Осторожно пробираясь между лужами по краю поля, Эшли выбрала место, откуда могла наблюдать, как Хоуп руководит командой. Потеряшка был привязан в конце скамейки; увидев Эшли, он приветственно постучал хвостом и снова опустил голову на лапы. «Ну чем не лев?» — подумала она. Львы в Африке часто спят часов по двадцать в сутки, и Потеряшка приближался к этой норме, хотя в остальном его повадки не особенно походили на львиные. Иногда Эшли казалось, что и они сами, возможно, не выжили бы, если бы не пес. Ее огорчало, что мать не сознает, насколько важен для них Потеряшка. Метафорически выражаясь, он был спасателем, поводырем и сторожем. Теперь он состарился и практически отошел от дел, но оставался для них почти братом.

Эшли обвела взглядом тянувшийся в отдалении ряд холмов. Местные жители называют Холиоук горным кряжем, но это явное преувеличение. Вот Скалистые горы — это горы, а здешние холмы превозносят незаслуженно, хотя в ясный осенний день недостаток высоты компенсируется яркой окраской из красных, бурых и желто-коричневых пятен.

Она сосредоточила внимание на игре и сразу вспомнила, как сама пять лет назад бегала в синей с белым форме взад и вперед по левой стороне поля. Она неплохо играла, хотя до Хоуп ей, конечно, было далеко. Та играла свободно, раскованно, а Эшли всегда что-то сдерживало.

Она почувствовала странное волнение, когда девушка, занимавшая то место, где когда-то играла она сама, забила гол. Мяч оказался решающим и вызвал радостные крики, объятия, рукопожатия. Затем она увидела, как Хоуп спускает Потеряшку с поводка и посылает мяч на поле. Пес, страшно довольный, заграбастал мяч и толкнул его носом и передними лапами обратно. Хоуп подобрала мяч, закинула его в сетку и тут заметила Эшли:

— Привет, Киллер, ты все же пришла. Какое впечатление?

Прозвище, которым Хоуп наградила ее, когда она училась на первом курсе, заставило Эшли улыбнуться. Хоуп выбрала это прозвище потому, что Эшли первое время держалась в команде очень скромно, робея перед более опытными спортсменками. Она объяснила девушке, что во время игры надо забыть, что она Эшли Фримен, забыть, что она никого не хочет обидеть, и превратиться в киллера, который никому не дает пощады, не ждет ее от других и делает все, чтобы, уходя с поля, сознавать, что отдал игре все свои силы. Они употребляли это прозвище только в разговорах между собой, не посвятив в свою тайну ни Салли, ни Скотта, ни других девушек из команды. Эшли сначала сочла прозвище нелепым, но со временем оно стало ей нравиться.

— Впечатление хорошее. Девушки играют сильно.

— Салли, я вижу, не пришла с тобой?

Эшли покачала головой.

— Они еще слишком молоды, не хватает опыта. — В голосе Хоуп слышалось разочарование. — Но если перестанут бояться, то смогут добиться многого.

Эшли кивнула и подумала, что это можно сказать и о ней самой в сложившейся ситуации.

Скотт чувствовал себя довольно неловко, сидя в одиночестве посредине большого дивана. Все три женщины устроились на стульях напротив него. Это создавало несколько официальную обстановку и немного напоминало дачу свидетельских показаний большому жюри присяжных.

— Полагаю, — сказал он деловито, — первым делом надо уточнить, что́ мы знаем об этом парне, который не дает покоя Эшли. То есть что он собой представляет, каковы его корни — самые основные сведения.

Он посмотрел на дочь, которая сидела как на иголках.

— Я уже рассказала вам все, что знаю о нем, — ответила Эшли. — Это не так уж много.

Она угрюмо ждала, что один из них скажет что-нибудь вроде: «И при этом, почти не зная его, ты не задумываясь впустила его к себе на ночь», однако никто ничего такого не сказал.

Скотт поспешил заполнить паузу:

— Что нам хорошо бы выяснить в первую очередь — можно ли с этим О’Коннелом о чем-либо договориться? Во всяком случае, показать ему, что мы настроены решительно, не помешает.

— Я уже пыталась сделать это, — заметила Эшли.

— Да, я знаю, и ты поступила правильно. Но теперь, видимо, нужно дать более решительный отпор; возможно, мне просто следует поговорить с ним по-мужски. Не исключено, что мы преувеличиваем проблему и все, что требуется, — небольшая демонстрация силы.

— И может быть, лучше действовать одновременно и кнутом, и пряником, — добавила Салли. — С одной стороны, ты, Скотт, потребуешь, чтобы он оставил Эшли в покое, а с другой — мы подсластим пилюлю, предложив ему денег. Приличную сумму, тысяч пять. На человека, который работает на заправке и посещает компьютерные курсы, эта сумма должна произвести впечатление.

— Ты думаешь, от этого будет толк? — спросил Скотт.

— Исходя из своего опыта, могу сказать, что во многих делах по разрешению семейных конфликтов, в бракоразводных процессах и вопросах опеки над детьми деньги играют большую роль.

— Ну что ж, тебе виднее, — отозвался Скотт. Он не очень рассчитывал на подкуп, как и на «мужской» разговор с О’Коннелом, однако не мог не согласиться с тем, что для начала надо попытаться использовать наиболее простые способы. — Но что, если…

— Давайте не будем торопиться, — остановила его Салли, подняв руку. — Парень, безусловно, ведет себя некрасиво. Но я не вижу в его действиях никакого нарушения закона. Конечно, можно ему намекнуть, что мы наймем частных сыщиков, обратимся в полицию, добьемся запретительного судебного приказа…

— Ну уж это-то обязательно подействует, — саркастически бросил Скотт.

Салли не обратила внимания на его слова и продолжила:

— …или предпримем другие меры с привлечением правоохранительных органов. Возможно, Эшли надо будет даже уехать на время из Бостона. Это будет, конечно, отступление, но не исключено, что придется к этому прибегнуть. Однако первым делом мы должны испробовать простейшие средства.

— О’кей, — согласился Скотт, довольный, что хотя бы в этом они сошлись. — Как мы конкретно это провернем?

— Эшли звонит парню и договаривается о встрече. Берет с собой деньги и отца. Разговор должен происходить в каком-нибудь публичном месте и носить решительный, бескомпромиссный характер. Будем надеяться, на этом можно будет поставить точку.

Скотт хотел было возразить, но воздержался. В конце концов, определенный смысл в этом плане был. По крайней мере, стоило попробовать. По ходу дела он внесет в план необходимые уточнения.

Салли обратилась к Хоуп, которая до сих пор хранила молчание:

— Что ты думаешь по этому поводу?

— По-моему, все правильно, — ответила та, хотя не верила в столь быстрый успех.

Скотта раздосадовало, что Салли вздумалось спрашивать мнение Хоуп. Ему хотелось сказать, что Хоуп не имеет права голоса в этом вопросе, да и вообще ей не следовало бы присутствовать при их разговоре. Но он промолчал, убеждая себя, что не стоит горячиться, как бы все это его ни раздражало.

— Ну что ж, план действий мы наметили, — сказал он. — По крайней мере, для начала, пока не убедимся, что он не действует.

Салли кивнула:

— Ну ладно, Скотт, теперь, когда мы покончили с делом, скажи, ты действительно хочешь чая или это была одна из твоих шуточек?

— Просто не могу поверить… — начал я, но потом решил зайти с другой стороны: — Должны же они были хоть немного понимать…

— С кем имеют дело? — закончила она вопрос за меня. — Но они ведь не знали о нападении на приятеля Эшли после вечера в баре. Они ничего не знали о прошлом Майкла О’Коннела, о том, какое впечатление он производил на своих сослуживцев, преподавателей и других людей. Они не владели информацией, которая подсказала бы им верный путь. Они знали только, что парень не хочет оставить Эшли в покое. Только и всего.

— Но какой смысл разговаривать с ним, предлагать ему деньги? Как можно было надеяться, что это что-нибудь даст?

— А почему бы и нет? Люди часто так поступают в подобных случаях.