— И чем же вы занимались, позвольте полюбопытствовать?

Всё случившееся со мной вчера напоминало дурной сон. Говорить об этом мне не хотелось. В конце концов, зачем осложнять жизнь моей соседки по комнате своими проблемами?

— В Сети была.

— Вопросы распечатала?

Я молча покачала головой.

Полина фыркнула так, что мне сразу стало понятно, насколько она не одобряет моего поведения.

— Бахмурова, иди умойся, а? На тебя жутко смотреть!

Я поплелась в душевую. По пути успела бросить взгляд на часы. Без четверти девять.

Цейтнот.

По начавшей уже складываться традиции в девять часов утра мы собрались в зале на первом этаже.

— Мы назовём этот зал — актовым, — сказала мне Полина, усаживаясь на сцену, высота которой позволяло применять её край вместо скамейки.

— А почему именно актовым? — Я смахнула с покрашенных облупленных досок далеко не гипотетическую пыль и устроилась рядом.

— Звучит красиво.

Мои губы против воли расползлись в улыбке.

— Ты у меня разрешение спрашиваешь, как этот зал назвать, или ставишь в известность об уже совершившемся факте? Тогда зачем ты это делаешь?

— Бахмурова, с тобой общаться невозможно! — Скривилась Полина. — Как я сразу не разглядела, какая ты вредная!

— Ты здесь главная, в любой момент можешь дать команду — и я поменяюсь местом с тем, кто тебе больше понравится.

— Ну уж нет!

Вот и пойми её логику!

Никита появился самым последним, покрасневший, заспанный, но чем-то очень довольный.

— Так, ребята, — поднялась на сцену Полина, все по привычке замолчали, — с каждым днём жить всё веселее и веселее, — объявила она, губы её скривились в иронической усмешке. — Вчера вечером я была у Красной Шапочки и узнала много всякой информации. Первое и самое главное: во всей «Штуке» только двое взрослых и к нам они не имеют никакого отношения. Вообще. Можно даже сказать, что они напрочь отсутствуют. Обслуживающего персонала тоже нет, так что ухаживать за нами никто не будет. Роботов-уборщиков из здания нашего холла забрал прошлый курс, потому что это они их купили. Не будем наводить порядок — весь холл превратиться в свалку. Деньги на все свои потребности мы тоже должны зарабатывать сами.

— Как? — Спросил кто-то из мальчиков.

— Работать мы будем в Сети — это вне всяких сомнений. Чем именно придётся нам заниматься — этого я пока сказать не могу. Сегодня вечером я перепишу все ваши увлечения, хобби, интересы, кто чем занимался, может кто-нибудь уже работал в Интернете. Только после этого я смогу сказать, в какую область деятельности нам придётся окунуться.

Полина говорила ещё долго, но ничего нового я больше не услышала. Разговор в основном вертелся вокруг организационных проблем, связанных с жизнью в холле.

— Простыни нам тоже самим стирать? — Обескуражено спросила девочка, стоящая рядом со мной.

— Заработаем деньги — купим роботов. А пока придётся всё делать самим.

— А если из дома привезти?

— Для начала можно. Но лично у меня не хватит совести сидеть у папы на шее. Мы уже достаточно взрослые, чтобы заботится о себе сами. Да здесь и не принято это. Всё оборудование, любая вещь длительного пользования — всё это должно приобретаться на общие деньги и принадлежать всему курсу, а не только одному человеку. Навряд ли чьи-нибудь родители согласятся работать на сорок человек.

— И когда нам всё это успеть? И работать, и учиться, и ещё неизвестно, чем заниматься!

— Мы не первые, — ответила Полина так быстро, словно ждала этого вопроса. — Из этой «Штуки» вышло полтора десятка выпусков. Все как-то учились. И мы сможем.

Снова посыпались десятки вопросов. Полина отвечала. На мой взгляд, иногда она молола сущую чепуху, но делала это столько уверенным тоном, что никто не мог заподозрить подвоха.

— А когда можно домой ездить?

— Вообще-то — в любое время.

— Даже сейчас?

— Да. Но не нужно забывать, что каждый месяц — экзамен.

— А отпрашиваться ни у кого не надо?

— Разве что — у меня.

Последнюю фразу Полина мурлыкнула очень мягко, тем не менее, внимательно оглядывая ребят. Я на несколько мгновений почувствовала на себе её цепкий обеспокоенный взгляд. Всё прошло без сучка и задоринки: никто не запротестовал. Полина, похоже, до сих пор не могла привыкнуть к своей должности старосты курса и после очередной опасной фразы ждала, что кто-нибудь возмутиться тем, что она не в меру раскомандовалась.

— Ребята, хватит! — Наконец, попросила она. — Теперь Я вас кое о чём спрошу. Кто-нибудь из вас понимает, зачем все эти сложности?

Никто не ответил.

— А я понимаю, — в полной тишине продолжила девочка. — В политике существует такое понятие как «Навигаторская команда». Если в Сенат приходит новый Навигатор, то он, как правило, за очень короткий срок меняет большинство подчинённых на своих, уже проверенных людей, которых знает ни один год и на которых может положиться как на себя самого. — Она помолчала несколько секунд, собираясь с мыслями. — Из нас пытаются создать такую команду. Если мы будем вместе работать, вместе учиться, вообще — всё делать вместе, то если кто-нибудь из нас придёт к власти… к ОЧЕНЬ большой власти, то он будет иметь возможность выбрать тех, на кого можно положиться. У меня всё.

Полина сошла со сцены. Её место тут же занял Никита. Он без обиняков приступил к делу.

— У нас сегодня намечается заварушка. Кто умеет драться?

Сразу вызвался Рома. Он полез на сцену. Марина попробовала его удержать, но не тут-то было.

— По лицу бил когда-нибудь? — Спросил его Никита.

Рома огорчённо покачал головой.

Мальчик надолго задумался.

— Ладно, оставайся, — наконец, решил он. — Кто ещё?

Ребята принялись переглядываться между собой.

— Я на секцию карате ходила! — Сказала полная русоволосая девочка. Я вспомнила, что она живёт в комнате напротив нашей.

— Имя?

— Катя. Агалакова.

Никита мельком он оглядел крепко сбитую фигуру девочки, и на его лице промелькнула странная гримаса

— Ты не смотри, что я такая толстая, — обиделась Катя, словно прочитав его мысли. — Мне тренер говорил, что это хорошо.

— Чего тут хорошего?

— Если бы я была худой, меня одним пальцем можно было бы с ног свалить. Да и удар у меня сильный. Так наверну, что мало не покажется!

— Охотно верю. Считай, что ты меня уломала. Добро пожаловать в нашу команду. — Это всё? — Осведомился он, обращаясь ко всем присутствующим, потом повернулся к Полине. — Это — те самые двое, о которых мы с тобой говорили вчера.

— Мы с тобой договаривались о двух мальчиках, — сухо напомнила ему Полина. Наверное, ей не очень нравилось, когда кто-нибудь командовал теми людьми, которых она считала «своими».

— Откуда я знал, что всё так повернётся.

— Ладно, бери, что с тобой делать.

— А нас никто не будет спрашивать? — Осведомилась Катя. В её голосе не было ни агрессии, ни возмущения, только любопытство.

Никита вопросительно взглянул на Полину. Та молча покачала головой.

— Нет, никто, — ответил он.

Катя пожала плечами и отошла в сторону, словно узнала всё, что хотела, приняла информацию к сведению — и не больше. Казалось, что услышанное не произвело на неё ровно никакого впечатления.

— Ладно, если больше желающих нет, всех остальных я рекрутирую на одно только сегодняшнее утро. Барышни могут уходить.

Девочки захихикали, я — тоже. Меня ещё никогда не называли барышней.

— И что вы с ними будете делать? — Осведомилась практичная Полина. — Я имею в виду, с теми пацанами, которых вы поймаете?

— Дурное дело нехитрое, — сказал Никита. — По башке — и в кусты, всего делов-то. Пусть лежит, соображает, стоит ли с нами дальше связываться.

— Их нужно допросить.

— Чего? — Изумился Никита. — И что у них спрашивать? Как они докатились до такой жизни?

— Я найду, что спрашивать. Нужно только найти безопасное место, чтобы их свои не отыскали.

— Есть такое место. Тут совсем недалеко заброшенный домик стоит, прямо в лесу, туда и потащим.