21:45. При помощи подкупа (Джаз называет это «поощрением») умудряюсь разогнать детей по кроватям. Забавно — по утрам их не выгнать из постелей, а по вечерам не загнать в постель. Наливаю стакан вина. И наконец-то усаживаюсь за директорскую анкету.

21:50. Пронзительный визг из комнаты Дженни. Устраиваю скачки с препятствиями, сигая через мебель, и галопом несусь наверх. За недостатком чистого белья я заправила кровать дочери старым комплектом ее брата с рисунками из «Бэтмена». Флуоресцентные портреты Джокера и Человека-вопроса с их маниакальными оскалами вызвали первый в мире ночной кошмар, связанный с постельным бельем. Пытаюсь поменять односпальный бэтменовский пододеяльник на один из моих широких двухспальников, но теряюсь внутри. Чувствую себя полярником, попавшим в белую мглу. Сдаюсь. Беру дочь в нашу постель.

22:00. Устроившись за столом, принимаюсь за раскодирование замысловатого педагогического жаргона Скрипа, как вдруг вспоминаю, что должна записать «Генриха VIII и его шесть жен» — домашнее задание Джейми.

Япония жестоко отомстила миру за проигранную войну, занявшись производством товаров с неподдающимися расшифровке инструкциями. Эта психологическая пытка намного болезненнее, чем бамбук, прорастающий под ногти. Лежа на полу, тыкаю кнопки видеомагнитофона — и тут замечаю перекати-поле из клубов пыли. Ну почему дом не может быть как духовка с самоочисткой? Уборщица придет только в пятницу, так что все опять на мне. Весь следующий час драю и тру, драю и тру. Вспоминаю, какой усердной я была сразу после замужества. После рождения Джейми в доме царила идеальная чистота. К моменту появления Дженни я уже стерилизовала пустышку методом простого сосания — старый проверенный способ слюнной дезинфекции. Еще через десять лет мое домоводство свелось к серой тряпке, которой протиралось все, что не могло мне возразить.

23:00. Упаковываю школьные обеды, чтобы сэкономить утреннее время. Вынимаю из морозилки мясо для завтрашнего ужина. Набиваю машину горой стирки. Глажу одежду к интервью с директором. Разговариваю с вянущими в горшках цветами. Кормлю оголодавший зверинец. Составляю списки покупок. Убираю в шкаф «Монополию». Загружаю посудомоечную машину. Заканчиваю костюм для «Сна в летнюю ночь»: сволочные блестки ни в какую не хотят держаться, черт бы их побрал! Решительно принимаюсь за анкету — и тут вваливается Рори.

— Вот видишь? Какая тишина! Разве ты не рада, что я не путался у тебя под ногами весь вечер? И об ужине не переживай. Я поел в баре. Бланк с согласием на операцию, кстати, тоже подписан. Пошли-ка лучше в постельку и отметим это дело по-взрослому, а?

Он призывно подмигивает.

Просто супер. Идеальная концовка для моего фильма ужасов — «Рука».

Но тут я вспоминаю, что в нашей постели Дженни. Ф-фуу. Кажется, пронесло. Впервые за тысячу лет Рори оказался прав: «Иногда дети — это такая награда!»

Среда

— Ну? — спрашивает Джаз. Сейчас обеденный перерыв, и мы сидим в закусочной возле школы за чашкой кофе. Сегодня среда — середина рабочей недели, слава богу, позади. — Как все прошло с директором?

— Я проспала.

— Что?! Разве Рори не должен был подменить тебя вчера вечером?

Пожимаю плечами:

— Какой-то срочный вызов.

— Да перестань ты придумывать оправдания этому ленивому хряку! Знаешь, Кэсс, горбатого могила исправит.

С тревогой наблюдаю, как Джаз достает из сумочки пачку сигарет.

— С каких это пор ты начала курить?

— А я и не начинала. — Она зажигает сигарету. — Я просто делаю вид, чтобы выдавать мой гормональный пластырь за никотиновый.

— Жаль, что никто до сих пор не придумал антисупружеских пластырей, чтоб мы могли потихоньку отвыкать от своих мужей. — Я дую на пенный парик капуччино.

— Точно подмечено. От мужей все меньше и меньше толку. А со временем они вообще превратятся в рудимент — как миндалины или аппендикс.

Неслыханный феномен. Усыхающий муж.

О том, чтобы еще раз опоздать на интервью, не может быть и речи. Рори по-прежнему занят семинаром, и я решаю взять дело в свои руки. Конечно, я занимаюсь самообманом. И все же девушка никогда не знает, на что она не способна, пока сама не попробует…

Четверг

Накануне я уложила детей спать прямо в школьных формах, так что утром просто упаковываю их в такси, чтобы позавтракали в «Макдоналдсах» рядом со своими школами. В 7:45 я уже на улице.

8:00. Наконец нахожу машину.

8:03. Запускаю движок. Доска приборов подает какие-то забавные мигающие знаки. К сожалению, моя «хонда» разговаривает со мной только по-японски. Подключив все свои гениальные способности автомеханика, прихожу к заключению, что подмигивающий огонек сигнализирует о пустом бензобаке. Чертов Рори. Ведь обещал еще в прошлые выходные заправить бак до краев.

8:08. Заливаю полный бак на заправке. Иду платить. Сбой в компьютере.

8:15. Несусь к банкомату через дорогу. Передо мной очередь из пяти человек. Все ждут заросшего, бородатого мужика — по виду стопроцентного террориста. Мужик сует кредитку в щель вверх тормашками. Смотрит на карточку. Смотрит на щель. Смотрит в небеса. Игнорирует предложения помочь. Снова сует карточку в щель и набирает не тот код — три раза. Само собой, машина сжирает кредитку, что вызывает яростные проклятия хозяина, и ни у кого уже нет сомнений, что вот сейчас он потянется к рюкзаку с детонатором. Доказательством моего безумного состояния служит то, что в мозгу у меня в этот момент пульсирует лишь одна мысль: если мужик действительно террорист-смертник, то хотя бы не придется изобретать очередную сомнительную причину моего опоздания.

В отчаянии бросаю машину на стоянке перед заправкой и всю оставшуюся часть пути преодолеваю бегом. Когда я влетаю в административный блок — опоздание восемь минут, взмокшую грудь сотрясают астматические хрипы, — директор прерывает дружескую болтовню с Пердитой Пендал, моей злостной конкуренткой, изгибает мохнатую бровищу и пищит:

— Ваши опоздания, миссис О'Кэрролл, уже становятся системой.

— Я старалась прийти пораньше, однако проблема пунктуальности как раз в том, что обычно ее некому оценить, — с присвистом выдыхаю я.

Скрип отвечает одной из своих знаменитых постных улыбочек. После чего непременно последует слащавый тон, от которого у всех в школе начинают бегать мурашки. Как правило, это предвестник свирепой тирады.

— Вы думаете, подобные маловразумительные объяснения помогут вам получить должность завуча? — ласково вопрошает директор. — Миссис Пендал всегда приходит точно по расписанию.

Пердита Пендал не только пунктуальна, но и с большими связями. Похоже, единственный способ выжить в современной Англии — это взять какого-нибудь предка, подсыпать удобрений, другими словами дерьма, и вырастить еще одну веточку на своем генеалогическом древе. У Пердиты в этом смысле не просто древо, а целая лесная чаща, включая папашу — в прошлом главного инспектора школьного образования. Моя же родословная — это длинная цепь из уголовных преступников. Моих предков ссылали в Тасманию за кражу носового платка и буханки черствого хлеба… ах да, и еще за торговлю наркотиками. Пердита относится к тому сорту женщин, что ставят под тарелки подставки, подбирают в тон полотенца для рук, пользуются мягкими плечиками для одежды, ножом для рыбы и специальными блюдечками под сливочное масло. Кроме всего прочего, у нее очень обеспеченный муж. Помню, как-то раз она похвалялась в преподавательской:

— Ох, я вся выжатая как лимон! Промучилась целую неделю — никак не могла решить, какую из домработниц взять с собой на лыжный курорт.

Женская часть коллектива едва не придушила ее на месте. И знаете что? Суд присяжных из работающих матерей нас бы оправдал.

— И какова же причина на этот раз?