Советские ученые и конструкторы, готовясь к испытаниям в море, поставили перед собой задачу создать такое устройство, которое было бы подвижным, автономным, исключало зависимость от погоды и надводных средств. Таким универсальным устройством стала подводная лодка, корабль, специально приспособленный для плавания в глубинах. Она имеет в носовом отсеке камеру для акванавтов. В нижней части прочного корпуса лодки и полу камеры прорезаны люки, соединенные шлюзом. Сквозной «коридор» в легком корпусе дает возможность, опустившись через шлюз, выходить человеку с борта на дно. Энергетическая установка лодки обеспечивает акванавтов теплом и светом. Пища, горячая и холодная вода, гелиево-кислородная смесь готовятся на борту и передаются в камеру.

В новых условиях акванавты освобождены от массы забот и обязанностей, которыми вынуждены заниматься их французские и американские коллеги. Регулирование температуры, давления, газового состава осуществляют специалисты на борту. В отсеке установлена новейшая электронная аппаратура для тончайшего контроля жизнедеятельности акванавтов. Она фиксирует малейшие изменения. Полученная информация обрабатывается тут же на борту. Такое комплексное решение научно-практической задачи осуществлено впервые в мире в нашей стране.

И вот я в «НК», наблюдательной камере, напоминающей по форме конусообразную металлическую гондолу. На мне толстый вязаный свитер, такие же шаровары, меховые унты. Сижу на велосипедном седле. На уровне глаз — иллюминаторы, через которые видны корма судна и море. Справа на кронштейне покачивается микрофон. Покачивается и «НК», подвешенная за кормой.

Затянут последний болт на крышке. Дрогнув, камера опускается. Вот она уже в воде. Стрелка глубиномера медленно ползет по шкале, отсчитывая десятки метров. Зеленая мгла затемняет иллюминатор. Безмолвие, ни единого звука, ни шороха. Кажется, будто камера висит в пустоте. Эта «пустота» со всех сторон давит на «НК» многими тоннами. Становится жутковато. А ведь я огражден от «глубины» мощной стальной защитой. Где-то внизу люди.

— В камере! — неожиданно раздается над ухом.

— Есть!

— Смотрите вниз. Лодка под вами и немного впереди. Слева — нос, справа — корма. Продолжаем спуск.

Внизу растет, ширится белесое пятно. Все больше, ярче. Это светильники. В их неровном размытом свете возникают очертания сначала рубки, а затем корпуса лодки. Она лежит на песке и кажется огромной. Камера зависает на уровне ватерлинии, ближе к корме. Прошу спустить еще ниже. Смотрю вправо.

Передо мною ниша-коридор. Вспыхивает свет, а через несколько минут появляется акванавт в водолазном костюме с пилой-ножовкой в руках. За ним показывается второй. На краю ниши нечто вроде верстака, на котором в тисках установлены стальные трубы. Акванавт пристраивает ножовку и начинает пилить. Я засекаю время. Через четыре минуты кольцо падает. Пилу берет коллега. Тоже четыре минуты. Акванавты выполняют различные работы: пилят трубы, меняют полотна ножовки, уходят в нишу и возвращаются с новыми инструментами, осматривают корпус, рули, винты лодки, производят измерения, берут пробы грунта. Движения их замедленны, как у футболистов во время телевизионного повтора эпизода. За каждым тянется шланг. Но вот появляется акванавт с аппаратом за спиной. Шланг ему не нужен. За спиной — автономная система жизнеобеспечения. Увлеченный всем, что вижу, я забыл о времени и глубине.

«Начинаем подъем», — вернул к действительности голос сверху. «НК» медленно пошла вверх, и скоро на месте лодки осталось только светлое пятно…»

Вначале 80-х годов была построена более современная подводная лодка, несущая на борту глубоководный водолазный комплекс — ПБЛ-1840, на которой были освоены глубины 300 м. Интересно, что во всех экспериментах в «подводных домах» — глубоководных комплексах наряду с водолазами-испытуемыми были и разработчики режимов — врачи и физиологи. Они установили, что и на глубинах 300, 400 и даже 500 м акванавты сохраняют хорошую работоспособность.

В середине 80-х годов часть сотрудников Института были прикомандированы к Мингазпрому, где внедрили метод длительного пребывания под повышенным давлением на специализированных судах и разведочно-буровых платформах.

42 доктора и кандидата наук сегодня в составе знаменитого института, среди них известные как у нас в стране, так и за рубежом специалисты водолазного дела. После печально известных катастроф с подводными лодками «Комсомолец» и «Курск» на аварийно-спасательные мероприятия, наконец, отпустили средства. Закуплены необитаемые подводные аппараты, управляемые с поверхности, нормобарические скафандры HS-1200, строятся новые суда- спасатели с водолазными комплексами на борту. Создан мобильный отряд водолазов-глубоководников, куда вошли лучшие силы страны.

В последнее десятилетие наряду с распадом ряда крупных водолазных объединений появились новые небольшие водолазные организации, созданные и руководимые опытными специалистами. Они хорошо оснащены и, самое главное, применяют новые, невиданные ранее технологии, используя отечественный и зарубежный опыт.

Определенный прогресс наблюдается и среди производителей отечественной водолазной техники. Производственное объединение «КАМПО» поставляет на рынок относительно недорогие и надежные комплекты профессионального снаряжения. Хотелось бы, чтобы «КАМПО», творческий потенциал которого значительно выше производимой им техники, быстрее осваивал рынок любительского снаряжения. Так, как, например это делает московская фирма «Глубина». Используя лучшие зарубежные комплектующие, отечественные корпуса и «мозги», фирма изготавливает весь спектр подводных светильников, фонари, боксы и другую технику. К сожалению, это один из немногих примеров удачной, вполне конкурентоспособной фирмы. В немалой степени это успех ее организатора — Павла Андреевича Боровикова. Да, да. Того самого Боровикова, о котором мы уже рассказывали читателю. Будучи еще студентом, он изучал заполненные водой пещеры Крыма, а, став зрелым специалистом, возглавил разработку подводных домов «Черномор» и другой техники Института океанологии. Когда финансирование науки почти прекратилось, деятельный Павел вместе с единомышленниками и создали фирму, «угадав» направление деятельности.

Во все времена прогресс водолазного дела был так или иначе связан с врачами и физиологами, изучающими человека в чуждой ему среде. Любой новый шаг в глубину делает сначала врач-физиолог и только после «обкатки» новой смеси или новой техники на себе, на своих лаборантах («испытуемых») и коллегах включает в дело собственно водолазов, сначала испытателей, а потом уже и рядовых тружеников моря.

И что интересно, множество пионерских, чисто технических изобретений сделаны тоже врачами или с их непосредственным участием. Примеров много. Врач Ф. Шидловский сконструировал травящий клапан для водолазной рубахи (1893 г.). Врач Н. Есипов с инженером Л. Родионовым — подводный фотоаппарат. Он же с доктором В. Аниным сконструировали приборы для прослушивания тонов сердца и регистрации пульса у водолаза под водой. И это в позапрошлом веке!

30-е годы — новая вспышка творческой деятельности медиков. Врачи Военно-медицинской академии С.Шистовский и В.Кравчинский с врачами ЭПРОНа К.Павловским и В.Плешаковым возглавляют разработку первых отечественных кислородных аппаратов. Военврачи И. Савичев и Н. Кривошеенко вместе с водолазным специалистом Г. Кролем стали инициаторами постройки первой учебно-тренировочной станции (УТС) для обучения подводников выходу из аварийной подводной лодки. В наше время на УТС ежегодно тренируются все, кто служит или работает на подводных лодках.

За рубежом та же картина. Уже упомянутые нами первые «механизированные» подводные диверсанты — врач Р. Паолуччи и инженер Р. Россетти (см. выше). А чего бы стоил профессор Келлер со своими идеями без талантливейшего физиолога доктора Альберта Бюльмана!

Уже в наше время, в декабре 1999 г., талантливый спецфизиолог и энтузиаст водолазного дела, доктор биологических наук Александр Юрьевич Следков создает и официально регистрирует Общество изучения истории и развития водолазного дела имени Р.А. Орбели. Российское общество аффилировано в сеть международных некоммерческих организаций «Historical Diving Society».