– Но вы согласитесь с тем, что континентальная Европа – глупо говорить о континентальной Европе, – но она и в самом деле самодостаточна и ни одна ее часть не похожа на Англию. Англия уникальна. Возьмите еще желе. Я хотела сказать, что континентальная Европа, хорошо это или нет, интересуется идеями. Ее Литература и Искусство обладают тем, что можно назвать причудой незримого, которая сохраняется, даже несмотря на декаданс и претенциозность. В Англии больше свободы действия, но за свободой мысли отправляйтесь в бюрократическую Пруссию. Там люди со смирением обсуждают жизненно важные вопросы, которые нам кажутся недостойными внимания.

– Я не хочу ехать в Пруссию, – сказала миссис Уилкокс, – даже чтобы посмотреть на такую интересную картину, которую вы описали. А для смиренных обсуждений я уже слишком стара. Мы в Говардс-Энде ничего не обсуждаем.

– Значит, вы должны это делать, – настаивала Маргарет. – Обсуждение поддерживает жизнь в доме. Дом не может стоять только благодаря кирпичной кладке.

– Но он не может стоять и без нее, – проговорила миссис Уилкокс, неожиданно подхватив мысль Маргарет и вселив в первый и последний раз слабую надежду в душах «очаровательных людей». – Он не может стоять без нее, и иногда мне кажется… Но я не могу рассчитывать, что ваше поколение согласится со мной, потому что даже моя дочь со мной не согласна.

– Не обращайте внимания ни на нас, ни на нее. Пожалуйста, скажите, что вы думаете!

– Иногда я думаю, что разумнее оставить действия и обсуждения мужчинам.

Наступила тишина.

– Не стану спорить, что доводы против женского избирательного права действительно очень сильны, – сказала девушка напротив, наклонившись вперед и кроша хлеб.

– Сильны? Я никогда не интересовалась доводами. Только благодарю судьбу, что мне не надо голосовать.

– Но мы ведь говорили не о голосовании, правда? – вступила в разговор Маргарет. – Разве наши разногласия не касаются более широкого круга проблем, миссис Уилкокс? Надо ли женщинам оставаться там, где они находятся с древнейших времен, или же, если мужчины уже зашли так далеко, женщинам тоже можно немного пройти вперед? Я полагаю, что можно. Я бы даже допустила биологические перемены.

– Не знаю, не знаю.

– Мне пора возвращаться в свой нависающий пакгауз, – сказал молодой человек. – Они там стали безобразно строго следить за сотрудниками.

Поднялась и миссис Уилкокс.

– О, пойдемте ненадолго наверх. Мисс Квестед будет играть. Вам нравится Макдауэлл?[22] Вас не смущает, что у него только две темы? Но если вам и в самом деле пора, я вас провожу. Даже от кофе откажетесь?

Они вышли из столовой, закрыв за собой дверь.

– Какую интересную жизнь вы все ведете в Лондоне, – сказала миссис Уилкокс, застегивая жакет.

– Вовсе нет, – ответила Маргарет с неожиданным отвращением. – Мы ведем жизнь болтливых обезьян. Миссис Уилкокс, право, где-то в глубине у нас всех есть что-то тихое и прочное. Честное слово, есть. У всех моих друзей. И не делайте вид, что вам понравился обед, потому что он вам совсем не понравился, но в знак прощения приходите снова – одна – или пригласите меня к себе.

– Я привыкла общаться с молодежью, – сказала миссис Уилкокс, и с каждым произнесенным ею словом очертания известных вещей расплывались все больше. – Дома я слышу много разговоров, потому что мы, как и вы, часто приглашаем гостей. Правда, у нас больше говорят о спорте и политике. Но я действительно получила удовольствие от обеда, мисс Шлегель, дорогая, я совсем не притворяюсь, только жаль, что я не смогла принять больше участия в беседе. Дело в том, что, во-первых, я сегодня не очень хорошо себя чувствую. А во-вторых, вы, молодежь, так быстро рассуждаете, что я как-то теряю нить. Чарльз такой же, Долли такая же, но все мы в одной лодке, молодые и старые. Я никогда об этом не забываю.

Они помолчали. Потом с новым чувством пожали друг другу руки. Когда Маргарет вновь вошла в столовую, беседа резко прервалась: ее друзья обсуждали новую знакомую и пришли к выводу, что она неинтересная.

Прошло несколько дней.

Была ли миссис Уилкокс из тех неприятных людей – а таких немало, – кто сначала заманивает нас своей искренностью, а потом отворачивается? Они пробуждают наш интерес и симпатию, заставляют нас бессмысленно тратить на них свои душевные силы, а потом делают вид, что нас нет. Когда в этот процесс вовлекается и физическая страсть, для такого поведения существует определенное название: «флирт», – и если он заходит слишком далеко, то наказывается по закону. Но никакой закон – да и никакое общественное мнение – не осуждает тех, кто кокетничает с дружбой, хотя причиняемая ими тупая боль, чувство затраченных понапрасну усилий и опустошенности иногда бывают столь же невыносимыми. Не была ли миссис Уилкокс как раз из таких людей?

Поначалу Маргарет испугалась, что это так, ибо с присущим лондонцам нетерпением хотела все решить сразу. Она не доверяла периодам затишья, которые необходимы для созревания истинного чувства. Стремясь записать миссис Уилкокс в друзья, она настаивала на соответствующих ритуалах, письменно в том числе, тем более что все семейство Уилкоксов разъехалось и обстановка сложилась самая благоприятная. Но пожилая женщина не склонна была торопиться. Она отказывалась вливаться в компанию, собиравшуюся на Уикем-плейс, вновь обсуждать историю с Хелен и Полом, которую Маргарет попыталась использовать, чтобы быстрее добиться желаемого результата. Миссис Уилкокс не торопила время, а быть может, наоборот, отдалась его течению, и когда наступил решающий момент, все уже было готово.

Момент этот пришел, когда Маргарет получила записку: не присоединится ли мисс Шлегель к миссис Уилкокс, когда та отправится за покупками? Близится Рождество, а миссис Уилкокс не успевает купить подарки. Ей пришлось несколько дней побыть в постели, и теперь надобно наверстать упущенное. Маргарет приняла приглашение, и одним унылым утром, в одиннадцать часов, они выехали из дома в одноконном двухместном экипаже.

– Прежде всего, – начала Маргарет, – нужно составить список и отмечать галочкой фамилии. Так всегда делает моя тетушка, да и туман может в любой момент усилиться. У вас есть идеи?

– Я думала, мы пойдем в «Харродс» или «Хеймаркет сторс», – неуверенно проговорила миссис Уилкокс. – Там наверняка все есть. Ходить по магазинам не мой конек. Меня этот гомон все время сбивает с толку, но ваша тетушка права – нужно непременно составить список. Так что возьмите блокнот и напишите свое имя вверху страницы.

– Ура! – сказала Маргарет, выполняя просьбу. – Как мило с вашей стороны начать с меня!

Но дорогого подарка ей не хотелось. Их знакомство было скорее особенным, чем близким, и она интуитивно догадывалась, что клану Уилкоксов не понравится, если на человека со стороны будут потрачены значительные средства. Даже не столь многочисленным семьям это не понравилось бы. Маргарет не хотелось, чтобы ее сочли второй Хелен, которая хватает подарки, раз не удалось ухватить жениха; в равной мере ее не привлекала и участь тетушки Джули, подвергшейся оскорблениям со стороны Чарльза. Лучше было проявить в желаниях сдержанность, и Маргарет добавила:

– Пожалуй, мне не хочется рождественского подарка. Нет, он мне ни к чему.

– Отчего же?

– Оттого что у меня есть некоторые странные идеи по поводу Рождества. Оттого что я могу себе позволить купить все, что мне нужно. Для меня лучше приобрести больше друзей, а не вещей.

– Мне хотелось бы подарить вам что-то такое, что было бы достойно нашего знакомства, мисс Шлегель, в память о доброте, которую вы проявляли ко мне за две недели, что я жила в одиночестве. Так получилось, что все разъехались, а вы не давали мне предаваться грусти. Ведь я вообще-то склонна грустить.

– Если это так, – сказала Маргарет, – если я вам и в самом деле пригодилась, о чем даже не подозревала, то у вас не получится дать мне взамен ничего материального.