— В любом случае не один из них, — сказал Сидоренко серьезно. — А если не секрет, на чем базируется такое разделение?

— Любому мало-мальски мыслящему и грамотному человеку понятно, что США наш враг. Когда я говорю наш, я имею в виду не Россию, а Европу. И многие, от которых зависит судьба Европы, это понимают, но, — он поднял к верху указательный палец, — пока не видят пути, пойдя по которому, Европа может перестать быть экономическим и политическим вассалом Америки. После крушения одной из двух сверхдержав многие европейские политики и финансисты наивно полагали, что сверхдержав больше не существует, поскольку они больше не нуждаются в защите от красного монстра, готового слопать европейскую цивилизацию. Время показало, что они сильно заблуждались. И сейчас многие понимают, что не только США защищали их от советского монстра, но и советский монстр защищал их от американского монстра. Произошло фактически следующее: американский монстр подчинил советского монстра, и теперь старушка Европа будет вынуждена противостоять монстру сочлененному. Но о делах внешних мы поговорим как-нибудь позже. Сейчас же давайте обратимся к нашим скорбным делам. Николай Иванович, кофейком не угостите? Только погорячей.

Бардин нажал кнопку селектора.

— Виктор, у нас кофе остыл. Завари, дружок, по новой и принеси еще одну чашку.

Романов сложил ладони, как молящийся, и сидел в этой позе до тех пор, пока перед ним не появилась чашка ароматного напитка. Сделав глоток, он продолжил.

— Итак, как вы уже догадались, пообщавшись с Николаем Ивановичем, нашим оружием на предстоящих выборах будут новые специальные технологии и деньги. Кстати, о деньгах. Какие у вас источники существования?

Сидоренко улыбнулся:

— Полковничья пенсия.

— Не густо, — сокрушенно покачал головой Романов. — И все?

— Я очень скромен в быту, как раньше писали в партийных характеристиках. Кроме того, время от времени провожу мелкие операции консультационного и посреднического характера. Словом, на хлеб хватает.

Романов одобрительно кивнул.

— Похвально. У нас вы тоже будете получать небольшую зарплату. Итак, отныне вы мой помощник по специальным вопросам.

— Что это за специальные вопросы? — быстро отреагировал полковник на новое назначение.

— Специальные вопросы, — отвечал председатель Партии, — это сфера деятельности Николая Ивановича. Вы будете работать в его лаборатории. Надеюсь, вы подружитесь, хотя говорят, что у Николая Ивановича есть только один друг, его овчарка. В лаборатории разрабатываются методы воздействия на индивидуум и социум. Эти методы будут главным инструментом нашего прихода к власти, а в дальнейшем и управления страной. Для начала я хотел бы, учитывая ваш опыт в специальной работе, использовать вас в отработке психоинформационных ударов.

Кот насмешливо посмотрел сначала на председателя, а потом на начальника лаборатории.

— Псиметоды годятся только против слабонервных дамочек. Я готов вам это доказать на практике. Атакуйте. Если же у вас разрабатываются электронные псигенераторы, разрушающие психику, а затем и организм человека, то, уверяю вас, пистолет решает эти вопросы гораздо быстрее. И дешевле.

Бардин не отреагировал на насмешку. Он подошел к металлическому шкафчику, набрал код и, когда дверца распахнулась, достал оттуда картонную папку, на которой было написано от руки: «К. П. Сидоренко. Псимодель А1412». Кот все так же насмешливо наблюдал за действиями профессора медицины. Бардин сел рядом и раскрыл папку, в которой лежали несколько листков бумаги, испещренных непонятными значками и цифрами, а также две фотографии. На одной был изображен сам Сидоренко, на другой он же с женщиной средних лет и юношей лет двадцати с тонкими чертами лица и глазами, как у Константина Павловича, только не насмешливыми, а грустными.

— Извольте взглянуть, Константин Павлович, — ласковым и даже каким-то сочувствующим тоном заговорил Бардин.

— Я уже видел эту фотографию, — саркастически сказал Сидоренко.

— Не сомневаюсь, голубчик. Разрешите задать вам несколько вопросов и объяснить кое-что. У вашего сына с детства неважный вестибулярный аппарат. Не так ли?

— Допустим.

— Кроме того, в возрасте пяти лет он получил удар по голове, результатом которого стало сотрясение мозга. Так?

— Так.

— После этого вы стали замечать в его поведении некоторые странности. Так?

— Нет. Не так. Никаких странностей я не замечал.

— Возможно, — согласился профессор. — Вы их не заметили, а точнее, не обратили внимания на то, что в возрасте 12–13 лет он стал раздражительным, участились конфликты. Так?

— Так, — лицо Кота перестало быть насмешливым, во взгляде появилась некоторая неуверенность.

— В возрасте пятнадцати лет у него появились проблемы со зрением. За несколько месяцев зрение упало на несколько единиц. Сейчас ему двадцать два года, а у него нет никакой потребности в женском поле. Нет даже подружки, с которой он мог бы провести время. Вас это, видимо, не удивляет и ничего особенного вы в этом не видите. Но вас серьезно обеспокоило состояние его крови. Год назад, когда он проходил медицинское обследование. Не так ли?

Сидоренко не ответил. Неуверенность в его взгляде сменилась напряженностью. Он устремил тяжелый взгляд на человека, который проник в его семейный мир. А профессор все говорил и говорил. Наконец, Бардин закончил.

— И что же все это значит? — спросил Кот тоном, не предвещающим ничего хорошего.

Взгляд Бардина выражал искреннее сочувствие.

— Это значит, голубчик, что у вашего сына предраковое состояние. Ослабился иммунитет, и несколько клеток головного мозга уже не в силах сопротивляться перерождению в злокачественные. Через семь-восемь месяцев появится опухоль, которая будет сопровождаться потерей речи и нарушением функционирования опорно-двигательного аппарата. Операция, которую ему придется перенести, несколько продлит ему жизнь. На три-четыре года. Но он будет почти полностью парализован.

Сидоренко обмяк и сразу же как-то постарел. Так он сидел под сочувственными взглядами Романова и Бардина несколько минут. Наконец, он поднял глаза на Николая Ивановича и тихо спросил:

— Изменить ничего нельзя? Взгляд Кардинала стал жестким.

— В моей лаборатории имеются средства, способные заблокировать этот процесс.

— Так действуйте же, черт вас возьми. Бардин и Романов переглянулись. Взгляд профессора не выражал ничего, взгляд же председателя показывал, что ему очень неуютно. За несколько лет общения с Бардиным Петр Алексеевич так и не научился бесстрастно взирать на опыты Кардинала с человеческой психикой.

— Константин Павлович, — обратился к сидящему в полном смятении Сидоренко Николай Иванович, — вся информация о вашем сыне почерпнута из его медицинской карты, которую мои ассистенты скопировали с согласия регистратора вашей поликлиники. За деньги, разумеется. Половина симптомов, которые я описал, являются обычными процессами, происходящими в организме юношей в переходный период. Равнодушия к слабому полу у него не наблюдается, просто он не считает нужным посвящать в это отца, поскольку особой близости между вами не установлено, в силу того, что ваша работа не оставляла вам времени заниматься сыном. Все остальные симптомы — это обычные проявления незначительных заболеваний в этом возрасте. Временное повышение беллирубина в крови — последствия перенесенного несколько лет назад инфекционного гепатита.

— Это значит… — начал Сидоренко.

— Это значит, что ваш сын абсолютно здоров, — перебил его Кардинал, — а вы были смяты самой примитивной псиатакой, и заметьте, в течение пяти минут. Как ее продолжать, вы, наверное, и сами знаете.

Кот хлопнул себя по лбу. Это ж надо оказаться таким идиотом!

— Ведь меня обучали этим примитивным методам вербовки. Но объясните мне, пожалуйста, одну вещь. Ведь у вас, видимо, имеется и моя карта. Или моей жены. Почему вы использовали именно сына?

— К жене вы равнодушны, голубчик, поскольку слишком долго работали в паре. Вы не могли избежать трансформации ее восприятия в вашей психике. Она для вас напарник по работе. Что касается вашей карты, то вы слишком часто рисковали жизнью. И атака не имела бы такого эффекта. Итак, вы убедились, что от псиатак нет защиты, если они проводятся правильно.