— Неплохая мысль, но как бы не переборщить!

— Свою норму я знаю, Вахтанг Николаевич.

— Наш гость — человек вольный, неженатый. Давайте предложим ему оригинальные здравицы. Зухрия, начинай.

— Если из четверых родивших в семье детей двое походят на отца, значит, это отец по совместительству, если не похож ни один, значит, это отец, не вмешивающийся в чужие дела, если же все четверо его копии, значит, он — отец-молодец. Пожелаем же нашему гостю быть отцом-молодцом!

— Отец-молодец, когда у вас родится четвертый ребенок, мы с Зухрией непременно приедем поздравить вас! — Вахтанг бросил быстрый взгляд на Зухрию.

Гость поднял рюмку.

— Насколько мне известно, здесь не все отягощены семьями, поэтому я желаю себе и Вахтангу встретить каждому свою Джоконду, которым мы смело могли бы смотреть в глаза независимо от наших финансовых возможностей.

— Таких Джоконд нет на свете, Владимир Борисович, — усмехнулся Вахтанг, — недаром говорится, самый слаженный дуэт — это женщины и финансы. Я хочу выпить за здоровье Зухрии, но не как сотрудницы, а как моего друга. Наша дружба — это не содружество черепахи и скорпиона, которые зависят друг от друга. Скорпион, сидящий на спине у черепахи, думает: если я ее укушу, она сбросит меня в воду, а если не укушу, я изменю своим правилам. Поэтому он не знает, как быть. В отличие от скорпиона Зухрия все знает, и благодаря дружбе и сотрудничеству мы одолеем любую крепость в лесном хозяйстве.

— Как вам не стыдно, Вахтанг, сравнивать меня со скорпионом!

— Мы — деловые партнеры, и ничего больше. А когда это будет не так, я подниму другой тост.

Компания порядком захмелела. Есть уже никому не хотелось, да и водка с пивом застревала в горле. Тогда Вахтанг решил закруглиться и провозгласил тост за хороших людей, потому что именно такими представлялись ему все присутствовавшие.

Зухрия в соседней комнате стала устраиваться на ночлег. Мужчины улеглись тут же, в гостиной на полу. Проснувшись утром, Вахтанг обнаружил, что укрыт пледом. Он встал, надел туфли и вышел на балкон. В небе сияла радуга. Потрясенный, он замер на месте. От этой неземной красоты у него перехватило дыхание. Он даже не услышал, когда к нему подошла Зухрия.

— А я обижена на вас, — вдруг негромко произнесла она, — только проснулась, сразу ваше сравнение со скорпионом вспомнилось.

— Зухрия, вы же знаете, что нравитесь мне.

— Как скорпион?

Вахтанг неожиданно обнял ее и поцеловал. Зухрия не стала вырываться. Они спустились с балкона и через некоторое время вошли в лесную полосу саксаула. Земля была еще холодной. Он повернул ее лицом к дереву. Зухрия обхватила руками ствол саксаула и нагнулась. Вахтанг задрал ей платье, проник в ее лоно и только тогда отметил, что она без трусиков. Это был их первый сексуальный контакт.

У всех было прекрасное настроение. Выпив на похмелье, стали собираться в Астрахань. В машине Вахтанг не выпускал из своей руки руку Зухрии. Проведя ладонью по ее руке, он вдруг почувствовал, что рука ее грубая, несуразная. Бросил взгляд на ее ноги, и они не отличались красотой. Он вспомнил притчу из книги «Кабус-наме», в которой говорилось, что пропорции тела индоевропейской женщины в большей степени соответствуют общепринятым стандартам, тем не менее она чаще всего бывает некрасивой. А азиатки, отличающиеся нестандартностью пропорций, чаще всего красивы и обворожительны. Зухрия была ходячим подтверждением этого положения. Вахтанг никогда не присматривался к отдельным частям ее тела. Он воспринимал ее в целом, и она казалась ему красивой.

Вахтанг с гостем проводили Зухрию до дому, она пригласила их войти, но Вахтанг отказался. На другой день он проводил Владимира Борисовича в Москву и с облегчением вздохнул.

Валентина Елизаровна, хозяйка квартиры, была недовольна его отсутствием — оказывается, она сдала комнату потому, что ей приятно мужское общество, а Вахтанг не приходит по ночам, заставляет ее нервничать. Вчера она, к примеру, не спала всю ночь.

— Виноват, Елизаровна, — засмеялся Вахтанг, чмокая ее в щеку.

— Взяток не принимаю, — смягчилась пожилая дама.

— Елизаровна, в чем дело, в доме — никаких запасов, ваша обязанность напоминать мне об этом! — ласково упрекнул ее Вахтанг.

Кроме платы за комнату Вахтанг обязался снабжать хозяйку продуктами. Валентина Елизаровна в свою очередь взяла на себя заботы о его питании.

— Послезавтра, Вахтанг Николаевич, день моего рождения, но сколько мне исполнится, не скажу.

— Годы на вас не отражаются, так что не имеет значения, сколько вам стукнет. Где мы отметим этот день, дома или в ресторане?

— Если возьмешь на себя роль кавалера, сходим в ресторан, и не надо покупать мне подарка. Если же роль моего кавалера тебе не по душе, отметим это событие дома, я позову своих старушек. Правда, я не люблю бывать с ними, мне с ними скучно.

— Ваш покорный раб послезавтра вечером приглашает вас в фирменный ресторан «Астрахань». Такси подъедет к подъезду ровно в половине восьмого. — Вахтанг приник к ее руке.

Валентина Елизаровна, довольно улыбаясь, потрепала его по щеке.

— Знаешь, как искупить свою вину, — пробурчала она.

Как и было обещано, в назначенный день к подъезду подкатило такси. Вахтанг не стал подниматься, шофер посигналил снизу, возвещая о приезде машины. Валентина Елизаровна не заставила себя ждать. Она появилась в дверях подъезда празднично одетая, довольно улыбающаяся. Вахтанг вышел из машины, открыл ей дверцу и с почетом усадил.

В ресторане они сели за четырехместный столик. По просьбе Вахтанга заказывала Валентина Елизаровна. Вахтанг подозвал знаком продавщицу цветов и купил своей даме небольшой букетик. Затем поднял тост за здоровье Валентины Елизаровны, пожелал здоровья и долгой жизни.

— Сбрось вы лет двадцать, — польстил он ей, — вас непременно похитили бы. За что, как вы думаете, женщин любят днем? За их достоинства. Ночью же любят за их грехи. Вы — настоящая женщина, ибо вас характеризует и то, и другое.

— Сегодня ты на должной высоте. Твои грехи позабыты, ты амнистирован, — в тон ему отвечала Валентина Елизаровна.

— Серьезно?

— Почему ты не женишься, Вахтанг, вокруг столько прекрасных женщин!

— Я так люблю себя, что мне кажется, связать свою судьбу с одной-единственной женщиной — значит изменить самому себе. И потом, женятся глупцы, умные берут взаймы, а потом возвращают назад.

— Я была дважды замужем. Второй муж взял меня с ребенком. Если бы молодежь тогда рассуждала, как ты сейчас, я осталась бы одинокой.

— Такой, как вы, мои теории не касаются. Мне кажется, любая женщина стремится закабалить мужчину из-за той обязательной дани, которую ей приходится платить ради своего удовольствия, а всякого рода контрибуцию — возложить на мужчину, а мужчина же, в свою очередь, стремится получить удовольствие от всех женщин, и притом даром.

— Ты неисправимый бобыль, Вахтанг, тебя не соблазнишь!

— Потому что таких женщин, как вы, наперечет, — он пригласил ее на танец. Валентина Елизаровна, похоже, в молодости неплохо танцевала, и сейчас в ее движениях сквозило изящество.

Однако современный танец пришелся ей не по душе.

— Ты знаешь, Вахтанг, душой я молода, я всегда — на стороне молодежи, но этот танец… каждый танцует сам по себе. Вся прелесть танца в том, что ты сливаешься с партнером, и оба они постепенно как бы отдаются друг другу. А когда смотришь на этих, — она глазами указала на извивающихся в экстазе молодых парня и девушку, — такое ощущение, что они прямо отсюда нырнут в постель.

— Ничего не поделаешь — мода!

— Не понимаю такую моду, когда в отношениях между мужчиной и женщиной нет смака, такая мода недолговечна.

Танец закончился, и Вахтанг со своей дамой собрались домой. Вахтанг захватил с собой из ресторана бутылку шампанского и плитку шоколада.

— Вы не устали? — спросил он.

— Напротив, у меня такое чувство, что веселье только начинается! — она вышла в кухню и через некоторое время принесла на подносе две чашки кофе и два пустых фужера. Лицо ее сияло.