Это было то, чего ждал Романченко. Слухи о сенсационном обращении президента к народу, которое якобы долго составлялось в Кремле, уже давно муссировались в городе, к Романченко имел самые неожиданные его варианты.
«Дорогие россияне!» — прозвучал с экрана старческий голос.
Одутловатое лицо с маленькими глазками, поучительно смотрящими куда-то в пространство, выражало полную уверенность в своей значимости.
— Он все больше и больше становится похож на свою куклу, — заметила жена.
— Да нет. Кукла значительно симпатичнее, — высказала свое видение вопроса дочь, которая неслышно вошла в кухню и теперь стояла в дверях, заложив руки за голову. Эту позу она скопировала у отца, который был для нее образцом мужчины.
* * *
«Решение, которое я принял вчера, является результатом глубокого анализа состояния общества в настоящий момент и его отличия от того, в котором оно находилось в 1993 году, когда мы принимали первую в истории России демократическую Конституцию. С момента ее принятия прошло немало лет. Мы все изменились. Изменилась наша жизнь, изменился менталитет. Появился новый класс. Класс собственников, который с каждым днем крепчает и ширится. В 1993 году, как показали события, еще возможен был поворот к прошлому. Коммунистический реванш. Сейчас, и мы можем это утверждать с полной уверенностью, возврат в прошлое невозможен.
Мне постоянно приходят письма с рекомендациями относительно совершенствования нынешней Конституции. Давно приходят. Но только сейчас появилась возможность и даже необходимость дальнейшей демократизации нашего общества, которая невозможна без внесения изменений в действующую Конституцию, гарантом которой я являюсь уже не один год. Я согласен, что теперь можно предоставить большие права парламенту, больше суверенитета регионам, больше прав гражданам.
В этой связи мной принято решение и подписан указ о создании Конституционной комиссии по рассмотрению и внесению поправок и изменений в Конституцию Российской Федерации. Председатель Комиссии уже назначен. И он будет работать в тесном взаимодействий с обеими палатами Федерального собрания.
Я высказал свои пожелания относительно ряда статей. Думаю, пришла пора продлить срок полномочий депутатов Государственной думы и глав администраций регионов. Большие права нужно предоставить Думе и Совету Федерации в вопросах формирования правительства. Пора, понимаешь, немного разгрузить президента. Позволить ему сконцентрироваться на других, не менее важных вопросах.
Дорогие россияне! Я призываю всех вас принять участие в разработке поправок к Конституции. Мною отданы строгие указания Шахраю, председателю Комиссии, чтобы ни одно письмо гражданина России не осталось без внимания».
* * *
Юрий Григорьевич задумался. В принципе его мало волновала Конституция и все внутриполитические дрязги. Несколько лет бедствий не сломали его морально, но выработали некий жизненный постулат, который предусматривал наличие какого-либо отношения к окружающей его действительности только в том случае, если затрагивались его интересы.
В данной ситуации его интересам ничего не угрожало. Режим, конечно, мерзкий, что и говорить, но он, Юрий Григорьевич Романченко, сумел найти в его рамках свою нишу, а все остальное его мало волновало. Попивая крепкий чай, он с интересом продолжал смотреть программу. Теперь транслировали запись похорон руководителя Администрации Президента, погибшего несколько дней назад от рук террористов. На экране мелькали знакомые лица. У гроба собралась кучка «демократов» второго призыва (так их мысленно окрестил Юрий Григорьевич), которые сменили вывеску «молодые реформаторы» на «Правое дело». Их пламенные речи напоминали фильмы про стойких коммунистов, борцов за народное дело. Подтекст был тот же: «Всех не перестреляете! На место одного убывшего бойца встанут сотни новых».
Это вызывало сомнение. И не потому, что «молодые демократы» воспринимались им как вульгарные аферисты, а просто потому, что всем, и Романченко в том числе, все это уже было до лампочки. Встанут так встанут. Черт с ними. Главное сейчас — реализовать контракт на реставрацию Таврического дворца.
Спустя несколько дней газеты опубликовали поправки к Конституции, основными из которых являлись продление сроков полномочий президента и глав администраций регионов до семи лет, а депутатов Государственной думы — до шести. Остальные поправки, которые могли трактоваться по-разному в зависимости от ситуации, можно было назвать «водой».
На следующий день, после того как газеты выплеснули на свои страницы материалы о дальнейшей «демократизации общества» (от освещения указанных событий основной массой СМИ веяло чем-то знакомым, но давно забытым), Юрий Григорьевич обратил внимание на листок бумаги, приклеенный к двери парадного. Он на минуту задержался, предположив, что эта информация касается каких-нибудь бытовых проблем, ожидающих жильцов его дома в недалеком будущем. Однако на листке типографским способом было напечатано следующее:
Гражданин России! Задай себе несколько вопросов:
1. Нужны ли тебе какие-либо изменения в стране, или все лучше оставить как есть?
2. Возможны ли какие-либо изменения при нынешнем правящем режиме?
3. Согласится ли нынешний режим уйти демократическим путем?
4. Что делать, если тебе нужны перемены?
Ни подписи, ни ссылки на какую-либо организацию на листке не было. Пожав плечами, Романченко направился к машине, и вскоре он уже был в своем офисе. По дороге, глядя по сторонам, он обнаружил, что такими листовками обклеен весь город. Блестящее положение дел возглавляемой им компании и личные успехи вызывали скептический настрой относительно участия в политической жизни общества, однако какой-то червячок внутри грыз его непрестанно, лишая душевного комфорта.
Дверь отворилась, и в кабинет вошел Николаев, его близкий друг и соучредитель компании. В руках у него были какие-то бумаги, которые он с победным видом бросил на стол генеральному директору.
— Пожалуйте, граф. Вас ждут великие дела. Юрий Григорьевич взглянул на первый лист. Это был долгожданный контракт на реставрацию Таврического дворца. Романченко, несмотря на то что знал весь текст почти наизусть, с явным удовольствием перечитал его от начала до конца, а затем с не меньшим удовольствием подписал его. Ну что ж, как говорил Никита Сергеевич Хрущев, «цели ясны, задачи определены. За работу, товарищи!»
Они поговорили о делах еще минут десять, после чего, как водится у россиян со времен монголо-татарского ига, перешли на политику.
— Как тебе дедушкин трюк с продлением полномочий? — спросил Николаев, человек неопределенной политической ориентации.
— До лампочки, — хохотнул Романченко. — Сомневаюсь, что коммуняки эти поправки пропустят.
— А я не сомневаюсь, — заявил Николаев. — Во-первых, они на два года мандаты продлевают, а во-вторых, полагаю, что это ведь не безвозмездно. Бизнес есть бизнес.
— При чем тут бизнес? — удивился Романченко.
— Как при чем? — в свою очередь удивился Николаев политической безграмотности своего компаньона. — Дума — это акционерное общество закрытого типа, торгующее голосами. Я всегда поражался икре, которую метали наши демократы относительно роста популярности баркашовцев и их прохода в Думу. Да это самый верный способ ликвидировать РНЕ! Сейчас они какое-то подобие политической партии. Если же они пройдут в Думу, то автоматически трансформируются в нормальную коммерческую структуру, торгующую своими голосами. Как жириновцы.
— Сколько же денег понадобится? — насмешливо спросил Романченко.
— Сколько бы ни понадобилось, все выплатят. Проект рентабельный.
— А общественное мнение?
— Дорогой мой, общественное мнение тем и хорошо, что на него нет нужды обращать внимание. Оно безвредно. Если бы было наоборот, то у нас бы уже свирепствовала цензура почище, чем в советские времена.
