Их приняли с искренней сердечностью и наилучшим образом. Впрочем, Энн и так очень хорошо знала, что Главный Дом, как правило, был меньше всего повинен в возникающих сложностях. Полчаса незаметно пролетели за приятной беседой, и Энн вовсе не удивилась, что, в конце концов, Мэри настоятельно пригласила обеих мисс Масгроув прогуляться вместе с ними.
Глава 6
Еще до этого визита в Апперкросс Энн прекрасно знала, что переезд из одной семьи в другую, пусть даже живущую на расстоянии всего трех миль, довольно часто означает необходимость столкнуться с абсолютно непохожими разговорами, мнениями и взглядами на жизнь. Она всегда поражалась этой разнице, когда гостила здесь раньше, и всегда хотела, чтобы и другие Эллиоты имели возможность увидеть, насколько мало значения здесь придавалось вещам, которые постоянно были темой для разговора и предметом неослабного внимания в Киллинч-Холле. Однако, несмотря на весь этот опыт, оказалось, что ей был необходим еще один урок, чтобы до конца осознать, насколько незначителен человек за пределами собственного круга. Она приехала в Апперкросс, переполненная чувствами и переживаниями, занимавшими в течение многих недель оба дома в Киллинче, и, разумеется, она ожидала куда больше интереса и сочувствия, чем то, что выразилось в весьма похожих между собой вопросах господина и госпожи Масгроув: «Итак, мисс Энн, сэр Уолтер и ваша сестра уехали?» и «И в какой же части Бата они, по-вашему, предпочтут обосноваться?». В свою очередь, юные леди добавили только: «Надеемся, что МЫ будем в Бате зимой. Но помни, папочка, если мы поедем, то должны жить в соответствующих условиях. И, ради бога, только не на твоей любимой Королевской площади!». Что же касается Мэри, то она лишь озабоченно добавила: «Хорошо же мне будет, когда вы все уедете веселиться в Бат!».
Энн решила, что впредь постарается не замыкаться так на собственных переживаниях, и еще раз поблагодарила Бога за такого действительно неравнодушного друга, как леди Рассел.
Мужчины семейства Масгроув были заняты собственными делами, у них были лошади, собаки и газеты, которые требовали внимания. Женщины же все свое время отдавали дому, соседям, платьям, танцам и музыке. Энн показалось весьма разумным, что каждое маленькое общество предписывает своим членам сугубо определенные интересы, и надеялась, что пройдет не так уж много времени, и она тоже что-то будет значить в этом маленьком мирке, в который она была перенесена силою обстоятельств. Учитывая, что ей предстояло провести в Апперкроссе по меньшей мере два месяца, она сочла себя просто обязанной как можно более полно переключить свое воображение, свою память и мысли на Апперкросс.
Энн не боялась этих двух месяцев. Мэри была не столь холодна и отчуждена, как Элизабет, и более доступна. Да и ничто другое в Коттедже не мешало приятному времяпрепровождению. С мужем сестры отношения ее всегда были самыми дружескими, что же касается детей, которые любили ее почти также, как свою мать, а уважали значительно больше, то общение с ними было для нее интересным, забавляло и позволяло полностью раскрыться.
Чарльз Масгроув был вежлив и дружелюбен. По уму и характеру он, безусловно, превосходил жену, но превосходство это не было столь критично, чтобы союз их вызывал сожаление. Чарльз не мог похвастать ни какими-то выдающимися способностями, ни изяществом речи, ни особой утонченностью, хотя Энн и леди Рассел допускали, что более подходящая жена могла бы сделать его намного лучше. Действительно умная женщина сумела бы придать цельность его характеру, а его привычкам и стремлениям – полезность, рациональность и элегантность. Сейчас же единственной его страстью был спорт, и время растрачивалось по пустякам, без какой-либо пользы: ни книги, ни что бы то ни было еще, его не интересовали. Он всегда находился в прекрасном расположении духа, на которое почти не влияли периодические депрессии жены, и стоически переносил ее капризы, что вызывало восхищение Энн. В целом, хотя у них частенько возникали небольшие разногласия (Энн рада была бы не иметь к этому отношения, но и муж, и жена постоянно обращались к ней за разрешением своих споров), они, видимо, могли считаться счастливой семьей. Их объединяло желание иметь побольше денег и получить от отца Чарльза какой-нибудь внушительный подарок, но здесь, как и по многим другим вопросам его позиция была менее предосудительна: тогда как Мэри считала просто постыдным то, что такой подарок не был сделан, он признавал, что у отца могло найтись для денег другое применение, да и вообще, он имел право тратить их, как хотел.
Что же касается воспитания детей, то его теории на этот счет были намного лучше, чем ее, да и на деле у него все получалось не так плохо. – «Я мог бы управляться с ними гораздо лучше, если бы Мэри не вмешивалась», – частенько говорил он, и Энн ему верила, тогда как выслушивая жалобы Мэри, («Чарльз настолько избаловал детей, что я совершенно не могу добиться от них послушания»), она не испытывала ни малейшего желания подтвердить ее правоту.
Самым малоприятным в положении Энн было как раз то, что все изливали на нее свои откровения, и она невольно оказывалась в центре всевозможных жалоб и претензий, которые поверяли ей представители как старшего, так и младшего поколений Масгроувов. Поскольку было известно, что она имеет некоторое влияние на сестру, ее часто просили – кто прямо, кто намеками, – использовать это влияние, сильно преувеличивая, при этом, его возможности.
«Постарайтесь убедить Мэри не представлять себя постоянно больной», – таковы были просьбы Чарльза. Мэри же, когда была не в лучшем настроении, говорила примерно следующее:
«Уверена, что если бы Чарльз увидел, как я умираю, он и тогда не поверил бы, что со мной что-то не так. Если бы ты захотела, Энн, то смогла бы убедить его, что я действительно очень больна – гораздо серьезнее, чем говорю».
Мэри заявляла: «Я терпеть не могу отправлять детей в Главный Дом, хотя бабушка всегда хочет их видеть. Она во всем им потакает, балует, как только может, да еще кормит таким количеством сладостей, что они непременно приезжают домой больные и весь день капризничают». А госпожа Масгроув, в свою очередь, едва оставшись наедине с Энн, немедленно пожаловалась: «О, мисс Энн, я бы так хотела, чтобы миссис Чарльз хоть немного научилась у вас обращению с детьми. С вами они просто неузнаваемы, хотя вообще-то их совершенно неправильно воспитывают. Как жаль, что вы не можете повлиять на сестру! Бедняжки, они такие милые и здоровенькие – я говорю это совершенно беспристрастно, – но миссис Чарльз понятия не имеет, как следует обращаться с детьми. Прости меня Господи, иногда они бывают совершенно невыносимы! Уверяю вас, мисс Энн, если бы не это, я была бы рада видеть их в моем доме гораздо чаще. Я полагаю, миссис Чарльз недовольна, что я так редко их приглашаю, но вы же понимаете, мне все время приходится их одергивать: «не делайте то, не делайте это», и все время кормить пирожными, чтобы хоть как-то удерживать в рамках, а все это чрезвычайно вредно для детей».
Мэри говорила, также, следующее: «Миссис Масгроув настолько уверена в своих слугах, что считает преступлением малейшее сомнение в их преданности и самоотверженности. А между тем я точно знаю, что ее старшая горничная и прачка, вместо того, чтобы выполнять свои обязанности, целыми днями слоняются по деревне. Я встречаю их всюду, куда бы не пошла, и уж точно невозможно дважды зайти в детскую и не увидеть их. Если бы Джемима не была самой преданной и надежной на свете гувернанткой, то это вполне могло бы испортить ее, потому что, по ее словам, они все время уговаривают ее прогуляться вместе с ними».
Госпожа Масгроув, впрочем, не отставала: «Я никогда не вмешиваюсь в дела невестки, потому что знаю, что это не принесет пользы, но ВАМ я могу сказать, мисс Энн, потому что вы, возможно, сумеете исправить положение. Дело в том, что я не очень хорошего мнения о ее гувернантке. О ней рассказывают странные вещи, и потом, она все время слоняется без дела. Кроме того, она слишком хорошо одета – это может плохо влиять на других слуг. Я знаю, что миссис Чарльз готова на нее молиться, но теперь, когда я намекнула вам, как обстоят дела, вы можете быть настороже и, если заметите что-нибудь, не сомневайтесь и скажите, что об этом думаете».
