Предполагалось, что этим вечером семейство из Главного Дома нанесет визит в Коттедж. Поскольку время года уже не располагало к пешим прогулкам, то все уже начали прислушиваться, не едет ли экипаж, когда в комнату вошла младшая мисс Масгроув. Мэри была немедленно охвачена мрачным подозрением, что она пришла извиниться за остальных, и им придется провести вечер в одиночестве, но Луиза объяснила, что шла пешком только затем, чтобы в экипаже, в котором везли арфу, было больше места.

– Я вам все объясню, – сказала девушка. – Я пришла раньше еще и затем, чтобы предупредить вас, что папа и маман сегодня вечером не в духе. Особенно маман. Она так много думает о бедном Ричарде! Поэтому мы решили привезти арфу – она развлечет ее больше, чем фортепиано. Я расскажу вам, почему она в плохом настроении. Когда сегодня утром приезжали Крофты (они ведь потом были и у вас, не правда ли?), то они между прочим упомянули, что брат миссис Крофт, капитан Вентворф, только что вернулся в Англию (его списали или что-то в этом роде), и почти сразу едет их проведать. К несчастью, когда они уехали, маман пришло в голову, что Вентворф или кто-то с очень похожей фамилией, был когда-то капитаном бедного Ричарда – не знаю, когда и где, но довольно задолго до смерти бедняжки. Пересмотрев все его письма и вещи, она выяснила, что это действительно так, и теперь уверена, что это тот самый человек Она решительно ни о чем другом не может думать – только о нем и о бедняжке Ричарде. Так что все мы должны быть как можно веселее, чтобы отвлечь ее от грустных мыслей.

Правдой в этой патетичной семейной истории было то, что у четы Масгроувов, к несчастью, был очень беспокойный, никчемный и склонный создавать всем проблемы сын, которого они, к счастью для себя, лишились раньше, чем ему исполнилось 20 лет. Правдой было также то, что его отправили в море, потому что на берегу он был туп и неуправляем, что семья никогда о нем особенно не заботилась, чего он, впрочем, и не заслуживал, редко что-либо о нем слышала и почти не оплакивала, когда обстоятельства его смерти стали, наконец, известны в Апперкроссе двумя годами раньше описываемых событий.

И хотя сейчас сестры делали для него все, что могли, называя его «бедняжкой Ричардом», он был всего лишь тупоголовым, бесчувственным, бесперспективным Диком Масгроувом, который ни в жизни, ни в смерти не сделал ничего, чтобы стать достойным большего, чем просто куцее и невыразительное «Дик».

Он несколько лет провел в море и поменял множество кораблей, как это обычно бывает во Флоте (впрочем, с теми, от кого капитаны хотят избавиться, это случается особенно часто). Так вот, переходя с корабля на корабль, он оказался на борту фрегата «Лакония», капитаном которого был Фредерик Вентворф, под чьим командованием он и служил 6 месяцев. Именно под влиянием капитана и были написаны те единственные два письма, которые за все время отсутствия сына получили родители, – два абсолютно равнодушных письма. Все остальное время он только просил денег. Капитан упоминался в обоих письмах, но Масгроувы не вникали в подобные детали: имена людей и названия кораблей были настолько им не интересны, что в то время имя «Вентворф» едва ли произвело хоть какое-то впечатление. То, что теперь госпожа Масгроув неожиданно связала это имя со своим сыном, можно объяснить разве что причудами памяти. Она нашла письма, а в них – подтверждение своим догадкам. Перечитать эти письма заново после столь долгого перерыва, когда сына уже нет в живых, а все его недостатки несколько забылись, оказалось тяжелым испытанием, которое ввергло ее в более сильную скорбь, чем когда-то – известие о его смерти. Господин Масгроув также переживал нечто подобное, хотя и в более сдержанной форме. Поэтому, приехав в Коттедж, они в первую очередь хотели еще раз поведать сочувствующим слушателям эту печальную историю, а затем насколько возможно утешиться в бодро настроенном обществе.

В этот вечер все много говорили о капитане Вентворфе, повторяли его имя, вспоминали прошлые годы и, наконец, определились, что возможно или, даже, скорее всего, это и есть тот самый капитан Вентворф, с которым они несколько раз встречались, вернувшись из Клифтона, – очень приятный молодой человек. Правда, никто не мог с точностью сказать, было ли это 7 или 8 лет назад. Надо ли говорить, что все это было сущей пыткой для нервов Энн, однако она решила, что ей следует приучить себя к этому. Если он действительно должен сюда приехать, ей придется стать безразличной ко всему, что с ним связано. Ведь мало того, что он должен был приехать в Киллинч-Холл и при том весьма скоро, – все осложнялось еще и тем, что Масгроувы, растроганные его добротой к бедняжке Дику, и преисполненные уважения к человеку, под командованием которого целых шесть месяцев находился их сын, (упомянувший, кстати своего капитана в письме колоритной, хотя и не слишком грамотной фразой: «Стоящий мужик, только уж больно придирается по части учебы 3»), были полны решимости немедленно познакомиться с ним, как только представится возможность. Когда с этой темой было покончено, вечер пошел своим чередом.

Всего через несколько дней пришло известие, что капитан Вентворф приехал в Киллинч. Господин Масгроув немедленно нанес ему визит и вернулся в полном восторге. Капитана пригласили на ужин к Крофтам в конце следующей недели, причем господин Масгроув был несказанно разочарован тем, что нельзя было назначить более близкий день – настолько ему не терпелось выказать этому человеку свою признательность, увидеть его в своем доме и угостить самыми крепкими и лучшими напитками из своих погребов. Итак, должна была пройти неделя – ВСЕГО неделя с точки зрения Энн, – и они должны будут встретиться. Впрочем, как выяснилось, даже на неделю спокойствия Энн не могла рассчитывать.

Капитан воспользовался любезным предложением господина Масгроува очень скоро, и как раз в это самое время Энн едва не поехала в Главный Дом. Она и Мэри уже практически выезжали и, как выяснилось позднее, непременно встретились бы с гостем, если бы неожиданное несчастье не расстроило их планы. Случилось так, что старший сын Мэри неудачно упал и сильно расшибся. Все было настолько серьёзно, что о поездке не могло быть и речи. Однако, даже отчаянно переживая за ребенка, Энн не смогла остаться равнодушной, когда узнала о едва не состоявшейся встрече.

У мальчика была смещена ключица и, что хуже всего, он сильно ушибся спиной, и последствия могли быть непредсказуемы. Это был день, полный переживаний, и Энн приходилось заниматься всем сразу: надо было послать за врачом, найти и привести отца ребенка, не дать Мэри впасть в истерику, руководить слугами, не пускать в комнату младшего ребенка и всячески утешать и успокаивать старшего. За всеми этими делами она не сразу вспомнила послать известие в Главный Дом, а когда сделала это, то вместо помощников получила еще одну проблему в лице немедленно примчавшихся перепуганных родственников, которые задавали, к тому же, бесчисленное количество вопросов.

Первым утешением стал приезд Чарльза, который избавил Энн от необходимости заботиться о Мэри, второе же утешение явилось в лице врача. До его прибытия неопределенность ситуации порождала самые худшие предположения: все подозревали серьезную травму, но никто не знал, в каком именно месте. Теперь же, когда ключицу благополучно вправили, все начали надеяться на лучшее, хотя врач не перестал еще ощупывать ребенка, имел весьма суровый вид и продолжал давать рекомендации. Наконец, все вышли из комнаты и даже смогли пообедать в более менее приемлемом состоянии духа. Уже буквально перед отъездом, немного отвлекшись от мыслей о племяннике, юные мисс Масгроув смогли рассказать хозяевам подробности визита капитана Вентворфа. Девушки даже задержались на несколько минут, чтобы сообщить, что они обе буквально без ума от него, что он в тысячу раз красивее и обаятельнее, чем кто бы то ни было из знакомых мужчин, что они были сначала несказанно счастливы, когда отец предложил ему остаться на ужин, потом несказанно огорчены, когда гость вежливо отказался, а потом опять счастливы, когда он, уступив настояниям хозяев, обещал ужинать у них завтра – да, да, именно завтра! Кроме того, это обещание было сделано в такой приятной манере, как будто он понял причины столь настойчивого гостеприимства именно так, как следовало. Да и вообще, он выглядит и говорит настолько изысканно, что они обе просто в совершенном восторге. Выпалив все это на одном дыхании, девушки побежали догонять экипаж, причем обе были веселы и почти влюблены, и уж конечно думали гораздо больше о капитане Вентворфе, чем о маленьком Чарльзе.