Не сильно заморачиваясь, Шайкин направил свои стопы в Первопрестольную. И вот тут всему его везению пришел конец – в столице милиция работала гораздо лучше, чем в провинции. Когда его арестовали за очередной грабеж, богиня Фортуна, уставшая уже возиться с Митей, отвернулась от него. Но… но, видимо, не полностью – надвигалась Олимпиада, сотрудников в органах катастрофически не хватало и начальник отделения, работники которого взяли Митю, неожиданно предложил:

– Если сидеть не хочешь, можешь пойти к нам на работу.

Митя, не веря своему счастью, часто закивал головой.

Теперь он приобрел определенный социальный статус. Ему дали форму, табельное оружие и комнату в общежитии. Своих наклонностей Шайкин, конечно же, не изменил. Стал он только значительно осторожнее и умнее. Грабил только уже награбленное, «обувал» только преступников, честных граждан не трогал.

Окончив школу милиции, получил звание. За годы дослужился до капитана, в коем чине он и прибыл на квартиру пенсионера Попугайкина.

Внимательно изучив деда, он шипящим голосом спросил: – Квартира Ивана Никаноровича Соскачева?

Судя по судорожным миганиям старика, это было так. Митя продолжил допрос потерявшегося деда: – А вы кем ему доводитесь, гражданин? – Я… я – его тесть. А почему «гражданин»?

Митя игнорировал вопрос и, слегка отпихнув плечом Попугайкина, зашел в квартиру.

Дед, отпрянув, удивленно спросил:

– А этот, как его, ордер у вас есть?

– Есть дедуля, все у меня есть. Назовите ваше имя.

– Попугайкин Петр Никанорович. А, собственно говоря, по какому поводу? За шпаной лучше бы следили, весь подъезд они загадили.

– И со шпаной разберемся. А вы вот что мне скажите: приходили к вам американцы?

– Ну, да. Приходили. И что из этого? Сейчас это не запрещено! Мы во время войны с ними союзниками были.

– С какой целью они к вам приходили? – неожиданно крикнул Шайкин и, подойдя вплотную к старику, просипел:

– В глаза мне смотреть!

Дед попятился назад, привычным движением взялся за сердце и, облизывая сухие губы, произнес:

– Вы что же это меня пугаете, товарищ капитан? Я уже человек старый…

– Зачем они к вам приходили?!!

– Да, Ваньку они искали.

– Зачем?!

– Денег он им должен.

– Много?

– Вроде, как пару миллионов долларов.

Митя довольно ухмыльнулся – предчувствие его не обмануло.

– Где Соскачев сейчас? – с трудом скрывая радость, спросил Шайкин.

Попугайкин почесал щетинистую щеку и медленно ответил:

– На Севере где-то… Дочка его в Мурманск искать поехала…

Что-то подсказало деду, что лучше солгать.

– Нашла его?

– Вроде бы, да.

– И где они находятся?

– У племянницы, – продолжал врать дед.

– Адрес?!

– Головлева 5, квартира 1, – первое, что пришло в голову, сказал Попугайкин.

– Ну, хорошо, старый. Больше пока вопросов к тебе нет. Но ты, в интересах следствия, помалкивай. Понял?

– Как тут не понять!

– Хорошо. Пока все. Ну, бывай!

Шайкин вышел в подъезд и громко хлопнул дверью.

Дед, довольно хихикая, пошел в свою комнату, чтобы переодеться и взять документы. Кляссеры на время были забыты.

Светло-серая «Волга», скрипя на ухабах несовершенствами конструкции, летела к югу. Мотор, из которого выжимали все, что только можно, яростно ревел.

– Слющай, брат! А зачем в Сочи свое спещищь? Дэвушка у тэби там? – спросил черноволосый водитель.

– Нет, мужчину одного ищу, – флегматично ответил Тони.

– Чего? Мужчину? – удивленно переспросил таксист-кавказец и подозрительно посмотрел на американца.

– Вы не так поняли. Ну, в смысле, знакомого, – заюлил Тони.

– Слющай, вот, что скажу. Я на своем красавцэ-машине всякых там не важу, понал! Таких, которые с мужчинамы дружит, сидэт тут нелза, – водитель остановил машину, – давай денга и иди пешком в свой Сочи.

Тони, пораженный столь необычно развернувшимися событиями, попытался все уладить:

– Вы меня совсем не так поняли. Мне очень даже нравятся девушки…

– А зачем тогда тэбэ этот, из Сочи каторий? – прищурил глаза кавказец.

– Просто мой знакомый.

– «Просто знакомий»! Из Краснодара в Сочи к «просто знакомим» не ездят! Виходы!

– Хорошо, я скажу! Он мне должен деньги.

– Другое дэло, дарагой! Настоящий джигит! Нос эму атрэж, рукы-ногы пэрэломай, а дэнгы забэры!

– Ну, такие методы средневековые я применять, конечно же, не буду…

– Какие «срэднэвэковые»?! Так всэ сэйчас дэлают! – перебил шофер.

– Как?! Конец двадцатого века, гуманность…

– Ти чо, бэлэна кушаль?! Он па другому нэ атдаст!

Тони задумался. Его знания о России становились все шире и шире.

– Может… возможно как-нибудь по-другому? – неуверенно спросил он.

– Нэт, дарагой! По другому нэкак. Зарэзат еще можешь. Но тогда дэнэг нэ будэт.

– А вы не смогли бы мне помочь? Я бы вам заплатил, – немного подумав, сказал Тони.

– Канэчно, памагу! А сколько дашь?

– Тысячу долларов.

– У-у-у-у!!! – утробный голос кавказца вырвался наружу и педаль газа соприкоснулась с поликом, – Я из нэго катлэта сдэлаю!

Таксист стал совершать такие дерзкие маневры и гнать машину с такой скоростью, что Энтони, поминутно от страха закрывая глаза, пожалел, что открылся кавказцу.

Микроавтобус со следователем Брыкиным на борту следовал в южном направлении. Станичник канючил:

– Ну, товарищ милиционер. Ну, куда же мы едем?

– На задание, – коротко отрезал следователь.

– У вас же свои машины есть. Отпустите меня, товарищ милиционер. Подохнут ведь куры.

– Рули и молчи.

– А за бензин кто заплатит? Туда двести километров, назад двести…

– Слушай, будешь ныть – реквизирую машину! Понял?!

Станичник притих, но через минуту снова принялся бубнить, но уже себе под нос. Куры, испытывая перегрузки, недовольно кудахтали.

Через час начались сложности. На подъезде к Горячему Ключу шоссе было перекрыто самым решительным образом. Многокилометровая пробка упиралась в два ставших поперек дороги БТРа. С полроты солдат отгоняли наиболее ретивых.

Брыкин с впавшим в полный ступор хозяином кур продрался на микроавтобусе к самому заграждению. Он долго махал своим удостоверением и сотрясал воздух какими-то уж слишком мифическими угрозами, пока не получил от солдата – первогодка довольно увесистого удара прикладом автомата в плечо. Капитан ретировался в микроавтобус к курам. Диким голосом он приказал прибывающему в прострации станичнику подавать назад. Однако было поздно – сзади их наглухо заблокировали без конца подъезжающие автомобили. Мало того, красные от гнева глаза Брыкина увидели, как по обочине проследовал пешим порядком Тони с каким-то кавказцем.

– Правэлно ти придумал, дарагой! Чэго в пробкэ стоят. Обойдом этот Клучык, а там машина поймаэм.

– Я тебе не сказал, Джабраил, но у нас есть конкуренты.

– Чиво?! Всэх пэрэрэжу!

– Нет, резать не надо, а вот поторопиться желательно.

К позднему вечеру напарники вышли к какой-то деревне. Сумерки уже загустели, и имело смысл заночевать. Тони постучался в ближайший дом.

Дверь открылась неожиданно быстро. Хорошо поставленный голос, свойственный военным, учителям и билетерам, резко прозвучал в темноте коридора:

– Плитку выгружайте в сарае. Куртки и обувь – заносите в дом!

Тони, опешивший, слегка попятился. Кавказец, привыкший ко всякому за время своей шоферской жизни, продвинулся вперед и громко сказал:

– Плэтка нэт с собой. Патом вэгрузым. Нас с другом начэват надо.

Свет в прихожей тут же зажегся и высокий худой человек, щуря глаза от яркой лампочки, тем же поставленным голосом, спросил:

– А вы разве не из «Карго»? Я их ждал.

Тони, решив, что переговоры лучше вести ему, выдвинулся вперед.

– Мы, видите ли, ехали в Сочи. Но дорога оцеплена. Оставили машину и обошли пешком Горячий Ключ. Но ночью мы не можем идти – сбились с пути. Не разрешили бы вы у вас переночевать? Мы заплатим.