда начинать радоваться.

Сейчас?

И чему радоваться?

Тому, что выдержала новую порцию изнуряющих вливаний, череду бессонных ночей, лежа под капельницей? Высоким результатам? Исколотым венам? Тому, что по телу уже почти не бродили фантомные боли, которые еще неделю назад заставляли ее хрипеть и выгибаться на казенной кровати, застеленной, отбеленными сотню раз, простынями? Тому, что вернется домой специалистом с высокой – чего уж врать – баснословно высокой зарплатой? Тому, что может расколоть любого с первой секунды – честен или обманывает?

Да она могла все это и раньше. Всегда хватало лишь доли секунды, чтобы определить человеческую искренность и тесты для этого были не нужны. Она могла, как собака, почувствовать запах лжи, от которой ее кривило и мутило, могла моментально уловить нотки сомнения в голосе, была способна почувствовать учащающийся пульс и выступающую на коже испарину.

Да, она могла почувствовать любого. Всех и каждого, за исключением одного человека на всем уровне – Дилана. Почему единственный мужчина, с непробиваемой для нее защитой, оказался именно он?

Помогут ли новые вливания приобрести эту способность теперь? Узнает ли она хоть раз, о чем он думает, что чувствует, на что надеется?

Хотя… какая разница.

В лаборатории ей обожгли руку – пролили на кожу химический раствор – случайность, оплошность врачей, досадный инцидент, который они после пытались исправить, но так и не исправили – ожог на плече и нежной коже правой груди так и не затянулся.

– Он, возможно, затянется, вы не переживайте… Возможно, следа не останется. – Пытался оправдаться, разводя руками, врач.

Останется – она знала.

И если Дилан не любил ее раньше, то теперь – изуродованную – не полюбит уже никогда.

Такова жизнь. Надо принять. Точка.

Для следующей встречи она выбирала гардероб с особой тщательностью: бордовая водолазка под горло, кожаная жилетка сверху, кулон в виде алой звезды, черные леггинсы в обтяжку и сапоги выше колена на длиннющей шпильке; решила – самое оно. Да, вызывающе, да, такие штаны носят только дамы, которые о себе очень много мнят, но чем она хуже?

Мнить может не тот, кто что-то из себя представляет, а тот, кто захочет мнить – вот и вся разница.