Красная ярость пылает во мне. Но драться нельзя. Тут вам не Клетка. Демало сильнее меня и душой, и телом. Значит, надо извернуться. Использовать красную ярость головой, а не инстинктами. Я знаю, как он на меня действует. Нельзя снова утонуть в нем. Нельзя исчезнуть.

Я натягиваю красное платье. Затягиваю шнуровку. Смотрюсь в зеркало, верчусь и так, и этак. Низкий вырез, тесная талия. Молли такие носит. Я себя не узнаю. Выгляжу такой женственной. Наверное, того ему и надо.

Если знаешь слабое место врага, туда и бей. Мне надо выйти отсюда через пять минут. Время пошло.

Заталкиваю за вырез платья стеклянный флакончик. В животе все трепыхается. Вдыхаю поглубже и открываю дверь.

Демало за столом наливает вино в бокалы. Поднимает взгляд и замирает.

— Какая ты красивая, — говорит он. Подает мне вино. Подхожу, принимаю из его рук бокал.

— Тост, — говорит Демало. — За новый мир!

— За нас с тобой, — говорю я.

Мы пьем. У Демало тяжелый взгляд. Измученный. Надо его отвлечь, чтобы подлить зелье в вино.

— Еда на столе, — произносит он. — Поедим?

— У тебя усталый вид. — Забираю у него бокал и ставлю на стол вместе со своим. — Садись, — говорю ему.

Он слушается.

Я усаживаюсь к Демало на колени, лицом к нему. Обнимаю за шею. Стараюсь не чувствовать жар его рук у меня на талии, не замечать, как жжется Сердечный камень.

— Прости, что убежала утром, — говорю я. — Понимаешь… Никто еще не действовал на меня так, как ты. Это было слишком. Я хотела побыть одна и хорошенько подумать. О том, что ты сказал. Кто я и какой могу стать… Я поняла, что ты прав. Так, как сейчас, больше нельзя. Надо жить по-другому. По-новому.

Демало улыбается.

— Такая жизнь бесцельна, — продолжаю я. — Нет смысла мучиться и даже не постараться что-то исправить. Я хочу сделать наш мир лучше. Вместе с тобой.

— Я знал, что мы предназначены друг для друга, — отвечает Демало. — Сразу понял, еще когда тебя впервые увидел.

— Все время думаю о тебе, никак не могу перестать, — шепчу я. Соскальзываю с его колен и за руку веду в спальню. Как все просто, даже не верится. Вот она, сила красного платья. Мы садимся рядышком на кровати. Я убираю ему волосы со лба. — У тебя усталые глаза, — говорю.

— Голова иногда болит… — отвечает он. — Я ничего не могу с этим поделать.

— А я могу, — шепчу я. — Ложись, я сейчас.

Выхожу из комнаты, бросаюсь к столу и наливаю вино в бокалы. У одного краешек чуть-чуть надколот. Вытаскиваю из-за выреза платья темный пузырек. Рука холодная, как лед, но не дрожит. Вынимаю пробку и мысленно слышу голос Слима.

— Одна капля на чашку — человек проспит восемь часов. Две капли — будет спать целый день. Может, полтора.

— А три? — спрашиваю я.

— Самый долгий сон на свете, — отвечает Слим. — Применять с умом.

Оглядываюсь через плечо. Слышно, как Демало ходит по спальне. Задерживаю дыхание, капаю жидкость из пузырька в бокал со щербинкой. Одна капля. Две. Останавливаюсь в нерешительности.

Его усталые, измученные глаза.

Снова затыкаю пузыречек пробкой и прячу за вырез. Покачиваю бокал, чтобы перемешалось получше, и с двумя бокалами в руках возвращаюсь к Демало.

Он лежит на постели. Трет лоб рукой. Босиком, без рубашки. Ключ от двери в кармане штанов. Сажусь рядом. Подаю ему щербатый бокал. Мы пьем. Я вдруг спохватываюсь, что неизвестно, когда зелье подействует. Слим не сказал, а я не спросила. Теперь ругаю себя последними словами.

— Приляг, — говорит Демало. — Сними башмаки.

Ужасно не хочется, но я не могу придумать достойной отговорки. Снимаю башмаки и ложусь. Демало притягивает меня к себе. Крепко обнимает. Свечи бросают дрожащие тени на его лицо. Отсветы играют на гладкой груди. От него пахнет горным лесом в холодную темную ночь.

— Сразу лучше стало, — говорит он.

— Мне нравится вот это. — Я касаюсь татуировки у него против сердца. Алое восходящее солнце.

— Каждому тонтону делают такую, — объясняет Демало. — После того, как он докажет свою верность будущему Земли. Новому Эдему. И мне.

— Как они это доказывают? — спрашиваю я. — Убивают?

— Мы всего лишь очищаем загноившуюся рану, — отвечает Демало. — Ты делала то же самое. В Городе Надежды. На Полях Свободы.

— Значит, мне тоже такую надо, — усмехаюсь я.

Он касается обнаженной кожи прямо над сердцем. Меня пробирает дрожь.

— Нет, — говорит Демало. — Ты и так совершенна. — Он тянет за конец шнурка. Хочет распустить шнуровку. Нельзя, чтобы увидел пузырек! Я перехватываю его запястье. Получается слишком резко. Демало сдвигает брови.

— А это что? — Я трогаю пальцем серебряный браслет на его левой руке. Еще тогда, в палатке обратила внимание. На браслете вырезаны какие-то странные знаки.

— Ничего, — отвечает Демало. Высвобождает запястье. Наклоняется меня поцеловать. Я напрягаюсь.

— Что такое? — Демало задевает Сердечный камень и быстро отдергивает руку. — Горячо, — с удивлением произносит он.

— Это Сердечный камень, — отвечаю я. — Чем ближе твое сердечное желание, тем сильней нагревается.

— Значит, я твое сердечное желание? — спрашивает он.

— Так говорит камень, — отвечаю.

Пальцем обвожу контуры его лица. Медленно, невесомо. Лоб, брови. Скулы, нос, губы…

— Прости, — шепчу я. — Мне надо привыкнуть… к тебе.

— Я хотел тебе рассказать, — начинает Демало. — Я нашел нечто удивительное. Если мои догадки верны, это все изменит. Мы сможем…

— Ш-ш, — останавливаю я.

Его веки мало-помалу опускаются.

— Такая тяжесть в голове, — бормочет Демало. — Как будто меня затягивает под воду… А-ах! Вино. Ты что-то подсыпала в вино. Саба, ты убиваешь меня?

При свете свечи я вижу крохотное отражение в его глазах. Мое отражение.

Нежно целую его в губы.

— Прощай, Сет, — шепчу я. Его грудь поднимается и опускается. Поднимается и опускается. Дыхание становится ровней и глубже.

— Сет, — окликаю я. — Сет?

Не отвечает. Готов.

Выхватываю нож из-под ковра, отпираю дверь и выскакиваю на лестницу. Там подбираю повыше красное платье и с башмаками в руке бросаюсь бегом. Босые ноги ступают бесшумно. В воздухе стоит густая ночная тишина. По длинному, длинному коридору, мимо запертой комнаты, где командир с безвольным подбородком видит во сне вороньё.

Насколько могу судить, я пробыла у Демало всего несколько минут. Но его комната, его палатка, тот подземный зал Разрушителей — все это вне времени. Реальная жизнь там останавливается. Вот и здесь — не видно неба и невозможно определить, сколько времени прошло.

Томмо, наверное, давно уже прицепил веревку к окну. Волнуется, где я. А если все уже ушли без меня? Как мне тогда выбираться? И ведь сама виновата, больше никто. Заклинило меня отомстить, а надо было об Эмми думать. Прав Лу. Джек — мое наваждение.

Вдруг чуть дальше по коридору открывается дверь. Я прижимаюсь к стене. Выходят двое тонтонов. Останавливаются, разговаривают вполголоса. Я не дышу. Не мигаю даже. Сжимаю нож изо всех сил. Мысленно кричу тонтонам валите отсюда! Что-то капает на голову. Горячо. Больно. Поднимаю глаза. Я стою прямо под свечой. Капля горячего воска падает на лоб. Я даже не вздрагиваю. Наконец-то сдвинулись с места, продолжают разговор на ходу. Позволяю себе перевести дух, поморщиться от боли. Выжидаю, пока затихнут шаги, и направляюсь в ту же сторону.

Наконец-то! Железная лестница, что идет посередине здания, точно хребет. Путь свободен. Сбегаю на этаж ниже, без единого звука, нож наготове, сапоги в руке.

Так, третий этаж, любое окно. Привязать веревку и спуститься к нашим в лодку. На последней ступеньке замечаю краем глаза какое-то движение. Тонтон открывает дверь и входит в комнату. Слева, на той стороне, где озеро. Я покрываюсь гусиной кожей. Знакомый затылок. Маячил перед глазами всю дорогу до Полей Свободы. Сердечный камень опять нагревается.

Джек.